Читать книгу "Темное прошлое прекрасного принца - Ольга Хмельницкая"

– Кошмар, – сказала Василиса, – что мы будем делать с Михалковым? Первые две строчки – это из его стихотворения!

– Не страшно, – вяло махнул рукой дирижер Шелковин, – это же пародия, а не плагиат! Как Таня Гроттер и Гарри Поттер, например. Тем более мелодия совсем другая.

– А почему они поют без оркестра? – продолжал страдать продюсер. – Где сопровождение?

– Ну мы же не знаем нот! Как мы можем играть? – удивился Шелковин. – Вот послушаем сейчас их песни и сымпровизируем что-нибудь.

– Это катастрофа, – заламывал руки Рем, – дичь полная! Недаром этот урод приехал с веревкой на шее! Поймать бы его за нее и пове…

– Спокойно! – скомандовала Василиса. – Мы должны быть благодарны этому человеку. В конце концов, именно из-за него Ксения прибыла сюда и поет.

– А смысл? – страдальчески изогнулся продюсер и, запустив руки в благородную шевелюру, вырвал несколько клочков. – Мы все равно эти тупые частушки не продадим.

– Да ладно вам! – с энтузиазмом откликнулся Гаврилов. – Конечно, продадите. Пусть поют дальше. Я лично слушаю с большим интересом.

– И я, – добавил Дима Шелковин слабым голосом.

– Главное – грамотная маркетинговая политика, – добавила толстая литавристка.

Ксения и рокер допели песню и теперь шептались у микрофона.

– Ну пойте, пойте! Чего ж вы замолчали? – подбодрил их Рем. – У вас еще два часа десять минут. Все, что вы споете, мы смикшируем, сведем, дополним спецэффектами, запишем на диск и присовокупим туда же видеоролик с места событий. А потом попытаемся продать. И будем, глядя в небо, надеяться, что у нас купят хотя бы три экземпляра.

Дюк и Валера переглянулись. Рокер попытался снять с шеи веревку.

– Нет-нет, – попросила Василиса Николаевна, – веревочку не снимайте. Так колоритнее!

В этот момент у Рема зазвонил телефон.

– Але! – сказал он в трубку. – Василиса, это тебя, – повернулся он к Сусаниной. – Милиция.

Василиса Николаевна взяла трубку и быстро вышла из студии. Сердце почему-то заколотилось быстро-быстро, а дыхание перехватило. Никогда ей еще не звонили из правоохранительных органов, а уж если ее разыскивали через начальство, то это значило, что случилось что-то из ряда вон.

…Петр Петрович налил себе водки и залпом выпил. Напротив, завернувшись в плед, сидела его жена. Ее тонкое нервное лицо осунулось и потемнело.

– Майя ее убила, – сказал Сусанин. – Или Алена. Больше некому.

– Кто ее нашел? – спросила Василиса Николаевна.

– Полинку? Сантехник. Кран в ванной был открыт, залило соседей внизу. Они вызвали сантехника, тот – МЧС, а МЧС – милицию.

Сусанина опять заплакала.

– За что? – спросила она сквозь слезы.

Петр Петрович молчал.

– А может, это Роман ее убил. Из-за денег, – сказал он, – формально-то они еще не разведены. Он вдовец, деньги и имущество на троих – тебе, мне и ему. А теперь считай: у нашей дочери было три машины – две ее личные, и еще одну она подарила Роману, а он потом ей вернул. Плюс квартиры в Москве и Ялте и дача в Подмосковье. И еще счет в банке. Все это разделят.

– Они могли убить ее вместе. Роман и Майя, – сказала Василиса.

Ее звонкий, хорошо поставленный голос охрип от горя.

– Возможно, – кивнул Петр Петрович, – а сережку у Алены они просто стащили, чтобы подставить сестру. Чего вообще можно ожидать от людей без стыда и без совести? Интересно, у них есть алиби?

Сусанин встал и открыл форточку. В кухню ворвалась струя прохладного осеннего воздуха.

– Ну какое у них может быть алиби? – пожала поникшими плечами Василиса. – Они живут одни, куда хотят, туда и идут. Ночью у них вообще не может быть никакого алиби. А ключи у бывшей лучшей подруги и бывшего любимого мужа точно есть. И не верю я, чтобы милиция не пришла к тем же выводам.

– Это Чабрецов-то? – сказал Сусанин. – Я согласен с тобой, Вася. Он, конечно, ужасная дрянь, обезьяна-гамадрил, но он не дурак. Алена-то от смерти Полины не получит ничего, а эти соколики – получат, и много. Так что это они, скорее всего. Я верю, что большинство преступлений совершается из-за денег, – добавил он.

Василиса встала, подошла к холодильнику, достала пакет яблочного сока и налила себе в чашку.

– А может, – предположила она, глотая ледяную жидкость и совершенно не чувствуя вкуса, – они предложили Алене поделиться имуществом? И она убила нашу дочь по просьбе Майи и Романа?

В дверь постучали.

– Это еще кто? – недоуменно спросила Василиса.

Сусанин поднялся и пошел в прихожую.

– Сейчас посмотрю.

Он вышел в коридор. Щелкнул замок. Дверь распахнулась, и в прихожую ворвалась Лиза Гондураскина.

– Майя, как это могло произойти? Кто ее убил? – спросила Алена сестру. Они сидели в кафе и смотрели на проезжающие машины.

Майя, одетая в пиджак цвета темного шоколада, пожала плечами и опустила вниз свои серые глаза.

– Ну подумай, – продолжала Алена, – кроме вас, тебя и Романа, никто не мог вытащить сережку у меня из кармана. Куртка висела в прихожей, и вы мимо нее проходили. Так что подозреваемых всего трое – я, ты и Роман.

О том, что это может быть еще и Олег, Алена старалась не думать.

– Ты же сама говоришь, – парировала сестра, – что всю ночь ездила то туда, то сюда, общалась с разными людьми. Сережку мог вытащить кто-то из них. Не обязательно это произошло вечером.

– Да, это еще пятеро, – согласилась Алена, – один из них – мой сосед, с которым я познакомилась вчера вечером, еще трое – продюсер Рем Фильчиков, певица Ксения Дюк и футболист Игорь Пуканцев, которым нет до Полины никакого дела, да еще Василиса Николаевна Сусанина, мать погибшей.

– А ты уверена, что никто из четверых, исключая Василису, никак не связан с Полиной? Ни Рем, ни Пуканцев, ни Ксения, ни твой сосед?

– Уверена, – ответила Алена после паузы, коря себя за малодушие.

– Может, Рем был ее любовником? Все-таки он начальник Сусаниной, мог быть и с Полиной знаком. Хотя вряд ли, она бы мне, как лучшей подруге, рассказала.

– Вот-вот.

– Может, Пуканцев или Ксения – внебрачные дети Петра Петровича?

Сердце Алены екнуло:

– Чушь. Ксения из Выборга, о родителях Игоря все известно. К тому же у них в десять раз больше денег, чем было у Полины.

Сестры откинулись на стульях и посмотрели друг на друга.

– Кстати, почему ты призналась, что это моя сережка? – грустно спросила Алена, меняя тему. – К нам бы вообще не было бы никаких вопросов.

Майя в смятении принялась поправлять свой шоколадный пиджак.