Читать книгу "Коричневые башмаки с набережной Вольтера - Клод Изнер"

– Утечка газа! Это было вранье!

– Можно и так сказать, – холодно кивнул Виктор и продолжил: – Я в свою очередь обратился за помощью к Раулю Перо, и мы вместе пошли в дом покойной Лакарель за «Трактатом», до того как известили об убийстве полицию. Разумеется, этот визит нужно было сохранить в строжайшей тайне.

Сконфуженный Жозеф умолчал о том, что с некоторых пор та самая книга, которую по ошибке Филомена отдала Эфросинье, находится в его распоряжении и надежно спрятана в каретном сарае. Он сгорал от нетерпения поскорее прочитать таинственный дневник. А уж потом можно будет показать его Виктору.

– А этот безголовый покойник с набережной Вольтера? – Жозеф сунул шурину под нос газету. – Вы, похоже, всё об этом знаете. Надеюсь, моего крестного еще не арестовали?

Виктор закашлялся при воспоминании об отвратительном зрелище.

– Нет. Но ему крупно не повезло – кто-то засунул обезглавленный труп в его ящик для книг. Это было… впечатляюще.

– И вы молчали! Крестный показался мне в ресторане каким-то странным, но я и подумать не мог…

– Мы не хотели портить вам день рождения. Фюльбер держал рот на замке, и вашей матушке мы тоже ничего не сказали – ей и так досталось. И потом, она известная сплетница…

– Не смейте говорить дурно о моей матушке! – возмутился Жозеф.

«И правда, что это я?» – рассеянно подумал Виктор. Он подошел к большому столу в центре торгового зала, машинально взял метелку из перьев и смахнул пыль с разложенных на зеленом сукне книг.

– Вы тоже помалкивайте о том, что услышали, Жозеф. Сейчас не те времена, когда нужно привлекать к себе лишнее внимание. Особенно нам с вами. Подумайте о наших семьях – общество настроено против чужеземцев.

– Как по-вашему, эти два преступления связаны?

– Не знаю и знать не желаю. Вальми не дремлет и не питает ко мне симпатии. Не стоит рисковать… – Виктор поколебался немного и все же сообщил Жозефу, что безголовый труп был вымазан конфитюром.

– Ну дела! Если вы будете и дальше утаивать подробности такой важности, мы ни на шаг не продвинемся! – разбушевался молодой человек, решивший, что лучшая защита – это нападение, и не обративший внимания на слова Виктора о чужеземцах и риске. – Конфитюром… У меня появилась идея для нового романа-фельетона под названием «Смертельный Новый год»: в нем будет персонаж-диабетик, у которого стремительно падает уровень сахара…

– Захватывающе! Послушайте, Жозеф, не вы ли говорили мне что-то об убийстве надомного книготорговца?

– Я-то говорил, но вы сделали вид, что вас это ничуть не заинтересовало. Книготорговца звали Состен Ларше.

– Его связали бечевкой, если я не ошибаюсь?

– Именно бечевкой. А что?

– У вас сохранилась та заметка?

– Конечно, в тетрадке со всякой всячиной. Погодите, вы думаете…

– Ничего я не думаю, просто проверял тут счета и решил удостовериться, что Состена Ларше не было в числе наших поставщиков. – Внешне Виктор был невозмутим, но мысль его в это время лихорадочно работала, пытаясь привести в порядок разрозненные сведения.

А сознание его зятя раскололось на двух маленьких Жозефов: один требовал немедленно затеять расследование убийств с запахом фруктового конфитюра, второй заявлял, что два добропорядочных отца семейства не имеют права подвергать новой опасности себя и своих близких.

– Но ведь не будет ничего страшного в том, что мы побеседуем с подругами покойной Филомены Лакарель? – неуверенно спросил он наконец. – Матушка сказала, она организовала что-то вроде клуба любительниц конфитюров, они называют себя «Фруктоежки».

– Я смотрю, в вашем распоряжении тоже есть кое-какие важные подробности, которыми вы не спешите делиться, – скрестил на груди руки Виктор.

– Вот пожалуйста: делюсь. Матушка припомнила двух «фруктоежек». Одну зовут Шанталь, она работает в булочной-кондитерской. Имя второй неизвестно, но она модистка.

– Если вы не знаете их фамилий, желаю удачи в долгих поисках.

– Ну, положим, булочных-кондитерских действительно пруд пруди, зато у модистки бутик на Райской улице, поговорим с ней и всё разведаем про остальных. И не смотрите на меня так. Мой крестный в беде, представляю, что у него сейчас на душе творится, – надо непременно ему помочь. Вчера вечером он был с нами в ресторане, но труп-то ему подбросили утром, а стало быть, он – подозреваемый! К тому же матушка сказала, что Филомена частенько бывала на набережной букинистов, отсюда можно сделать вывод, что Фюльбер был с Филоменой знаком… Два убийства, черт возьми, вы это понимаете?

– Два убийства? Однако! – раздался голос Кэндзи, стоявшего на винтовой лестнице.

– Это я о своем новом романе-фельетоне, – не моргнув глазом соврал Жозеф.

– Принимаете меня за идиота? – осведомился японец. – Сообщения о трупе без головы в ящике вашего крестного на первых полосах всех бульварных газет. Кто вторая жертва?

– Женщина…

– Что за женщина?

– Понятия не имею.

– Мой вам совет: обуздайте любопытство и не пытайтесь это выяснить. В последние годы вы оба только и делали, что играли с огнем. Кстати, у меня печальная новость – вчера умер Льюис Кэрролл.

– Ох черт! – вырвалось у Жозефа. – А сколько ему было лет?

– Шестьдесят шесть, на семь лет старше меня. Жозеф, поставьте на витрину «Алису в Стране чудес» и «Алису в Зазеркалье». В издательстве Фаскеля только что вышел «Сирано де Бержерак», закажите двадцать экземпляров. Свяжитесь также с издательским домом «Сток», попросите прислать все новинки до двадцать второго января. Прежде всего меня интересуют «Серьезный клиент» Жоржа Куртелина и «Вор» Жоржа Дарьена. Виктор, я иду на набережную Сен-Мишель, мне обещали показать редкие книги по умеренным ценам. Хочу, чтобы вы составили мне компанию.

Не обратив ни малейшего внимания на протесты совладельцев (Жозеф не хотел оставаться в лавке один, а Виктор не желал уходить), Кэндзи галантно поклонился вошедшей в торговый зал клиентке и потащил приемного сына к набережным Сены.

По пути они не обменялись ни словом. На набережной Гранз-Огюстен понаблюдали за старым букинистом, папашей Гренайем, втихаря покупавшим у лицеиста книги, которые тот наверняка стащил из родительской библиотеки. Чуть поодаль задержались у букинистической стойки упитанной дамы, специализировавшейся на подделках: она продавала фальшивые гравюры с фальшивыми подписями Дюрера и Калло, фальшивые автографы, фальшивые первые издания, фальшивые древнеримские пергамены.

– Месье Мори! Я раздобыла целую стопку требников семнадцатого и восемнадцатого веков! – похвасталась она.

– Благодарю, мадам Элиана, эти века, без сомнения, оставили нам в наследство изрядное число отменных проповедей, однако же и несметное количество неудобоваримых религиозных текстов. Впрочем, если вы снизите оптовую цену втрое…