Читать книгу "Мост через бездну. Книга 4 - Паола Волкова"

Архитекторы, когда строили соборы, выстраивали в камне целые огромные проекции идей и знаний. Эти люди были в высшей степени учеными и обладали глубокими познаниями. Они не только знали искусство уникального строительства, но и знали смысл того, что строилось.

Собор Парижской Богоматери. 1163–1345 гг.

Главной основой этого строительства являлась вертикаль, то есть такая устремленность вверх: одновременно и очень сильная, и очень слабая, грубая и очень нежная. Почему? Ответом могут служить слова Мандельштама:

Где римский судия судил чужой народ,

Стоит базилика, и — радостный и первый —

Как некогда Адам, распластывая нервы,

Играет мышцами крестовый легкий свод.

Но выдает себя снаружи тайный план,

Здесь позаботилась подпружных арок сила,

Чтоб масса грузная стены не сокрушила,

И свода дерзкого бездействует таран.

Стихийный лабиринт, непостижимый лес,

Души готической рассудочная пропасть,

Египетская мощь и христианства робость,

С тростинкой рядом — дуб, и всюду царь — отвес.

Но чем внимательней, твердыня Notre Dame,

Я изучал твои чудовищные ребра,—

Тем чаще думал я: из тяжести недоброй

И я когда-нибудь прекрасное создам…

Осип Мандельштам. Notre Dame, 1912

Вот этот «отвес и видимость хрупкости» входят в основную идею, которую каменщики закладывали в свои творения. Готика ведь не имеет тела — она бестелесна. Она имеет только звук, свет и цвет. Романская культура тело имеет, а готика — нет. Готика, как алхимия, — искусство превращения камня в кружево. А кто всё это строил? Об этом никто и никогда не знал. И до сих пор не знает. В архитектуре это называется «тайной готического свода».

Помимо того что свод можно сравнить с кружевом или паутиной, он есть вертикаль — такая идея мнимой хрупкости. А эта хрупкость пережила очень многое и многих. Она очень сильная. Вся готическая идея основана на этой вертикальности, истонченности и утонченности. Весь европейский мир во всем, что бы он ни делал, стремился к вертикализму. Главное — это теснота вертикали. Город создавался из домов, устремленных острыми крышами ввысь, с узенькими улочками, а весь центр города должен был занимать огромный собор.

А какой была во Франции эпоха Возрождения? Что французы называют этой эпохой? Французы были, есть и остаются рудиментарной нацией, они очень глубоко втиснуты душой в эти традиции. Они держались за свои традиции до последней секунды. Поломал их кардинал Ришелье, но, надо отдать ему должное, он придал всему новый смысл и новое значение — имперское. Ничего не разрушая, он из образа «вольного сеньора и вассала» сотворил удивительную декартовскую систему планет, вращавшуюся вокруг своего светила — Людовика XIII, а потом и XIV. А в качестве идеальной модели — модели вассалитета и генералитета — Ришелье изобрел прекрасную игрушку — французскую карусель: столб, сверху солнце, и все ездят вокруг на лошадках.

Все готические соборы несут в себе очень глубокий смысл и символ. Места, на которых они строились, тщательно выбирались. Каждый собор обязан был иметь подле себя университет — так полагалось, он являлся источником тайных знаний. Кем конкретно была придумана конструкция собора — не известно. Вот это и интересно во французской готике — она анонимна. Итальянское Возрождение — всё именное. Там всё имеет свое имя. «Я отвечаю за свое произведение! Это мое творение! Это я создал!» А готика имен не имеет. Иногда попадаются псевдонимы, но на самом деле готика безымянная. Это принцип. Потому что над всем стоит тайная охрана знаний. Никто ничего не должен знать. Всё должно быть сокрыто и никому не ведомо. Это единственное условие, при котором всё может быть сказано. И этот главный принцип называется «символический концептуализм». Есть такое знаменитое направление, но на самом деле это та основа, на которой выстраивается вся средневековая культурная база. Символический концептуализм проявлялся абсолютно во всем. Остались только знаменитые страницы из того удивительного руководства, где примером служит изображение круга, который, как известно, является главным началом и в который вписаны фигуры, имеющие свое цифровое, фигуративное и символико-мистическое значение. Например, одна из самых распространенных фигур — пятиконечная звезда, вписанная в круг.

Когда стала оформляться идея масонства, действительно все эти знаки были взяты оттуда, но приобрели уже совершенно другое значение.

Вообще для цеха каменщиков, для тех основоположников, фигуры в чем-то стали иметь чисто рабочее значение. Как фигуру вписать? Она для них была конструктивна и типична. Как вписать фигуру, если строишь здание настолько огромное и оно так переусложнено по своей конструкции, так немыслимо, что для того, чтобы это всё держалось, необходимо было знать, как всё крепится друг к другу. И поэтому у них существовала огромная наука, которую они могли доверить только посвященным — тем, кто мог это делать. Основа любого готического собора — это нервюрные своды. Куда ни кинь взгляд, кругом нервюрные своды. Они должны были присутствовать обязательно и не фрагментарно. Посмотрите, как они сложены, эти нервюрные маленькие колонны: словно пучки нервов, как переплетенные пальцы. Чтобы вся эта сложнейшая конструкция стояла, необходимо было сделать сложнейшие расчеты. Вот в этом и есть феномен Средневековья! Какими они были учеными! А мы говорим: «темная эпоха». И это мы вели речь только о голой конструкции, а ведь собор — это книга. И внутри, и снаружи она рассказывает об очень многом. Если проем надо сделать или скульптуру — всё это должно было иметь сцепку со всем остальным. Вот и приходилось это всё складывать сначала конструктивно, фигуративно, на уровне символического концептуализма, как пустое сооружение, и только потом оно начинало чем-то обрастать. Но интересно не только это. Настоящий католический собор представляет собой буквально музыкальный инструмент. Обратите внимание, что происходит со звуком, когда вы стоите внутри здания? Звук идет сверху. В соборе заложен совершенно необыкновенный феномен акустики. Орган помещается на западном портале, внутри, на линии. Там же и хор. Но вы никогда не слышите звука с этой линии, а только сверху, потому что почти каждый камень, из которого сложен собор, имеет такие дырочки, как в органе. Собор — это пространство, где вы должны находиться не только внутри этой нематериальности, этого света и цвета, но и обязательно внутри звука. Без этого нахождения внутри звука никакой собор немыслим, потому что он становится безголосым.

Учитывая все эти условия, цех каменщиков, имевший очень высокий градус цехового значения, строил здания соборов. Одни каменщики умирали, на их место приходили другие, но продолжали строить по тому же плану и на том же уровне знаний. Они могли что-то улучшить, но это также оставалось анонимным. Никакое посредничество, никакие знакомства не позволяли попасть в эти цеха: или каменщик способен к этой науке, или нет. Поэтому никакой социальной или любой другой связи внутри цехов не было — только сбор мастеров-каменщиков.