Читать книгу "Вяземская голгофа - Татьяна Беспалова"

* * *

Они успели забросать могилу мерзлой землей, когда в отдалении загудели моторы. Вовка несильно толкнул Ксению, заставляя её упасть на землю, и сам прилег рядом. Он с опаской оглянулся на печную трубу. Не вьется ли предательский дымок? Но, по счастью, огонь в печи давно погас. Наверное, печка ещё хранила домашнее тепло, но уж не для них. Наверное, уже и не ночевать им под этой крышей. Ксения глянула на мерзлые комья черной кладбищенской земли. Там, на дне воронки, они сложили всех – и потревоженных покойников деревни Скрытня, и убитых бойцов героической батареи. Всех, кого смогли разыскать.

– Ты погляди, кто там на моторе едет, – наказал Вовка, отползая в сторону. – А ночевать будем под крышей. В этом не сомневайся. Если сейчас утечем, то поживем еще, и предолго!

Ксения подобралась ближе к разрушенной ограде. С неба сыпал редкий снежок. Он уж успел превратить подбитые танки в снеговые горы, которые было непросто распознать на фоне белой же равнины. Но лента дороги с наполненными жидкой грязью, раздолбанными колеями, была всё ещё хорошо видна. По ней, от дальнего леса на западе, через поле, мимо сгоревшей дотла деревеньки, двигалась колонна грузовиков, сопровождаемая несколькими мотоциклами. Немцы! Ах, хоть бы они увязли в этой жидкой грязи! Пусть русская глина помешает крутиться вражеским колесам!

– Наша грязь – им не помеха, – услышала она Вовкин голос. – Совсем другое дело – мороз. А зима-то в этом году будет ранней!

Ксения обернулась. Сам Вовка уже стал на лыжи, другую пару лыж, её сумку с красным крестом и тощий мешок он протягивал ей. Нашлось и оружие – старенький револьвер с деревянной рукояткой и полным барабаном патронов.

– Больше патронов нет, – пояснил Вовка. – Только эти. Так что береги и в себя не стреляй. Помни: грех – в себя стрелять.

– А если…

– А если дело дойдет до дела, то я сам тебя убью. – Вовка раздвинул бороду в улыбке. Кладбищенский сторож бесцеремонно, по-хозяйски, посматривал, как она застегивает крепления лыж.

– У меня лыжи хорошие, комсомольские, партийные. Мы на них до леса быстро добежим. Хорошо бежать, когда следом страх спешит.

– Куда мы пойдем? – осмелилась спросить Ксения. – Станем пробиваться к своим, к Москве?

– Ну да. – Вовкина борода снова зашевелилась. – Здесь тебе не Москва, здесь тебе не свои. Пойдем в хорошее место.

– Послушайте! – Ксения распрямилась, стараясь не показывать кладбищенскому сторожу страха. – У нас было задание – найти генерал-лейтенанта Лукина. Михаила Федоровича. Он ранен. Мы должны были найти его, оказать помощь и доставить в Москву. Ну вот! Теперь меня можно расстреливать! Я рассказала тебе секрет!

– Фу! – фыркнул Вовка. – Видел я Лукина!

– Где? Врешь!

Внизу, под высотой, длинно затарахтела автоматная очередь.

– Пойдем! – Вовка снова толкнул Ксению. – Не то тут ваши с нашими станут воевать. И тогда нам крышка. Беги, девка!

* * *

Дорога шла по открытой местности. По обе стороны – сонные поля. Перепаханная рыжая почва, застуженная первыми холодами, припорошенная белым снежком, из-под которого кое-где проступает желтая стерня. Голова кружится от голода. Время от времени Ксения обнаруживает себя на обочине дороги. Ноги, словно живя какой-то своей, отдельной жизнью, несут её в сторону поросшего редкими рощицами поля, под сень голых ветвей, туда, где хоть немного безопасней, чем на пустой дороге. Над пространством висит мертвая тишина. Будто и нет войны, будто ужасы последних месяцев суть лишь болезненное наваждение. А теперь она выздоровела и видит прекрасный, пустой мир, Ах, если б не сосущее, неотступное чувство голода! Раньше она жила в Нагорном поселке и дружила к Клавдией Наметовой. А теперь? Подумать только, Вовка Никто! Вон, впереди маячит ватная спина и рваный треух её странного проводника. Вовка шагает устало. Ноги плохо слушаются его, и Ксении порой кажется, что ещё немного и упадет на мерзлую твердь усталый житель деревни Скрытня. Время от времени он оборачивается, чтобы глянуть на Ксению. Всякий раз ищет её глаза, цепляется за них своим желтым взглядом, шевелит заиндивевшей бородой.

– Деревни-то нет. Накрылась куполом моя Скрытня.

Вовкина борода двигается. Неужто он улыбается? Ксении холодно. Голод вгрызается в тело, копошится под пуговицами гимнастерки. Хочется распахнуть тулуп, оторвать жадную тварь от себя, бросить на обочину дороги. Но тогда под полами тулупа приживется холод. Усталость давит сверху, заставляет опуститься на колени. Нет, ползком перемещаться Ксения не может. Она же человек, комсомолка. Она сильная, ещё долго может идти. И Вовка может. Вот он и идет, не умеряя шага. Порой начинает шататься, словно пьяный. Его кидает от одной обочины дороги до другой. Того и гляди, свалится в канаву. А там, за нешироким, припорошенным снежком рвом – пашня-стерня. Почему-то припоминается витрина Елисеевского гастронома, посыпанные сахарной пудрой пирожные «Картошка». Ксения смотрит на промерзшие коричневые комья. Как же хочется есть!

Они миновали поля и вошли в мертвый лес. Невысокие облезлые березки навсегда утратили листву ещё в позапрошлые зимы. Просто умерли от чего-то, но чахлый подлесок жил. Округлые кроны ивняка утратили не все листья, не почернела от мороза высокая осока, не зачахли тонконогие рябики. Ксения подбежала к одной из них. Ягоды оказались тверды от мороза и медово-сладки.

– Эх, москвичка! – услышала она тихий Вовкин голос.

– Куда вы ведете меня?

– Домой, – был ответ. – Отдых, еда, баня, сон.

Вовка копошился в невысоком осиннике. Деревца притулились на обочине дороги. По недосмотру лесников им дали вырасти выше человеческого роста, их растущие корешки уже вцепились в дорожное полотно, изготовившись дать новую поросль. Но тут случилась война.

– Что, если все люди погибнут? Дороги тогда зарастут, – рассеянно произнесла Ксения.

Вовка не отозвался. Тогда она вошла в осинник, приблизилась к нему, смаргивая отвращение, глянула в желтые, затуманенные усталостью глаза.

– Вы меня считаете очень глупой. – Голод отобрал у неё последние силы. Сил не осталось даже на гнев.

Не удостоив её ответом, Вовка ловко выломал из чахлого осинника пару невысоких деревьев, остругал их топориком, сунул одну из жердин в руки Ксении. Другой вооружился сам.

– Ты оголодала, девка, – проговорил он. – Это голодная дурь. Потерпи.

Он пошел сквозь осинники. Ксения потащилась следом. Не сделав и двух десятков шагов, Вовка остановился и не дал Ксении обойти себя. Он достал из-под одежды веревку, привязал её сзади к сыромятному своему ремню. Конец веревки бросил Ксении.

– Берись за веревку! Слышь, ты? Смотри под ноги и узришь настоящее чудовище – вечно голодного зверя. Он может пожрать нашего ворога, буде тот сунется. Он и нас пожрет, если дадимся. На то оно и Зверь-Болото!

И она покорно ухватилась за веревку, жердину взяла наперевес. Ох и тяжела же показалась её деревяшка! Нести неудобно.