Читать книгу "Боевая рыбка. Воспоминания американского подводника - Джордж Грайдер"

Полученные распоряжения предписывали нам покинуть этот район на следующий день после полудня и направляться в Австралию в компании с «Бекуной» под командой Хэнка Старра. Незадолго до зари «Хокбилл» маневрировала на поверхности моря по соседству с такой же, как она, подлодкой, а Уорс и Хэнк стояли на своих мостиках и обсуждали ситуацию при помощи маленьких ручных мегафонов. В этом не было ничего особенного для подлодок, когда они действуют вместе, но вид двух субмарин, поднявшихся из глубины, когда вода все еще стекала с их палуб, стоящих бок о бок в неприятельских водах в то время, как их командиры обменивались устными посланиями, дал мне новизну ощущения странной, нереальной особенности подводной войны.

Было решено, что «Бекуна» будет вести боевое патрулирование примерно в течение часа, пока мы пройдем пролив Миндоро. Но не успели мы уйти из этого района, как «Бекуна» вошла с нами в радиоконтакт и сообщила о конвое к северу от нас. Через полчаса мы сами засекли его. Это был большой конвой, состоящий из двенадцати больших судов, танкеров и грузовых транспортов с тремя кораблями охранения. Еще не стемнело, и мы вышли в атаку.

Прежде чем успели занять боевую позицию, мы услышали, как ударили торпеды, выпущенные «Бекуной», и ад разверзся под конвоем. Суда стали менять курсы, а корабли эскорта – сбрасывать глубинные бомбы. Но мы были способны выйти на курс атаки по двум грузовым судам, выстрелив четырьмя торпедами в первом и еще двумя во втором залпе. Между залпами мы заметили, что подбитый «Бекуной» танкер тонет, а после выстрела по второй цели две наши торпеды попали в первую мишень. Мы повернули перископ, чтобы посмотреть на результат залпа по второму судну, и только увидели, что первая торпеда попала, как один из эскортных кораблей сбросил глубинную бомбу прямо под носовую часть «Хокбилл».

Этот самый взрыв сбил с ног моряков в носовом торпедном отсеке, но повреждения были незначительными. И все же нам пришлось прекратить наблюдение и уйти на глубину. В следующие два часа мы насчитали девяносто шесть глубинных бомб. Наступила темнота, и Уорс, который, казалось, чувствовал, что в погружении есть что-то постыдное, вернул нас вверх на первоначальную позицию, чтобы начать преследование оставшихся на плаву судов конвоя. Избежали торпед три судна, следовательно, Хэнк Старр потопил свое, а мы пустили ко дну или повредили два наших. Мы преследовали конвой почти до полуночи, в финале выйдя на боевую позицию и выстрелив тремя торпедами в большой пассажирский транспорт. За нами шли теперь все три эскортных корабля, конвой направлялся на опасное мелководье, а у нас не осталось торпед в носовых аппаратах. Поэтому, увидев и услышав, что одна из торпед попала в цель, и наблюдая облако густого черного дыма, окутавшего судно, Уорс устало вздохнул и дал команду следовать курсом к проливу Миндоро.

Мы засекли мачты еще одного конвоя рано утром следующего дня, когда направлялись в пролив и шли у него в кильватере среди бела дня и почти в пределах видимости близлежащих японских военно-воздушных баз. Но за несколько минут до того, как вышли в точку погружения для атаки, нас обнаружил неприятельский самолет, приблизился к нам и сбросил бомбу. Она не причинила вреда, но это означало, что мы не могли скрытно сблизиться с тем конвоем.

Тогда мы вошли в пролив Миндоро, прошли через море Сулу, через Макасарский пролив и Ломбокский пролив и, наконец, вышли в Индийский океан. Примечательно, что в течение всего пути от пролива Миндоро в Индийский океан мы не видели никаких японских судов или самолетов и шли не погружаясь. Мы потратили на это восемьдесят один час, что, конечно, можно считать быстрым ходом для подлодки в неприятельских водах.

Когда мы прибыли в Пёрл 18 октября 1944 года, я знал две вещи. Одной из них был примечательный рекорд боевитости, которую продемонстрировал Уорс Скэнлэнд в своем первом патрулировании на «Хокбилл», о чем свидетельствовали не только ее успешные атаки, но и тот факт, что за все время патрулирования мы ни разу не погружались на целый день. Другой вещью было то, что проверка моей собственной боевитости и умения руководить ждала меня впереди. Я теперь носил погоны командира. Мы заранее знали, что Уорс будет командиром во время этого похода, и купили ему головной убор и погоны, чтобы сделать сюрприз, когда придет приказ. Документы на его и на мое повышение пришли в один день, и я тоже получил погоны. Я знал, что в следующий раз выйду в море, вне всякого сомнения, в качестве командира своей подводной лодки.

Глава 11

НАЗНАЧЕНИЕ

Не было такого другого города в мире, где так приветствовали подводников, особенно осенью 1944 года, когда наши подлодки демонстрировали ошеломляюще эффективные действия против японских военных кораблей и торговых судов. Адмирал Ральф У. Кристи, командующий подводным флотом юго-западной части Тихого океана, позаботился об этом. В Перте была его штаб-квартира и база для моряков, где они останавливались в короткие промежутки между боевыми походами, и если какой-либо адмирал и заботился о благополучии своих подчиненных, то им был адмирал Кристи.

Фактически в Перте не было никаких войск, ни военно-воздушных, ни сухопутных. Дивизионы Кристи действовали с плавучей базы, пришвартованной к доку в Фримантле, порту Перта, и, не считая экипажей нескольких британских подлодок, город принадлежал нам. Кристи придерживался теории о том, что способ заставить подводников эффективно действовать на войне состоит в том, чтобы устроить им шикарную жизнь, когда они восстанавливают силы, и он не жалел усилий, чтобы убедиться, что мы ни в чем не нуждаемся. Для каждой субмарины, прибывавшей после патрулирования, выделялась пара автомобилей – один для рядового и сержантского состава, а другой для офицеров. У матросов была гостиница, которая находилась в их полном распоряжении, у младших офицеров – еще одна, а у командиров – пара бунгало в красивом жилом квартале, известном как Бердвуд.

А девушки были повсюду. У австралийцев был более строгий, чем у нас, взгляд на то, как воевать: все их мужчины ушли в 1939 году и так и не вернулись. В Перте было много, очень много девушек и вдов солдатов, убитых на войне, и очень мало крепких мужчин, за исключением подводников. Автомобилями, предназначенными для подводников, в дневные часы управляли исключительно привлекательные девушки. Красивые девушки были в клубах, магазинах, на улицах – и сплошь и рядом заводились романы. Не знаю, как много подводников, которыми командовал адмирал Кристи, женились на австралийках, но их число, мне кажется, было внушительным.

Гром недовольства начал раздаваться из Северной Африки, когда австралийские солдаты узнали о размахе этого мирного вторжения. Некоторые предприимчивые журналисты выступили с серией взятых у женщин Перта интервью, в фокусе внимания которых был один некорректный вопрос: «Почему вы предпочитаете американцев австралийцам?» Женщины отвечали для прессы, что американцы гораздо более вежливы, что они встают, когда женщина входит в помещение, что они зажигают ей сигарету и посылают цветы и вообще относятся к ней с прекрасным романтическим чувством. Когда газеты из родного города попали к тем бедным австралийцам, которые так долго обливались потом в пустыне[4], эффект, произведенный ими, можно легко себе представить. Отношение к американцам, и особенно к подводникам, которое возникло у западноавстралийских военнослужащих, воевавших за морем, было прескверным. Я, например, склонен был уважать его и тогда, и позднее. Помню, вскоре после войны в Соединенных Штатах я ехал в поезде и был в военно-морской форме и в пассажирском вагоне с баром случайно повстречал четырех австралийцев. Из дальнейшей беседы выяснилось, что все четверо были из Перта. По знакам отличия они распознали во мне подводника. Через какое-то время один из них спросил меня с деланым безразличием, не доводилось ли мне бывать в Перте. Остальные заметно напряглись в ожидании моего ответа. Я посмотрел им всем в глаза и отрицательно покачал головой.