Читать книгу "Воссоединение - Эми Сильвер"

15 января 1997 г.

Дорогой Эндрю!

Я начинаю это письмо в четырнадцатый раз. Это не шутка. Я решила во что бы то ни стало его закончить, так что, если я буду писать бессвязно, прости меня.

Я люблю тебя. Ты знаешь это, знаешь, что я люблю тебя уже давно. Но тем не менее произошедшее в этот уик-энд я считаю ошибкой. И ты знаешь, что я имею в виду, говоря это. Дело не в том, что это ощущалось как ошибка, как что-то неправильное. Наоборот, оно ощущалось как очень правильное, правильнее не бывает.

Ты знаешь, что я имею в виду, потому что знаешь меня лучше, чем кто-либо когда-либо меня знал. Я не могу так поступить с Лайлой, мы не можем так поступить с Лайлой. Мы не простим сами себе, это будет выедать нам мозг, это сделает нас несчастными, и больше всего я боюсь (хотя сейчас это кажется невероятным), что каким-то образом это несчастье уничтожит наши чувства друг к другу. Для меня не может быть ничего хуже, чем перестать любить тебя так, как я люблю сейчас, или почувствовать, что ты меня не любишь.

Я люблю тебя, но я не могу разбить Лайле сердце.

Знаю, что это самое трудное решение в моей жизни.

Я всегда буду твоей.

Натали

Глава двадцать вторая

Это было ужасным клише, но Дэн чувствовал, что стоит на перепутье и в такое время самое подходящее – уединиться для тихого размышления. Он бы никогда в этом не признался, но ему до сих пор было страшно идти одному в амбар, пусть даже неприятный звук получил свое объяснение. Натали ведь сказала, что видела свет? Этому не было уже никакого объяснения, кроме того, что там бродит сумасшедший. Так что тихому размышлению придется отвести место в углу кухни, откуда недавно удалилась крайне раздраженная Натали. Она поднялась наверх прилечь. Зак закончил в кухне свою бойскаутскую задачу с картошкой и ушел в гостиную посидеть с Джен.

Телефон Дэна запищал, это было сообщение от Клодии: «Не сердись, малыш. Я скажу ему завтра. Обещаю. Люблю тебя».

На какой-то момент он был сбит с толку. По поводу чего ему полагалось сердиться? Потом вспомнил, ах да, это по поводу того, что она занималась сексом с мужем. У него возникло ощущение, что тот разговор состоялся очень-очень давно, и странно было бы сейчас переживать на этот счет; словно это случилось с кем-то другим. Он решил, что это нехороший признак. По правилам, ему следовало до сих пор гореть праведным гневом, ревностью. Почему же ему совершенно наплевать?

Это перепутье, на котором он очутился, на самом деле не имело никакого отношения к Джен. Было бы легко позволить себе думать, что оно связано с ней, потому что он был здесь, с ней, потому что она по-прежнему выглядела такой красивой и по-прежнему так смотрела на него, что у него возникало чувство, будто в сердце у него находится металлический крючок, а у нее в руках – приделанная к нему леска, и она может дергать, дергать, дергать за нее всякий раз, как ей захочется. Но если быть честным с самим собой, в этом чувстве не было ничего особенно нового.

В кухню шумно ввалился Зак. Дэн застонал громче, чем намеревался.

– Ты как? – спросил Зак. Он был такой заботливый. Почему он такой заботливый?

– Прекрасно, спасибо, – ответил Дэн, стараясь изгнать из голоса раздражение.

– Точно?

– Со мной все в порядке, Зак. Я просто… Ну… неприятности с девушкой.

В тот самый момент, как слова сорвались с его губ, он о них пожалел. Зачем он рассказывает Заку?

– Ах да. Актриса. Замужняя актриса.

– Угу.

– Я когда-то встречался с актрисой. Она снималась в сериале «Реанимация», или «Холби-Сити», или каком-то еще.

– В самом деле?

– Да. Она была чокнутая. Твоя чокнутая?

– Нет, с ней все в порядке.

К его досаде, Зак сел по другую сторону стола.

– Она что, передумала? Уходить от мужа?

– Нет.

– Так в чем проблема?

Странным образом стиль расспросов Зака, совершенно лишенный деликатности, вывел Дэна на существо проблемы.

– Дело во мне. Я чувствую… честно говоря… Чувствую, что, возможно, я сделал громадную ошибку. Не в том, что я с ней, а в том, что предлагаю ей, даже убеждаю уйти от мужа. Это большая ответственность, знаешь ли.

– Разрушить чей-то брак, ты имеешь в виду?

Дэн вздохнул.

– Нет. То есть да. В общем… Все это сложно.

– Почему так?

– Ладно. По-твоему выходит, я какой-то подонок, а я совсем не такой. Я не отношусь к этому легкомысленно, понимаешь? Я много думал об этом. Я целую вечность над этим мучился.

– Вечность.

– Да, вечность. Мы познакомились… не знаю, месяцев пять назад.

– Пять месяцев? Так давно?

– Ладно, послушай. Я увидел ее в фильме в прошлом году. Фильм «Голод». Не думаю, что ты его видел. – Дэн не представлял себе Зака в роли фаната немецкого арт-хауса. – Очень интересный, очень эротичный. Она была феноменальна, и я просто никак не мог выкинуть ее из головы. Когда я писал сценарий к «Пропавшей девушке» – это тот фильм, который мы только что кончили снимать, – я писал роль Офелии, держа в уме Клодию. Я связался с ее агентом и убедил ее участвовать в пробах. Не то чтобы пробы были необходимы, потому что я ведь написал роль специально для нее. Но я хотел быть уверенным, по-настоящему уверенным. И все получилось так, как я и представлял, какой я ее и представлял. Она была идеальна. – От одной только мысли об этом у него участилось дыхание. – Между нами тотчас же образовалось яростное притяжение. Несомненное, явно взаимное, прямо с самого начала. Но мы не предпринимали никаких шагов. Отчасти из чувства уважения к ее браку, но также из-за работы. – Дэн закрыл глаза, вспоминая то время, все эти мучительные часы, проведенные вместе, рядом, что можно было легко коснуться друг друга (и зачастую они действительно друг друга касались, ведь он был известен как режиссер, проповедующий телесный контакт), длинные вечера за обсуждением сценария и репетициями, боль и физическую агонию, которые он ощущал, страстно ее желая. Он стряхнул эти воспоминания. – Только в конце съемок, когда мы осознали, что больше уже не будем видеться каждый день, только тогда мы поняли, что должны быть вместе.

– Звучит… здорово, – сказал Зак. – Вся эта штука по-настоящему заводит.

«По-настоящему заводит», – подумал Дэн. Плечи его поникли. Какого дьявола он взялся распинаться перед этим парнем? Что он вообще может понять?

– Работать вместе, хотеть друг друга, испытывать тайное влечение… звучит завлекательно. Хотя и не похоже на реальную жизнь.

Дэн покачал головой, криво усмехнулся. Он пытался придумать подходящий способ продемонстрировать Заку: то, что было у них с Клодией, было очень даже реально, но запнулся. Со злобной раздражительностью он вдруг понял, что Зак в чем-то прав. Все это не производило впечатления реальной жизни. Даже рассказывая эту историю, рассказывая о своей возлюбленной, он осознавал, насколько это звучит именно как история. С началом, серединой и концовкой. Какой же будет концовка? Они жили долго и счастливо? Это он не вполне мог себе представить. В сущности, если быть честным, всякий раз, как он рисовал в воображении Клодию, всякий раз, как представлял их обоих вместе, они никогда не были в его лондонской квартире за приготовлением спагетти по-болонски, никогда не гуляли по Хэмпстед-Хит, никогда не шли в кино. Они всегда были в номере отеля или в аэропорту, всегда не дома, всегда где-то еще.