Читать книгу "Шелепин - Леонид Млечин"

Он требовал от подчиненных сенсаций, материалов, которые бы обсуждала вся страна. Когда был недоволен номером, выговаривал сотрудникам:

– Что это за номер? Я в обществе показаться не могу!

Он принадлежал к редкой породе газетных редакторов, которые работают азартно, фонтанируют идеями и умеют воодушевлять своих коллег. Тираж газеты достиг фантастической цифры – восемь миллионов экземпляров, притом что подписка была лимитирована, то есть не все желающие могли подписаться на любимую газету.

Аджубей чувствовал себя уверенно в аппаратном мире. У него в руках было большое хозяйство, и он им единолично распоряжался. Росчерком пера лишил машин главных редакторов литературно-художественных журналов, которых обслуживал гараж издательства «Известий».

Руководитель Союза писателей Константин Федин в июле 1962 года обратился в ЦК:

«Полтора года назад соответствующим решением об упорядочении пользования служебным автотранспортом газетам „Правда“ и „Известия“ были сохранены гаражи. Одновременно был утвержден так называемый „список № 1“, включающий товарищей, которым разрешен вызов машины для поездки на работу и с работы домой.

В издательствах «Правда» и «Известия» печатаются пять наших крупнейших литературных журналов – «Знамя», «Октябрь», «Новый мир», «Дружба народов» и «Иностранная литература». Главные редакторы упомянутых журналов тт. Твардовский, Кочетов, Кожевников, Смирнов и Чаковский были лишены права пользования автотранспортом.

Наши неоднократные обращения к руководителям «Правды» и «Известий» не привели ни к каким результатам. Поэтому мы вынуждены обратиться к вам. Поверьте, я не стал бы беспокоить ЦК по такому элементарному вопросу, если бы знал, что он может быть решен иным путем, и если бы не был убежден, что в интересах справедливости и уважения к нелегкому редакторскому труду моих товарищей этот, казалось бы, столь простой вопрос необходимо решить положительно».

Прочитав обращение Федина, Суслов, следовавший сталинскому принципу – Союзу писателей материальных благ не жалеть, наложил резолюцию:

«Тт. Сатюкову П. А., Аджубею А. И.

Прошу подготовить предложения. Следовало бы удовлетворить просьбу тов. Федина».

Вскоре «Известия» рапортовали, что главным редакторам литературно-художественных журналов возвращено право вызова машины из гаража.

Алексей Иванович не был всесилен, он тоже нуждался в поддержке. Часто искал ее у Шелепина.

Помощник главного редактора «Известий» Александр Сильченко вспоминал, как Аджубей придумал издавать приложение к «Известиям» – еженедельник «Неделю». Алексей Иванович увидел во Франции воскресное приложение к коммунистической газете «Юманите» и загорелся идеей. Сотрудники «Известий» разработали макет новой газеты.

Аджубею нужно было заручиться согласием влиятельных людей. Он прежде всего обратился к Шелепину, который тогда уже был председателем КГБ. Вызвал Сильченко:

– Поезжайте к Александру Николаевичу и передайте этот пакет. Я договорился с ним. Пропуск вам заказан.

Помощник главного редактора «Известий» прежде был сотрудником аппарата ЦК ВЛКСМ. Опытный Аджубей и это учел:

– Вы с ним работали, он должен вас помнить, это облегчает вашу задачу.

У подъезда старого здания КГБ на площади Дзержинского посланца Аджубея встретили и проводили на третий этаж.

В большом кабинете навстречу вышел Шелепин.

– Давайте посмотрим, что прислал ваш главный, – сказал Александр Николаевич.

Он достал из папки макет будущего еженедельника и полистал. Макет – вещь, понятная только профессиональным журналистам. Поэтому на лице Шелепина появилось недоуменное выражение. По вертушке он соединился с Аджубеем:

– Алексей Иванович, я не очень разбираюсь в этом макете. И не думаю, что его стоит показывать Никите Сергеевичу. Да сделайте вы настоящий номер, это поможет добиться желаемого результата.

Аджубей последовал совету председателя КГБ. «Неделя» вышла в свет и стала очень популярной. Это не спасало ни газету, ни главного редактора от недовольства идеологического начальства. Аппарат управления духовной жизнью страны невероятно вырос. Управляющий делами ЦК КПСС Валентин Пивоваров информировал Хрущева:

«На январь 1960 года штаты идеологических отделов утверждены в количестве 254 человек, отделов партийных органов – 227 человек…

В 1940 году штаты идеологических отделов составляли 6,7 процента по отношению к общему штату работников аппарата ЦК.»

29 ноября 1962 года на президиуме ЦК Хрущев – с участием Аджубея, заведующего отделом культуры ЦК Дмитрия Алексеевича Поликарпова, главного редактора «Правды» Павла Алексеевича Сатюкова – разбирал письмо группы художников в ЦК.

Влиятельные руководители Союза художников жаловались на засилье «формалистов», которые пытаются протащить «буржуазную идеологию в советское изобразительное искусство, растленно влияя на молодежь». Авторы письма недоумевали: почему «формалисты» нашли трибуну и в «Неделе», и в «Известиях»?

Это письмо руководители идеологического отдела ЦК положили на стол Хрущеву с соответствующим комментарием: «формалисты» зажимают реалистов!

В своей способности оценивать живопись Никита Сергеевич не сомневался. Заведующий общим отделом ЦК Владимир Никифорович Малин записал слова Хрущева на заседании президиума:

«Остро высказывается по поводу недопустимости проникновения формализма в живописи и крупных ошибок в освещении вопросов живописи в „Неделе“ и газете „Известия“.

Резко говорит по адресу т. Аджубея.

«Похвала» (т. Суслову).

Проверить приложение, «Неделю», разобраться с выставками. Кассировать выборы, отобрать помещение, вызвать, арестовать, если надо. Может быть, кое-кого выслать».

Вот в таком раздражении, заведомо настроенный против московского отделения Союза художников, буквально через день, 1 декабря 1962 года, Хрущев отправился смотреть в Манеже выставку работ столичных живописцев, посвященную тридцатилетию Московской организации Союза художников.

Это было совершенно необычное явление – глава государства решил посетить городскую выставку, хотя ни разу не побывал ни на одной всесоюзной. Никита Сергеевич был на взводе, вошел в Манеж со словами:

– Где тут у вас праведники, где грешники?

Сопровождали его члены президиума ЦК Михаил Андреевич Суслов и Дмитрий Степанович Полянский, а также секретарь ЦК Александр Николаевич Шелепин, первый секретарь Московского горкома Николай Егорович Егорычев, министр культуры Екатерина Фурцева и новый секретарь ЦК комсомола Сергей Павлов. Кивнув в их сторону, Хрущев сказал:

– Вот они говорят, что у вас мазня. Я еще не видел, но думаю, что они правы.

На первом этаже висели работы знаменитых художников 1920-х годов, но человеку, не подготовленному к восприятию современной живописи, с эстетической глухотой, эти картины казались странными и нелепыми. Никита Сергеевич был скор на приговор: