Читать книгу "Гаджет. Чужая война - Дмитрий Даль"

Я поспешно спрятал пистолет в кобуру, и жестами показал ребятам сделать то же. Они убрали оружие.

Вскоре все закончилось. Те из «охваченных», кто не отличался сообразительностью, остался лежать на полу, заливая его кровью. Те же, у кого с головой был полный порядок, сдались, выбросив оружие.

— Всем на пол. Руки за голову. И не шевелиться, — проорал один из полицейских.

Оставшиеся в живых «куклы» поспешили подчиниться. Вскоре они лежали все. При беглом подсчете их тут набралось еще с десяток.

Возглавлял группу полиции лейтенант Егоров. Увидев меня, он махнул рукой. Пора было выходить. Мы подняли руки, делая вид, что сдаемся, и пошли к ним навстречу. Только Боксер продолжал выполнять свою работу по конвоированию задержанного. Кормчий попытался было подать голос, но Зарецкий тут же показал ему, кто в доме хозяин. Оружейник, словно рыба, вытащенная на берег, захватал жадно воздух ртом, согнувшись. В таком положении его вывели из здания.

Я шел последним. Поравнявшись с Егоровым, я кивнул в сторону кабинки охраны. Надо подтереть за собой следы. Он понял меня без слов. Аккуратно перегнулся через стеклянные осколки, торчащие из разделительного барьера, и схватил журнал регистрации.

— Конфискуется, — заявил он.

Парнишка на охране не посмел ничего возразить. Сложно спорить, когда тебе в голову смотрят дула как минимум трех автоматов.

Оказавшись на улице, Егоров выругался и заявил:

— Гладиатор, у тебя окончательно крышу сорвало. Ты чего тут устроил? Жить надоело? Даниил Дмитриевич вне себя от ярости.

— Гриш, поговорим обо всем потом. Давай убираться отсюда, — предложил я.

Бойцы упаковали Кузнеца в полицейскую машину, несмотря на наши возражения.

Егоров сказал:

— Следуйте за нами.

И мы рванули в сторону от Обводного канала.

ГЛАВА 23

Не нравилось мне, что Кузнец ехал отдельно от нас. Но в данной ситуации полицейское сопровождение было для него лучшим вариантом. Сейчас они могли добиться максимальной безопасности для нашего подопечного. А нам надо было прийти в себя после штурма да зализать раны. Досталось нам крепко. Я не ожидал встретить такое количество вооруженной охраны. Значит, крупную рыбу мы взяли. Верной дорогой идем, господа.

Лучше всех выглядела Василиса. Несмотря на то что она великолепно показала себя в бою, смотрелась, словно только что вышла из косметического салона. Волосы чуть растрепались. Сидя на заднем сиденье, она усиленно приводила себя в порядок. Справа, приткнувшись к пассажирскому окну, дремал Кощей. Он заснул быстро, стоило ему только закрыть глаза. Лицо бледное, губы красным налились, через левую щеку большой свежий шрам с запекшейся кровью. Да правую руку зажал, видно, подрезали его. Слева от Василисы сидел Петр Евгеньевич. Он уже не выглядел таким крепким, как в первую встречу. Весь обмяк, ссутулился, глаза потухли, а в рыжей бороде, казалось, прибавилось седины. И только один Зарецкий сидел справа от меня злой, собранный, готовый по команде сорваться в новое сражение. Ему, казалось, все было нипочем.

Ребята выложились основательно. Тут говорить не о чем. Но к масштабным серьезным сражениям они были не готовы. Маленькие уличные бои, локальные стычки. Они все еще играли в сопротивление. В то время как нам надо было привыкать к тому, что на улицах нашего города идет война. Чужая война. Навязанная нам со стороны неведомыми кукловодами. И пока это не уляжется в мозгах повстанцев, мы будем обречены играть в догонялки с «охваченными», при этом они всегда будут на несколько шагов впереди. Они знают конечную цель всего проекта. Мы же пока блуждаем в темноте и не видим всей картины мира в целом.

Я боролся с мрачными мыслями, но они все лезли и лезли в голову. Надо срочно допросить Кузнеца, а потом решать, что с ним делать. Лучшего места, чем полицейские допросные, и не придумаешь. Так что я не возражал против короткой прогулки до вотчины майора Щеглова. После допроса надо было решать, что делать с Олегом Кормчим, но я надеялся, что это решение придет в процессе. А потом на базу, зализывать раны, приводить себя в сознание. Вероятно, Петра Евгеньевича надо будет закинуть к Лекарю. Не нравилось мне, как он выглядит. Остальные сами восстановятся.

До отделения майора Щеглова мы доехали без проблем. Даниил Дмитриевич встречал нас на ступеньках по полной форме, в фуражке, руки уткнул в бока, лицо багровое, глаза навыкате. Он явно был не в духе. Егоров выволок за воротник Кормчего из машины и подтолкнул в сторону крыльца. Щеглов бросил на него беглый взгляд и кивнул в сторону отделения. Егоров понял приказ без слов и поволок задержанного в камеру до дальнейших распоряжений.

— Слышь, Корнев, ты чего такое творишь? Ваши операции — это ваши операции! Я в них не лезу. Вы ко мне не лезете. Обводный не наша земля. Ты думаешь, нас по головке погладят за такое самоуправство. Я уже с погонами прощаюсь. Влезли на чужую территорию, забрали всех и уехали. Никакого официального оформления. Ничего. Мы тебе не бандиты с большой дороги. Мы по Уголовному кодексу работать должны.

— Не кипятись, Дмитрия. Все образуется.

— Что значит не кипятись? Да я с ребятами на десять лет себе наработал в красной зоне. А ты мне говоришь, не кипятись, — возмутился Щеглов.

— Мы большую рыбу взяли. Через этого человечка в Питер нелегальные стволы шли, из которых потом на улицах народ вялили. Так что ты нам еще спасибо сказать должен. За вас работу делаем, — внаглую заявил я.

От такого нахальства Щеглов потерял дар речи.

— Мы воспользуемся одной из твоих камер. Нам по душам поговорить надо. А ты пока прикрой нас.

— Ты вообще понимаешь, что ты в розыске?

— Не я. А кто-то очень похожий на меня. В ориентировке же не написаны мои ФИО? — возразил я.

— Нет. Но…

— Вот и никаких но. Тут вопрос серьезный. Нам нужно с ним парой слов перекинуться, чтобы понять, что с этим Кузнецом делать. А потом мы тебя покинем и его с собой заберем.

— А как мне из той каши, что ты заварил, выкручиваться? — спросил Щеглов.

— Дмитрия, а не придется выкручиваться. Хозяин «охваченных» замнет дело. Оно не пойдет по официальным каналам. Все сделают вид, что ничего не было. Так что ты не парься по этому поводу, — посоветовал я.

— Успокоил, твою мать. Горский, проводи товарища в камеру к задержанному, — приказал он.

Молодой парень с сержантскими погонами и густыми усами вытянулся как струнка и козырнул, принимая приказ.

Я последовал за сержантом Горским.

Олег Кормчий дожидался меня в допросной комнате. Выглядел он растерянным и напуганным. Не осталось и следа высокомерия, которое он источал в своем кабинете. Он сидел за столом, как человек, смирившийся со смертным приговором и ждущий, когда же его приведут в исполнение. При моем появлении он поднял глаза и несколько оживился.