Читать книгу "Череп Бетховена. Мрачные и загадочные истории из мира классической музыки - Тим Рейборн"

И все-таки Прокофьев смеялся последним. Сейчас он считается одним из величайших русских композиторов XX века, и его музыку, включая такие прекрасные произведения, как «Петя и Волк», до сих пор помнят и любят.

А Сталин? Ну, он уже не так популярен.

Питер Уорлок (1894–1930)

Это газ

Питер Уорлок – это вполне удачный псевдоним композитора Филипа Хезелтайна. Он пользовался то настоящим, то придуманным именем, в зависимости от обстоятельств; псевдоним давал прекрасную возможность притвориться кем-то другим и укрыться от ответной реакции на свои часто весьма жесткие критические замечания. Уорлок (как мы его будем здесь называть) входил в новое композиторское движение, зародившееся в Англии начала XX века. Он много писал о музыке и популяризировал творчество коллег.

Кроме того, его глубоко интересовала музыка времен Тюдоров, которая в тот момент переживала в Англии второе рождение, «ренессанс», если хотите. Он заново открыл работы забытого композитора XVI века по имени Томас Уайторн. Этот малоизвестный деятель написал, возможно, первую из сохранившихся автобиографий на английском языке, в которой давал такие мудрые советы, как, например: «Ухаживая за вдовой, не стоит носить в своем гульфике проворных угрей». Да, такого точно не найдешь в печеньях с предсказаниями! Сегодня считается, что именно Уорлок вывел на новый уровень музыковедение и выработал более высокие стандарты редактирования и подготовки старинной музыки для новых изданий.

Помимо музыки, Уорлок сочинял лимерики. От его язвительных шуток никто не укрылся. Вот что, к примеру, написал он о своих друзьях, певце Джоне Госсе и пианисте и композиторе Хьюберте Фоссе:

Скандальная парочка Госс и ФоссКак-то решили обвести вокруг пальцаДевицу в поезде.Но у них ничего не вышло,И им пришлосьУдовлетворять друг друга на Кингс-Кросс[5].

И это еще далеко не самое скабрезное из его сочинений! Однажды он напечатал целый сборник подобных стишков на рулоне туалетной бумаги и скатал его обратно – просто в шутку.

Как и следует из его псевдонима, Уорлока весьма интересовал оккультизм, и он был на короткой ноге со многими из тех, кто разделял этот интерес, в том числе с писательницей Мэри Баттс, которая однажды побывала в доме у небезызвестного Алистера Кроули в Италии. Мы не знаем точно, насколько серьезным было это увлечение Уорлока. Зато известно, что с 1917 года он провел год в Дублине, чтобы избежать призыва на военную службу. Там он, возможно, пережил некий психологический кризис из-за слишком интенсивного погружения в черную магию и тому подобные вещи, но с этим согласны не все исследователи. Однако его письма бывшему учителю Колину Тейлору, датированные этим периодом, показывают, что он действительно активно удовлетворял свои интересы в данной области. Он пишет:

«Поскольку мои изыскания за последние полгода открыли мне такие удивительные и далеко идущие перспективы доселе невиданных возможностей, я считаю, что вам тоже стоит найти новый интерес в жизни, пойдя по тому же пути».

Далее он предупреждает:

«Пожалуйста, не упоминайте никому о тех книгах, о которых я рассказал вам. Когда вы прочтете их, то увидите, что они ни в коем случае не должны попадать в неподходящие руки… Они куда более опасны, чем издающиеся нынче непристойные романы».

В другом письме, от 1918 года, он пишет:

«Пожалуйста, держите при себе все, что я рассказывал вам в предыдущих письмах об определенном общении и пророчествах. Все это влечет за собой весьма серьезные и важные вещи, о которых я когда-нибудь расскажу вам все без утайки».

Точно неизвестно, что произошло за этот год, но его настойчивые просьбы хранить все в тайне согласуются с тем, во что верят адепты ритуальной магии. Однажды в Дублине он вместе с молодой женой пришел на некий магический сеанс, но проводящий ритуал заявил, что он «подвержен злому влиянию», и потребовал его выгнать. Уорлок заявлял, что получал пространные послания большой важности от неизвестного потустороннего источника, в том числе и касающиеся музыки. В тот же период он отрастил козлиную бородку, утверждая, что она придает ему уверенности и служит одним из «маленьких магических приспособлений, сохраняющих энергию».

Высказывались предположения, что его песня The bayly berith the bell away («Колокол в замке звонил») – это отсылка к черной мессе. Слова песни датируются началом XVI века (если не раньше) и могут просто описывать приготовления невесты к свадьбе:

Девы пришли,Когда я была в доме моей матери,У меня было все, что нужно.Колокол в замке звонил,Лилии и розы, розы я клала.Белое серебро и красное золото.Они положили сложенные одежды.Колокол в замке звонил,Лилии и розы, розы я клала.Солнце сияло сквозь стекла окна.Как мне любить, ведь я так молода?Колокол в замке звонил,Лилии и розы, розы я клала.

Если интерпретировать этот текст как описание черной мессы, звон колокола обозначает сигнал к ее началу, лилии и розы кладутся на алтарь в святотатственном подражании христианской церемонии, красный и белый цвета символизируют мужское и женское начало или, возможно, девственность и кровь, сложенные одежды – это одежды, снятые для ритуала, а вопрос «Как мне любить?..» может относиться к приведению девственницы на алтарь. Конечно, все это натянуто, и многие отвергают такую трактовку, но стихи могли заинтересовать Уорлока, если он читал их именно с этой точки зрения.

При всех своих магических увлечениях Уорлок также питал большую склонность к спиртному. Несколько лет в середине 1920-х он прожил в деревне Эйнсфорд в одном доме с другом и коллегой композитором Эрнестом Мораном, где различные напитки, как говорят, текли рекой. Кроме того, он страдал от депрессии (или, скорее, биполярного расстройства). Когда он пребывал в дурном настроении, он мог месяцами практически ничего не делать, но затем наступал подъем, и он сочинял по песне каждый день в течение недели.

Он нажил немало врагов из-за своего острого языка и язвительности. Однажды он посоветовал известному музыкальному критику и писателю Перси Шоулсу сделать с собой что-нибудь интересное при помощи «хорошо смазанных кузнечных мехов». Шоулс в ответ пригрозил ему судом.

В декабре 1930-го Уорлок был найден мертвым в результате отравления газом в своей лондонской квартире в Челси. Официальное расследование не дало определенных результатов. Подозревали, конечно же, самоубийство, учитывая терзавшие композитора приступы подавленного настроения. Следователи отметили, что своего кота он перед смертью выпустил во двор, возможно, намеренно, чтобы сохранить ему жизнь и свести счеты только со своей. Все же может быть, что это была просто трагическая случайность, хотя сегодня большинство соглашаются с версией о самоубийстве, так как Уорлок страдал от депрессии, и у него было мало денег и никаких перспектив на будущее.