Читать книгу "Патриарх Филарет. Тень за троном - Андрей Богданов"

Последние сторонники Лжедмитрия подожгли лагерь в Тушине со всеми его дворцами, православными, католическими и лютеранскими храмами. Жарко горел деревянный дворец, где самозванец обитал с Мариной Мнишек, горели хоромы тушинских бояр и палата, в которой заседала Дума. Пылали здания центральных ведомств-приказов, откуда дьяки и подьячие пытались управлять Русью. Сгорели и палаты Ростовского митрополита Филарета. Не по своей воле попав в Тушино, он честно пытался спасти души воинов Лжедмитрия, действуя как "нареченный патриарх". Теперь маски были сброшены. Филарета заковали в цепи как пленника.

Когда воины Рожинского подожгли Тушинский лагерь, то, по рассказу "Нового летописца", "Филарета Никитича, Ростовского митрополита, взяли в плен, повезли с собой с великою крепостию (под строгой охраной. — Авт.), и, отступив, стали в Иосифовом монастыре. Князь же Михайло Васильевич (Скопин-Шуйский), то услыхав, что литовские люди от Москвы отошли прочь, и послал за ними Григория Валуева с ратными людьми. Григорий же пришёл к Иосифову монастырю, и литовские люди из Иосифова отступили. Он же настиг их на дороге, и литовских людей побил, и Филарета Никитича отполонил (из плена освободил. — Авт.), а сам пошел к Москве"[90].

В сопровождении храбрых ратников Валуева Филарет после 17-месячного пребывания в лагере Лжедмитрия прибыл в столицу. Москва ликовала по случаю славных побед новой армии, сформированной тяжкими трудами Скопина-Шуйского. Вместе с союзниками-шведами армия готовилась к походу на Сигизмунда под Смоленск. Близились, как казалось современникам, совершенное одоление Смуты и изгнание иноземцев.

12 марта победоносная армия Скопина-Шуйского вступила в столицу. Народ на коленях благодарил молодого воеводу "за очищение Московского государства". В апреле под стенами Москвы состоялось учение полков, готовившихся к решительному походу на поляков. Все, и в том числе патриарх Гермоген, "хвалили мудрый и добрый разум, и благодеяния, и храбрость" Скопина-Шуйского. Мудрый и добродетельный князь отказался претендовать на высшую власть в государстве. Ещё на пути к Москве он с гневом порвал послание Прокофия Ляпунова против царя Василия, который "сел на Московское государство силою, а ныне его ради кровь проливается многая, потому что он человек глуп, и нечестив, пьяница, и блудник, и всячествованием неистов, и царствования недостоин". Но даже публичным отказом от короны полководец не спас от завистливых и бездарных родственников ни себя, ни армию.

23 апреля 1610 г. юный князь упал на пиру, приняв чашу с мёдом из рук Екатерины Григорьевны, жены князя Дмитрия Ивановича Шуйского признанного наследника бездетного царя Василия. Боярыня Екатерина, дочь Малюты Скуратова, по всеобщему мнению современников, подсыпала полководцу "зелья лютого". Вся Москва была охвачена тогда глубоким горем. Люди предчувствовали катастрофу — и она не замедлила случиться. Уже 24 июня 1610 г. князь Дмитрий Шуйский, возглавивший после смерти Скопина армию, бездарно потерял с таким трудом собранные и обученные его родичем полки в гибельной сече с поляками при Клушине.

Значительная часть спасшихся при разгроме наёмных воинов перешла на сторону Речи Посполитой. Шведы отступили на север и начали войну с Россией. Гетман Станислав Жолкевский совершил стремительный прорыв к Москве, принимая под свою руку крепости именем польского королевича Владислава Прокофий Ляпунов поднял восстание в Рязани. Коломна и Кашира поддались Лжедмитрию II, вновь подошедшему с воинством к Москве.

Едва упокоившись в столице, где царь принял его радушно и повелел "по прежнему житию пребывати без опасения"[91], митрополит Ростовский вместе со всей страной оказался на пороге новых бедствий и испытаний. Со смертью Скопина-Шуйского и гибелью армии царство Василия было обречено. Объединившиеся было вокруг трона политические деятели, владыки и воеводы вновь должны были искать выход для себя и своей страны порознь, кто как умеет.

Глава 8

ВЕЛИКИЙ ПОСОЛ

Вторжение на Русь короля Сигизмунда вызвало патриотический подъем против интервентов. Но царь Василий не был популярен даже в Москве, куда вынужденно возвращалась знать из сожжённого Тушина. В столице раздавались голоса, что хорошо бы отдать престол польскому королевичу Владиславу, чтобы примирить сторонников Москвы и бывших тушинцев, а польского короля сделать союзником. Среди родовитой знати эта мысль ещё соперничала с лозунгом защиты престола, на котором сидел никем не любимый Шуйский. Но московское дворянское войско, жестоко разочарованное в своих надеждах на победу после подлого убийства Скопина-Шуйского и уничтожения его армии при Клушине, уже не хотело служить боярскому царю.

17 июля 1610 г. князь Федор Волконский, Захар Ляпунов "и с ними иные мелкие дворяне" совершили то, о чём давно мечтало большинство россиян и за что многие уже успели поплатиться головами: они свергли Василия Шуйского с престола. Вооруженные дворяне ворвались во дворец и закричали царю: "Долго ли за тебя будет литься кровь христианская? Земля опустела, ничего доброго не делается в твое правление! Сжалься над гибелью нашей, положи посох царский, а мы уже о себе как-нибудь промыслим!" Шуйский проявил твёрдость, но толпа ринулась на Красную площадь, а затем за Москву-реку, к Серпуховским воротам, ухватив с собой патриарха Гермогена. В ответ на вопли о необходимости "ссадить" царя Василия с престола святейший укреплял народ в верности царю и заклинал не сводить его с царства. Немногие стоявшие за царя бояре "тут же уклонились" на сторону заговорщиков.

Приговорили "бить челом царю Василию Ивановичу, чтоб он, государь, оставил царство для того, что кровь многая льется, а в народе говорят, что он, царь, несчастлив, и многие города его на царство не хотят!" Патриарх стойко стоял за Василия, но представительная и хорошо вооружённая депутация москвичей уже отправилась к государю и свела его с престола на прежний боярский двор.

Некоторые бывшие тушннцы, обещавшие в случае низложения Василия отказаться от Лжедмитрня и избрать единого государя всей землёй, заявили москвичам насмешливо: "Вы не помните государева крестного целования, потому что государя своего с царства ссадили, а мы за своего помереть рады". Это дало патриарху Гермогену возможность вновь потребовать, чтобы Шуйскому вернули престол. Но речи святейшего не были услышаны. 19 июля злой старик Василий Иванович был насильно пострижен в монахи и заперт в Чудовом монастыре, а братья его взяты под стражу. Гермоген не признал законность этого действа, продолжая считать Шуйского царём, а монахом объявил князя Тюфякина, произносившего за государя обеты. Эта позиция святейшего говорит нам о том, что и насильно постриженный Филарет мог бы снять монашеское одеяние. Но только до того момента, как был добровольно хиротонисан в митрополиты… Комбинация Шуйского удалась — Фёдор Никитич уже не смог вернуться в мир.

Однако теперь и царство Василия было кончено бесповоротно. А патриарху с Освященным собором пришлось подумать о новой кандидатуре на русский престол. Наилучшим выходом было бы избрание государя "всею землёю". Гермоген и Освященный собор, где первую роль после патриарха играл верный ему митрополит Филарет, поддержали эту мысль. Наконец-то россияне могли не выбирать себе власть среди банд политических авантюристов, нагло грабивших страну, а степенно и рассудительно определить государя "всею землёю", собрав в Москву представителей городов и сословий, положив благоразумным советом конец гражданской войне.