Читать книгу "Фрикономика. Экономист-хулиган и журналист-сорвиголова исследуют скрытые причины всего на свете - Стивен Д. Левитт"

Для этого мы можем, к примеру, оценить данные об уровне преступности в пяти штатах, где аборты стали легальными еще до решения Верховного суда, распространившего эту практику на всю страну. В штатах Нью-Йорк, Калифорния, Вашингтон, Аляска и Гавайи женщина могла легально сделать аборт как минимум за два года до принятия решения по делу «Роу против Уэйда». Уровень преступности в них действительно начал снижаться раньше, чем в сорока пяти других штатах (включая округ Колумбия). За период между 1988 и 1994 годом доля преступлений, связанных с насилием, в этих штатах снизилась на 13 процентов по сравнению со всеми остальными. За период между 1994 и 1997 годом доля убийств в них упала на 23 процента по сравнению со средним уровнем по всей остальной стране.

Но что, если это проявление удачи, а не закономерности? Какие еще данные мы могли бы изучить для того, чтобы подтвердить наличие связи между абортами и преступностью?

Возможно, нам стоит обратить внимание на корреляцию между уровнями абортов и преступности по каждому штату. И действительно, в штатах с максимальным числом сделанных абортов в 1970‑х годах произошло самое значительное снижение уровня преступности в 1990‑х. В штатах с небольшим количеством абортов уровень преступности снизился значительно меньше. (Эта корреляция сохраняется даже в том случае, если мы принимаем во внимание ряд других факторов, влияющих на состояние преступности: количество заключенных в тюрьмах различных штатов, число полицейских и экономическую ситуацию в каждом штате.) Начиная с 1985 года в штатах с высоким числом абортов снижение уровня преступности было в среднем выше на 30 процентов по сравнению со штатами, где количество абортов было небольшим. (В Нью-Йорке, ставшем одним из первых штатов, легализовавших аборты, их количество было одним из самых больших. Эти два факта заставляют нас еще сильнее сомневаться в том, что снижение уровня преступности вызвано хорошей работой полиции.) Более того, до конца 1980‑х годов не наблюдалось никакой корреляции между количеством абортов и преступлений. Она стала заметной только тогда, когда дети, родившиеся после принятия закона об абортах, достигли определенного возраста. Это еще раз подтверждает, что именно принятие решения по делу «Роу против Уэйда» послужило толчком к последующему снижению уровня преступности.

Существует множество других данных, говорящих о наличии как позитивной, так и негативной корреляции между абортами и преступностью. В штатах с большим количеством абортов основное снижение уровня преступности наблюдалось именно у поколения, появившегося на свет после решения Верховного суда. Исследования, проводившиеся в Австралии и Канаде, продемонстрировали наличие сходной связи между легализацией абортов и уровнем преступности. Кроме того, стоит помнить, что в поколении, появившемся на свет после этого судебного решения, отсутствовали не только потенциальные молодые преступники, но и несовершеннолетние матери-одиночки. Очень часто девочки, рождающиеся на свет в неполных семьях, со временем повторяют судьбу своих матерей.

Вряд ли стоит много говорить о том, что вывод исследователей об абортах как одном из наиболее значительных факторов снижения преступности в американской истории вызвал настоящую бурю в обществе. Логика Свифта вступает в борьбу с логикой Дарвина. Вполне уместным здесь будет вспомнить язвительный афоризм, приписываемый Гилберту Честертону: «Проблема нехватки шляп не может быть решена отрубанием лишних голов». Выражаясь языком экономистов, снижение уровня преступности стало «непреднамеренной выгодой», возникшей вследствие легализации абортов. Личное горе невероятным образом превратилось в общественное благо. И этот факт остается фактом, пусть даже он и потрясает моральные и религиозные устои.

На самом деле множество людей склонны считать преступлением сами аборты. Один ученый-юрист даже утверждал, что аборты являются бóльшим злом, чем рабство (так как их неотъемлемым элементом является смерть) или холокост (по состоянию на 2004 год количество абортов в США после принятия решения по делу Роу превысило 37 миллионов, что значительно больше, чем шесть миллионов евреев, убитых в Европе в годы холокоста). Вне зависимости от того, как люди относятся к абортам, споры по этому вопросу сохраняют свою актуальность. Энтони Бауза, бывший шеф полиции Бронкса и штата Массачусетс, осознал это, когда решил баллотироваться на пост губернатора Миннесоты в 1994 году. За несколько лет до этого Бауза написал книгу, в которой назвал аборты «едва ли не единственным эффективным методом предотвращения преступлений, примененным в стране с конца 1960‑х годов». Когда это мнение было предано гласности непосредственно перед выборами, Бауза, по данным исследований, потерял множество сторонников. А затем он проиграл и сами выборы.

Как бы мы ни относились к абортам, рано или поздно мы задумываемся о следующем: готовы ли мы согласиться с ростом числа абортов, если это приведет к снижению преступности? Возможно ли вообще выразить эту сложную взаимосвязь с помощью цифр?

У экономистов имеется одна любопытная привычка – они склонны описывать самые сложные явления с помощью цифр. Давайте, к примеру, рассмотрим, во что нам обходится спасение от вымирания полярных пятнистых сов. Согласно данным одного исследования, для защиты пяти тысяч сов необходимо прекратить лесозаготовительную деятельность в этом регионе, что приведет к прекращению дальнейшей деятельности по производственной цепочке. Прекращение бизнеса обойдется в 46 миллиардов долларов, то есть в 59 миллионов долларов в расчете на одну сову. После катастрофы танкера «Экссон Вальдез» в 1989 году экономисты рассчитали, сколько должен потратить средний американец на предотвращение подобных инцидентов в будущем. Согласно расчетам эта сумма составила всего 31 доллар. Экономисты могут даже оценить ту или иную часть человеческого тела. Ниже приведена таблица, по которой в штате Коннектикут выплачиваются компенсации за производственные травмы.

Теперь же, исключительно в рамках обсуждения, давайте зададимся ужасным вопросом: какова сравнительная стоимость человеческого зародыша и новорожденного ребенка? Представьте себе, что вам приходится принимать соломоново решение – принести в жертву одного родившегося младенца или некоторое количество зародышей. Сколькими нерожденными зародышами вы готовы пожертвовать для спасения одного уже родившегося человека? Разумеется, это всего лишь умственное упражнение, и на этот вопрос не может быть точного ответа. Однако размышление над ним может помочь более четко понять степень влияния абортов на уровень преступности.

Для человека, склонного к одной из крайностей – защите прав зародыша или прав женщины любой ценой, ответ будет очевиден. Человек, верящий в то, что жизнь начинается с момента зачатия, будет оценивать жизнь зародыша и жизнь ребенка в соотношении 1: 1. Другой человек, верящий, что право женщины на аборт важнее, чем множество иных факторов, будет считать, что жизнь одного ребенка важнее жизни любого количества зародышей.