Читать книгу "Барашек с площади Вогезов - Катрин Сигюрэ"

Привинченная к садовому креслу, я больше не могла следить за обменом мнениями, препятствуя возможным взрывоопасным беседам, как химик, переходя от колбы к колбе, препятствует образованию взрывоопасных смесей. Особенно меня беспокоили Эрик Жуффа и Незнакомец с площади Вогезов – мне бы не хотелось, чтобы они обменивались информацией обо мне. Про них пока ничего не скажу, но избежать прискорбных коллизий не удалось. Так, один мой приятель, который, не являясь коммунистом, был настоящим большевиком, вцепился мертвой хваткой в Эрика, мало знакомого с левыми идеями, и стал, повышая голос, доказывать что-то. К счастью, рядом со мной оказался другой мой приятель, еврей-ортодокс, а евреи-ортодоксы умеют быстро выводить человека из состояния краткого умопомрачения. Возникла стычка и между моим приятелем-дальнобойщиком и его супругой. Она, по-видимому, не понимала природу настоящей дружбы, так неожиданно возникшей, и оба начали заводиться, как пара молодых нахальных хиппи.

Были и другие мелкие ситуации, но все это ничто по сравнению с тем, что дискуссия между Эриком Жуффа и Незнакомцем с площади Вогезов все-таки состоялась. И состоялась еще одна – последнего с некоей мадам де Фонтенэ… Тысячу раз сожалею, что я не могла доподлинно услышать, о чем они говорили, так как, совершенно беспомощная, все это время безуспешно пыталась отодвинуть благоухающую шерстяную конструкцию, привалившуюся к моим ногам. Мне пытались помочь, но животное под кайфом оказалось нетранспортабельным.

После ухода всех моих изрядно набравшихся гостей, а для вечеринки я заказала несколько десятков ящиков красного капиторо и розового альцето, в расчете напоить также собравшуюся на площади публику (предварительно я объявила, что о содержании всех разговоров мне и моему адвокату будет известно), я отправила Эрика Жуффа спать, объяснив ему, что должна побыть в одиночестве, «посоветоваться сама с собой». Остатки мебели были внесены обратно в квартиру. Признаться, я об этом плохо помню, зато помню, как Незнакомец с площади Вогезов тяжело дышал, когда помогал мне нести Туа.

– Вы не должны были пичкать его таблетками, – сказал он.

Я стала отпираться, и он в первый раз обратился ко мне на «ты»:

– Не принимай меня за дурака.

Эта фраза меня огорчила. Я никогда не лгу.

Почти никогда. Могу промолчать, но это другое, и на допросе я всегда сознаюсь.

Когда мы вошли ко мне, Незнакомец обвел глазами гостиную от пола до потолка и прошептал:

– О да… И все-таки…

Я спросила:

– Вам не нравится?

Он сказал:

– Да… конечно… Но разрушения… Я не представлял, что барашек такой вредитель…

«Как вы», – подумала я, имея в виду мадам де Фонтенэ, но вслух сказала:

– Тогда не критикуйте!

Таким образом, мы больше не говорили о барашке, а говорили о его личной жизни и о моей тоже, то есть о нашем прошлом.

Он признался, что любил многих женщин, но никогда не хотел ни жениться, ни иметь детей, потому что ждал момента, когда наконец можно будет решиться на длительные отношения, в том числе подразумевающие детей. Идиот, так профукать свою жизнь! Получается, что он ничего не решает, а только ждет. Иначе говоря, если он встречал только никчемных женщин – это его карма… но не решение, и если его яйца не смогли дать жизнь маленькому существу, то так и надо признать, не изобретая «рациональных» оправданий.

Я сказала ему, что просто так трахаться – это, конечно, приятно, но ведь детей заводят для того, чтобы повернуть мир к лучшему, насколько это возможно, – дети родятся и исправят наши ошибки. А «просто так» – всегда «просто так» – это значит напрасно коптить небо. Он рассердился и завел песню, что, мол, жена могла бы помешать ему работать.

– Но ведь работа не мешает тебе любить? – возразила я.

Он ответил только:

– Ты можешь говорить, что хочешь… – а затем пересказал мне то, что услышал от Эрика Жуффа. Оказалось, этот псих сказал ему, что был со мной, но не что мы были вместе. Я хотела возмутиться, а потом подумала: а ведь Эрик прав, мы никогда не были вместе. «Вместе» – это не значит быть в одной постели. Незнакомец с площади Вогезов со мной согласился, единственный раз. Другие мои рассуждения ему не понравились. И надо сказать, у него были ко мне вопросы. Например, спала ли я с Унтелом, с которым он разговаривал? Да. И не только с ним. Но я была не вместе с ними, а просто рядом, в одной постели, как была почти со всеми, с кем он общался в этот вечер, но это ни о чем не говорит. Зато теперь я вместе с моим барашком, не потому, что мы наслаждаемся в одной постели, а потому, что мы образуем пару – настоящую пару.

– Ты все время лжешь, – сказал он.

Я лгу? Да это оскорбление! И тут снова не обошлось без мадам де Фонтенэ.

– А ты мне не говорила, что была претенденткой на титул «Мисс Франция»…

Я чуть от стыда не умерла… Но ведь меня не выбрали…

В этом месте я заплакала. Может быть, из-за вина, или от усталости – вечеринка была длинной, или из-за избытка чувств, а скорее всего, из-за него, Незнакомца с площади Вогезов, который сидит у меня дома и говорит со мной на «ты», как будто мы вместе.

Он вытащил из кармана упаковку бумажных носовых платков, но я решительно отвергла ее. А потом совершила ошибку всей моей жизни, но она и должна была совершиться, это судьба. Я сказала:

– Ты знаешь, почему я плачу? Потому что все мужчины в моей жизни родились в пятидесятых, и один – в тысяча девятьсот девяносто втором. И, знаешь, почему-то в Нейи!

Это вызвало у меня новый приступ рыданий, а он прижал меня к себе и больше не задавал никаких вопросов.

Когда он меня успокоил (как мерзавец, кем и был, – просто погладив по головке), он сказал:

– К сожалению, мне надо идти. Странно…

Он встал, я тоже. Я больше не грустила. Со слезами вышел излишек вина, я так думаю. Еще я подумала, что между пьяными людьми никогда не происходит ничего хорошего, и даже если они по-настоящему любят друг друга, то перебор все равно бросает тень на отношения. Так что, может, все и к лучшему.

Но как же все-таки странно…

Незнакомец с площади Вогезов стоял посреди комнаты. Мы смотрели друг на друга. Не отрываясь. И подходили друг к другу все ближе и ближе. Наконец наши тела соединились, как намагниченные, клеточка к клеточке. И возникла загадка, несомненно связанная с ДНК. А как еще объяснить, что с одними людьми в жизни все склеивается, как клеем, в то время как с другими ничего не получается. У нас – получилось. Наверное, так бывает только раз в жизни, когда два необыкновенных человека чудесным образом встречаются. И над их жизнью встает заря.

Глава 9

В объятиях Незнакомца с площади Вогезов я поняла, что и на долю «чокнутой с бараном» может выпасть счастье. Я никогда не была сентиментальной, но столь позднее счастье дарило надежду, что оно пришло надолго. Не буду особо распространяться по этому поводу, но скажу, что наше физическое единение было безгранично и неразделимо. Но главное даже не это. Оказывается, Незнакомец месяцами шпионил за мной, и следил настолько пристально, что мог вспомнить вещи, которые были на мне только однажды, про которые я и сама уже забыла. К примеру, розовая юбка колоколом, «она была на тебе одним октябрьским утром». Да? И вправду была… В развитие этой темы я узнала, что для него ткани и цвета тоже служили символами, тоже подчинялись особой логике, суть которой заключается в том, что мы все живем под одним и тем же небом, и одежда разных тонов – от голубого до черного, от розоватого до серого – здорово влияет на наше настроение и нашу жизнь. Он видел, как я несла в прозрачной сумке маленькую неказистую собачку, и сказал, что эта сумка подходила к моей одежде и к моему образу вообще. Я поняла, что чем более сумасшедшей я казалась, тем больший интерес он испытывал ко мне. Так и было на самом деле. Появление барашка заставило запылать его разум. Без сомнения, он был своеобразным человеком, но не думаете же вы, что я могу заинтересоваться кем-то обыкновенным?