Читать книгу "Цусимский бой - Георгий Александровский"

Немедленно зазвенели телефоны и забегали ординарцы, созывая офицеров на капитанский мостик. Каждый из них был на своем боевом посту, ожидая приказания открыть огонь. И вдруг, на виду всей японской эскадры, они были вызваны покинуть свои места по боевому расписанию, обрекая корабль на бездействие. Часть офицеров с возмущенными лицами, другие в полной растерянности бросились на мостик. В это время сигнал о сдаче уже трепетал на ноке реи, но его значение еще не было известно офицерам и команде. Едва успела собраться половина офицерского состава броненосца, как Небогатов обратился к ним со словами:

– Я хочу, господа офицеры, сдать броненосец. В этом я вижу единственное средство спасти вас и команду. Как вы думаете?

Первое слово получил прапорщик Александр Николаевич Шамие, который только всего полгода, как сменил университетскую тужурку на офицерский китель, но тем не менее он без колебания заявил:

– Если мы не можем сражаться, то нужно открыть кингстоны и корабль затопить!

Того же мнения были прапорщик Николай Иннокентьевич Балкашин, мичманы Павел Леонгардович Унгерн-Штернберг и Юрий Фадеевич Волковицкий; последний со слезами на глазах заявил:

– Как же так сдаваться?

Небогатов не допустил следующих офицеров к слову и начал доказывать, что дальнейшее сопротивление бесполезно, на что капитан 2-го ранга Ведерников возразил:

– Сопротивляться бесполезно для корабля, но оно полезно для России.

Небогатов, показывая рукой на насторожившуюся команду, демагогически громко сказал:

– Посмотрите на команду, многие еще жить не начали, неужели всех их утопить?

Мичман Волковицкий начал возражать, что адмирал не имеет права сдать эскадру, что уже позора довольно, что 2500 человек команды отряда ничто по сравнению с 30 000 солдат, погибших под Мукденом. Если нельзя сражаться, то нужно корабли затопить или взорвать.

Небогатов вышел из себя и стал кричать на Волковицкого, что он слишком молод, чтобы ему противоречить, и что всю ответственность он берет на себя.

Тогда Волковицкий обратился к Ведерникову, прося его принять командование броненосцем. Но старший офицер не нашел у себя мужества пойти против адмирала и безнадежно махнул рукой:

– Потерявши голову, по волосам не плачут. Топиться – не исход.

В это время на мостик поднялся флагманский артиллерист капитан 2-го ранга Николай Парфеньевич Курош, крича: «Драться до последней капли крови!» Адмирал приказал матросам его увести.

Мичман Виктор Владимирович Дыбовский, не подозревая, что происходит на мостике, зычно рапортует с марса фок-мачты:

– До неприятеля 60 кабельтовых.

Адмирал обращается к старшему артиллерийскому офицеру лейтенанту Александру Александровичу Пеликану с вопросом:

– Можем ли мы открыть по неприятелю огонь?

– Бесполезно, ваше превосходительство. Наши снаряды не долетят до противника.

С неприятельской эскадры раздался пристрелочный выстрел по флагманскому кораблю. Офицеры поспешили разойтись по своим постам.

С Небогатовым случилась истерика, которой у него никогда не бывало. Из глаз брызнули слезы. Он сорвал фуражку и начал топтать ее ногами:

– Японцы не разобрали нашего сигнала. Скорее поднять белый флаг!

Неприятельские снаряды начали подымать фонтаны воды вокруг броненосца. Снаряд разорвался у боевой рубки. Был ранен флагманский штурман подполковник Дмитрий Николаевич Федотьев. Другой снаряд разорвался на баке. Несколько ударили в борт. Небогатов неистовствовал:

– Повернуть башни в сторону от неприятеля! Спустить наш флаг! Поднять японский флаг!

И опять нашелся другой услужливый флаг-офицер, который собственноручно поднял японский флаг.

«Николай I» застопорил машины. Японцы прекратили стрельбу.

Небогатов приказал созвать команду, к которой обратился со словами:

– Братцы, мне не страшно умирать, но я не хочу губить вас – молодых. Весь позор я принимаю на себя. Пусть меня судят. Я готов пойти на смертную казнь.

Команда, которая только что безропотно приготовилась умереть или, затопив корабль, очутиться, с малой надеждой быть спасенными, в ледяной воде, мгновенно преобразилась. Напрасно машинный унтер-офицер Василий Федорович Бабушкин, получивший восемнадцать ран под Порт-Артуром и добровольно пересевший в Сингапуре на броненосец, чтобы на нем идти снова в бой, выкрикнул:

– Братцы, да что это такое? Адмирал жалеет нас, матросов, а нужно жалеть родину. Адмирал ведь не сестра милосердия.

Баталер Новиков в своем романе «Цусима» не пожалел красок, чтобы представить русских матросов циниками, но и он не нашел в отношении Небогатова иных слов, кроме того, что тот забыл, что находится на военном корабле, а не в доме милосердия, и что он – командующий, а не какой-нибудь духобор или толстовец, размышляющий о непротивлении злу.

Мичман Волковицкий тщетно пытался убедить матросов помочь ему открыть кингстоны. То же пытались сделать мичманы Борис Михайлович Четверухин и Дыбовский, но матросы возразили им, что адмирал им даровал жизнь, а офицеры молоды, чтобы отменять приказания адмирала. Вскоре все три офицера были арестованы японцами по просьбе русского начальства.

Инженер-механик подпоручик Николай Дмитриевич Беляев узнал о сдаче, находясь в машине. «Мерзавцы, – сорвалось у него, – даже умирать не умеют». Поднявшись наверх, он настаивал взорвать броненосец, на что Небогатов ему ответил:

– Не делайте глупостей, топить поздно и нечестно.

– Ваше превосходительство, сдаваться – позор, я не сдаюсь.

– Ну, как знаете, – отрезал Небогатов.

– Ну что же, стреляйтесь, если вы себя считаете опозоренным, – возразил ему еще один флаг-офицер, – а мы исполним приказание адмирала.

Беляев с горечью в сердце сдержался, но на суде он спрашивал:

– Чья рука не дрогнет, чтобы застрелить храброго, убеленного сединами адмирала? Решиться поднять руку на поставленного верховной властью начальника? На этот поступок вряд ли у кого хватит силы и смелости.

Офицеры и сохранившие боевой дух матросы с отчаяния начали выкидывать за борт все, что не должно было попасть в руки неприятеля, но послушные исполнители приказаний адмирала так же ревностно следили, чтобы в руки врага все перешло в полной исправности. Иначе будет нечестно по отношению к противнику. А по отношению к России?

А «братцы», только что ревностно исполнявшие каждое полученное ими приказание, вышли из повиновения, разбили ахтер-люк, перепились и начали грабить офицерские каюты. Адмирал им сам показал пример клятвопреступления.

Так бесславно закончил свою кампанию броненосец «Император Николай I». Через 12 лет та же самая картина до мельчайших подробностей повторилась в грандиозных масштабах на всем пространстве нашей Родины – и Русского государства не стало.