Читать книгу "Великий князь Николай Николаевич - Юрий Данилов"

Такой план представлялся генеральным штабам Центральных держав тем более целесообразным, что, как это и оказалось впоследствии, противники России имели преувеличенное мнение о медленности русской мобилизации.

Установив, таким образом, вероятность направления главного удара германцев в начале войны на запад, державы Согласия не могли сомневаться в том, что характер его будет всесокрушающий.

Россия знала силу Германии; она изучила принципы ее военной доктрины и не могла сомневаться в крайней опасности для своей союзницы тевтонского нашествия! И морально, и по силе формальных обязательств, принятых на себя, русская армия должна была прийти своей союзнице на помощь, притянув часть германских сил на себя. Иначе… надо было предвидеть на Западе катастрофу!..

Единственное средство для предотвращения таковой заключалось в организации быстрого вторжения, возможно значительными силами, в пределы Восточной Пруссии. Такое вторжение больно ударяло по престижу не только немцев, но и их императора, для которых Пруссия не переставала быть родоначальницей германского военного могущества.

Сила и направление для русского наступления? Их указывали как наиболее желательные генералы Дюбайль и Жоффр, последовательно стоявшие во главе французского Генерального штаба.

«Я буду считать себя вполне удовлетворенным, если наступление русских войск против Германии состоится с такими силами, которые способны были бы приковать к себе от 5 до 6 корпусов» – так приблизительно формулировал свои пожелания первый из названных генералов на совещании, происходившем у нас в 1911 г. в Красном Селе.

«Чем глубже произойдет наступление русских войск в пределы Германии, тем решительнее оно отразится на общем положении дел», – говорил генерал Жоффр на союзных совещаниях 1912 и 1913 гг. Высказывалось при этом желание о наступлении из русской Польши на Алленштейн, а еще лучше – по левому берегу Вислы на Берлин. Но последнее в начале войны по общей обстановке являлось для России неосуществимым.

Было бы, конечно, неправильно утверждать, что наступление в Восточную Пруссию не вызывалось собственными интересами России. Стратегические невыгоды границ русской Польши, глубоко вдававшейся между территориями Германии и Австро-Венгрии, при условии медленной готовности русских войск заставляли желать выпрямления нашего первоначального развертывания войск путем занятия на севере Восточной Пруссии и выхода к нижней Висле, а на юге – овладения восточной половиной Галичины. Сделать это надо было возможно скорее (по подсчетам русского Генерального штаба – в течение первых полутора месяцев войны), пока главная масса германцев будет отвлечена борьбой на западе и вследствие этого главное командование их лишено будет возможности начать решительную переброску войск с запада на восток.

Независимо от того вторжение русских войск в Восточную Пруссию и Галичину выносило войну из пределов собственной страны, чем достигались также немаловажные результаты.

В соответствии с изложенным по плану, разработанному русским Генеральным штабом еще в мирное время, две русские армии Северо-Западного фронта в составе 9 армейских корпусов, находившихся под начальством генерала Жилинского, занимавшего в мирное время пост командующего войсками Варшавского военного округа, должны были вторгнуться в пределы Восточной Пруссии: 1-я армия генерала Ренненкампфа – с востока и 2-я армия генерала Самсонова – с юга. Первоначально при движении вперед их разделяли Мазурские озера, но обойдя таковые с севера и запада, обе армии должны были войти друг с другом в непосредственную связь.

Со стороны Германии, как это выяснилось впоследствии, против них была оставлена 8-я армия генерала Притвица в составе 4-х корпусов и нескольких отдельных дивизий и бригад.

Целью действий русских армий ставилось нанесение поражения немецким войскам и оттеснение их с севера – от Кённигсберга и с запада – от путей к Висле, иначе говоря, окружение с обоих флангов. В дальнейшем имелся в виду выход русских войск к нижней Висле, чем достигались выгодное оборонительное положение на этом участке Вислы и значительное сокращение стратегического фронта, первоначально тянувшегося по рекам Нареву, Бобру и среднему течению р. Немана.

Такими действиями армий Северо-Западного фронта в известной мере закреплялось положение на правом фланге русского стратегического фронта и создавалась возможность для переноса южнее названного участка русских операций на левый берег р. Вислы, о чем усиленно просило французское командование и каковое в самом деле являлось угрожающим в отношении Германии.

С целью скорейшего воздействия на германцев названные армии Северо-Западного фронта были составлены из пограничных и ближайших к району действий корпусов. Этим достигалась, правда не без известных усилий, возможность перехода ими в наступление уже в начале третьей недели мобилизации.

С назначением великого князя Николая Николаевича на пост Верховного главнокомандующего русскими действующими армиями ему были подробно доложены все изложенные выше соображения, которые и встретили полное его сочувствие. Точное выполнение взятых на себя обязательств и скорейшая помощь нуждающемуся в ней союзнику были настолько в характере великого князя, что его согласие с предположениями Главного управления Генерального штаба не могло вызывать ни у кого сомнений.

Тем не менее Франция встретила объявление ей Германией войны с большим волнением и тревогой.

«Я умоляю (je supplie) Ваше Величество предписать вашим войскам немедленное наступление, – говорил на приеме, имевшем место 5 августа 1914 г., императору Николаю II тогдашний французский посол М. Палеолог. – Иначе французская армия рискует быть раздавленной».

Еще ярче беседа М. Палеолога с министром иностранных дел, которая происходила 26 августа и описана в его воспоминаниях.

«Ни государь, ни великий князь не забывают все, чем мы обязаны Франции, – сказал ему С.Д. Сазонов. – Вы можете быть убеждены, что мы сделаем все, чтобы помочь французской армии. Но с точки зрения исполнения затруднения очень велики. Генерал Жилинский, главнокомандующий армиями Северо-Западного фронта опасается за успех наступления русских армий в Восточную Пруссию, так как его войска еще очень разбросаны и обеспечение их продовольствием встречает большие затруднения. Генерал Янушкевич, начальник Генерального штаба, разделяет мнение генерала Жилинского и также сомневается в возможности наступления. Но генерал-квартирмейстер Ставки генерал Данилов с горячей убедительностью доказывает, что мы не вправе обрекать нашего союзника на гибель и что невзирая на неизбежный риск предстоящей операции мы все же обязаны незамедлительно перейти в наступление. Его мнение разделяется великим князем, и я не удивлюсь, если данная операция уже началась».

И действительно, уже в первой своей директиве, отданной еще 10 августа, Верховный главнокомандующий русской действующей армией великий князь Николай Николаевич, подтверждая первоначальные задачи, поставленные армиям Северо-Западного фронта, высказывал мнение, что ввиду острого положения на французском фронте наступление армий Северо-Западного фронта могло бы начаться уже с 14-го дня мобилизации. Так как, однако, ведение данной наступательной операции относилось к обязанностям главнокомандующего армиями Северо-Западного фронта, то окончательное определение времени и порядка выполнения изложенных в директиве предуказаний оставлялось за генералом Жилинским.