Читать книгу "Кто мы, русские, и когда мы возникли? - Александр Журавлев"

Этот прием и привел к психологическому эффекту, определившему первый перелом в битве, т. е. к полному уравновешиванию сил и к потере татарами наступательного порыва в центре.

Вместе с тем никто не может обвинить Дмитрия, что он сделал это из трусости. Вряд ли трус, спасающий свою жизнь, встал бы в первые ряды Передового полка в самом начале битвы.

Дмитрий очень хорошо знал ордынское войско, его полководцев и их способы ведения битв. Он знал, что весь тактический наступательный порыв каждого из татарских военачальников будет направлен на него, командующего русским войском, на его знамя.

Так и получилось. Все татарские мурзы с разных сторон, не жалея жизни, прорубались к знамени Великого князя. Остановить их оказалось невозможно, и боярина Михаила Бренко они изрубили, и знамя свалили, но это дало противоположный результат.

Во все времена потеря знамени и командующего, его гибель или бегство неизбежно вели к психологическому перелому, вслед за которым следовал и разгром армии. Вспомните, как успешно этот прием применяли спартанцы, Александр Македонский и Александр Суворов.

А тут получилось все наоборот: парализованы были сами татары. Свалив знамя и боярина, они подняли дикий «победный» крик. Считая, что битва выиграна, они даже рубиться на некоторое время перестали от радости, их напор прекратился.

Этот момент и был для них роковым: русские перешли в наступление, они-то знали, как ошибались татары, и «победный» крик татар мог их только развеселить.

Растерялись не русские, а татары, которые потеряли цель в сражении.

Битва в центре окончательно превратилась в свалку, «стенка на стенку» без каких-либо перспектив для обеих сторон. Это продолжалось более двух часов с огромными и почти равными потерями с обеих сторон. Однако татары и их кони, как непрерывно атаковавшие, были утомлены в гораздо большей степени, чем обороняющиеся русские.

Вот тут стал оказывать влияние и другой психологический пророческий фактор. Хотя в начале битвы Челубей и Пересвет и пронзили друг друга копьями и оба упали замертво, наш Пересвет был сверху, он упал на Челубея, и это видели оба войска.

7. Некоторые технические приемы.

Хотя Передовой полк и был обречен на уничтожение, но не на 100 %. Дело в том, что было применено его техническое оснащение против удара татарской конницы. Это достигалось созданием «стены» из наконечников копий. Несколько рядов дружинников держали копья разной длины и потому оканчивающиеся на одном расстоянии перед первым рядом. Этот прием хорошо изображен во многих исторических описаниях Куликовской битвы. Наступающий конник встречал не одно копье, которое он мог либо перерубить топором, либо отклонить щитом, он упирался в 3–4 копья, и одно из них неизбежно наносило роковой удар.

Достаточно хорошо описана голубая броня дружины из Великого Устюга, которая по качеству не уступала броне западноевропейских генуэзских рыцарей, находившихся в составе войск Орды.

Менее внятно описано техническое оснащение самого Великого князя. Фразы о том, что он был одет в кольчугу простого воина, могут удовлетворить только простаков. Если это так, то как же он остался жив и даже не ранен, хотя бился в первых рядах?

Очень просто! И уж, конечно, не из-за кольчуги простого воина.

Специально для генеральной битвы русские мастера выковали Дмитрию кольчугу из лучших сортов железа. На нее он надел броню-латы (т. е. кольчугу не из колец, а из металлических пластинок). И сверх всего, уже третьим рядом, накинул кольчугу простого воина. Его кололи, рубили, били, но ни один татарский богатырь так и не смог ни прорубить, ни проколоть эти три слоя защиты. Н. Карамзин так и пишет: «Шлем и латы его были иссечены», – именно латы, а не только внешняя кольчуга.

Но удары есть удары, и у Дмитрия даже шлем был помят в нескольких местах. Князь получил массу ударов и к концу битвы, как мы теперь формулируем, был в состоянии тяжелой контузии, которая потом и привела его к ранней смерти в 39 лет. Однако ни один из русских воинов не видел, чтобы командующего закололи или зарубили, такого дорогого психологического проигрыша Дмитрий не допустил.

8. Завершение выполнения Мамаем стратегического плана Дмитрия Донского.

Итак, битва идет уже 3–4 часа. В центре тупик. Живые наступают «стенка на стенку», а между ними стена из мертвых, которые не могут упасть – так давят на них с обеих сторон.

Критическая масса сработала, и это было хорошо видно с холма. Этому способствовала и узость оставшегося фронта битвы, т. е. невозможность для монгольской конницы быстрых обходных маневров, что привело к страшной тесноте и потере преимуществ конного войска в центре. И Мамай отдает приказ перенести главный удар на русский полк Левой руки, который до того почти бездействовал, направив на него свой Большой полк.

Начинает действовать фактор утомления: татары атакуют уже 3–4 часа. Кони и люди устали. Однако напор еще силен и численное преимущество действует. Левый фланг русских начал подаваться назад, загибаясь к Головному полку, отходя от дубовой рощи.

Численное преимущество сверху, с холма, казалось гораздо большим, чем было на самом деле. Ведь Мамай не видел Засадного полка, в котором было 30 тыс. человек – и каких! Это была отборная конница – кадровая дружина Великого князя Московского, которая уже изнывала от бездействия.

В летописях упоминается, сколько выдержки и твердости потребовалось воеводе Боброку для выполнения приказа Дмитрия Донского, для удержания от преждевременного наступления рвавшихся в битву воинов. Ведь они 4 часа «лежали на травке» под дубами и издали наблюдали за битвой.

Зато сверху Мамаю было хорошо видно, как подаются назад, отходят под напором татар, русские воины полка Левой руки, как появляется брешь, через которую легко обойти русских слева и ударить им в тыл. После прорыва фронта русских на левом фланге битва распалась на ряд отдельных схваток. Монгольская конница окружала и избивала отряды русской пехоты, кроме некоторых отрядов, создавших «ежики», т. е. занявших круговую оборону. На этом этапе битвы на левом фланге потери русских были значительно больше, чем потери татар.

Мамай делает последнюю роковую ошибку: он бросает на прорыв свои резервы и глядит сверху на свою «победу».

Итак, произошел разгром левого крыла русского войска, что и предвидел Дмитрий Донской. Этот этап битвы достаточно подробно описан в старых рукописях («Задонщина»).

Именно потому, что этот этап так хорошо изображен, наши историки дружно приняли разгром левого крыла, т. е. около 15 % (20 тыс. человек) русского войска, за разгром всего войска (90 тыс. человек), стоявшего на поле, и в таком духе начали описывать всю Куликовскую битву. Они совершенно забыли, что в самом начале битвы был разгромлен и почти полностью уничтожен в оврагах левый фланг татарского войска, а в конце битвы свежий Запасной полк вышел навстречу прорвавшимся татарам.

Некоторые наши историки, как и современные журналисты, полностью игнорируют фундаментальные науки, а точнее, даже арифметику.