Читать книгу "Песни драконов. Любовь и приключения в мире крокодилов и прочих динозавровых родственников - Владимир Динец"

В 1975 году у верхнего края этих лесов был открыт новый вид грызунов, который назвали мышью майя. У мышей майя густой черный мех и длинный нос. Они питаются преимущественно насекомыми и могут жить исключительно в старых лесах с толстым слоем опавших листьев на земле. Такой слой образуется только в прохладных местах, где листья не слишком быстро сгнивают, поэтому мышь водится в очень узком высотном поясе, от 2920 до 3000 метров над уровнем моря. Ниже не хватает сухих листьев, а выше просто не растут деревья.

Я потратил несколько дней, пытаясь найти подходящие леса, но оказалось, что все они вырублены. Ниже по склонам еще оставалось много леса, но выше 2850 метров шли сплошные пастбища. Хотя весь горный массив считался заповедником, никакой охраны не было и в помине. В конце концов я нашел крошечный остаток высокогорного леса, уцелевший на крутом склоне, с одним большим дубом и несколькими дубами поменьше, соснами и редкими гватемальскими пихтами. Со всех сторон рощицу окружали свежие пни. Был вечер пятницы; лесорубы наверняка собирались закончить работу в понедельник.

Я провел там две очень холодных ночи в поисках грызунов и сфотографировал замечательно красивую мышку майя. В лесочке также обнаружились многочисленные редкие орхидеи, птицы и насекомые. На следующее утро я отыскал владельца земли и спросил, почему он собирается вырубить последний лес на много километров вокруг.

Владелец, сеньор Хуан, был пожилым индейцем, спокойным и вежливым. Он объяснил, что ему очень жалко деревья, но земля у него тощая, и он не может позволить себе не использовать четыре сотки потенциального пастбища. Кроме того, он собирался выручить тридцать долларов за древесину. Он знал, что в любом портовом городе дубовые доски стоят раз в пятьдесят больше, но доставить их туда через горы очень сложно. Он и сам бы рад найти способ спасти деревья. Может быть, я соглашусь просто купить рощу?

В зимние месяцы работа по изучению грызунов прерывалась, и с деньгами у меня было совсем плохо. Вот уже три месяца, с самого отъезда из Колорадо, я жил в собственной машине. Но сеньор Хуан предложил продать рощу всего за пятьдесят долларов. Пришлось согласиться.

Мне понадобилось два дня, чтобы добраться до ближайшего города по разбитым дорогам. Еще два дня ушло на оформление всех бумаг в землеустроительном департаменте и покупку колючей проволоки для защиты рощи от пасущегося скота и два дня – на обратный путь. Мы построили проволочную изгородь и повесили несколько табличек “Не влезай – заминировано!”. Я стал, наверное, самым бедным в мире владельцем частного заповедника.

Снова спустившись в город, я провел несколько дней в ресторанах, рассказывая о себе местным жителям. Одним я говорил, что являюсь американским журналистом, расследующим секретный полигон, на котором КГБ тестировало биологическое оружие, а другим – что я российский журналист, выяснивший, что в горах есть смертельно радиоактивная роща, куда ЦРУ сбросило “грязную бомбу”. Я надеялся, что этого будет достаточно, чтобы люди стали держаться от моего заповедника подальше. А потом мне пришлось уехать.

Сеньор Хуан почти не общался с внешним миром, но его сыновья бывали в городе раз в несколько месяцев. Спустя три года после покупки рощи я получил от него письмо, сообщавшее, что у них была сильная буря и лесок серьезно пострадал. Я не мог сразу туда съездить, но теперь, через год после бури, мне представилась такая возможность.

На сей раз я добрался до городка у подножия гор по новенькому шоссе из столицы всего за день. Еще немного удалось подъехать на сельском автобусе, а потом пришлось брать напрокат лошадь, чтобы преодолеть последние семьдесят километров до моего леса. От леса, собственно, мало что осталось. Буря повалила большой дуб, и он скатился вниз по крутому склону, переломав остальные деревья. Сеньор Хуан оказался честным человеком: хотя ствол лежал теперь на его земле, он не притронулся к древесине и даже починил изгородь. Но спасти драгоценный слой опавших листьев он не мог. В отсутствие тени склон зарос густой травой.

Я поблагодарил сеньора Хуана за все, что он сделал, и сказал ему, что он может продать древесину. За две ночи, проведенные в роще, я не видел ни одного из многочисленных грызунов, раньше там обитавших. Остались только обычные травяные мыши и пара белок-летяг, жившая в дупле одной из сосен. Из-за обилия высокой травы и сломанных веток роща могла теперь легко выгореть. Но последние несколько дней шел дождь, так что я выжег сухую траву вокруг, чтобы создать противопожарную полосу, не боясь, что огонь перекинется на остатки леса. Там по-прежнему обитали совы и еще кое-какие интересные животные и растения, но не тот зверек, которого я надеялся сохранить.

С тех пор, как я купил свой заповедник в 2003 году, живую мышь майя никто не видел десять лет. Я был уверен, что моя отчаянная попытка ее спасти запоздала: оставшийся клочок леса был слишком мал, чтобы стать надежным убежищем, и она вымерла. (В 2014 году местные зоологи нашли крошечную, уже наверняка последнюю популяцию на изолированной горной вершине немного восточнее.)

В наши дни биологи наблюдают вымирание растений и животных почти ежедневно. На каждый вид, об окончательном исчезновении которого мы знаем, приходятся десятки таких, чьей гибели никто не замечает. Привыкнуть к этому невозможно. Не только потому, что вымирание необратимо, но и потому, что каждый вид – уникальное чудо природы, по-своему замечательное.

В совершенно подавленном настроении я пересек мексиканскую границу и поймал попутку до Туштла-Гутьерреса, столицы Чьяпаса. Там я встретился с Херонимо Ласо, который, несмотря на молодость, считался лучшим в Мексике специалистом по крокодиловым. Он знал каждую популяцию крокодилов и кайманов в стране и вообще был кладезем полезной информации.

Херонимо рассказал мне о легкодоступном месте, где водились крокодилы Морелета, – цепочке небольших озер на границе Мексики и Гватемалы, в области, называемой Лакандонская сельва по местному племени лакандонских майя. До первого озера было всего полчаса ходу от асфальтированной дороги, так что я добрался туда за пару дней.

Сухой сезон – самое неинтересное время в равнинных лесах Чьяпаса. Мелкая живность вроде лягушек, саламандр и улиток прячется, а многие птицы улетают в горы, где более влажно. Но, судя по обилию следов на берегах озер, крупных зверей по-прежнему хватало. Где проходила граница, я знал очень приблизительно, но думаю, что поставил палатку прямо на ней. Если я заходил в глубь Гватемалы, мне начинали встречаться животные, которые водятся только там, где почти нет охотников: паукообразные обезьяны, большие птицы гуаны, похожие на павлинов глазчатые индейки. Агути и свинки пекари порой бродили вокруг палатки среди бела дня. В озерах оказалась чистая вода и много рыбы, так что возвращаться в цивилизацию за продуктами не было нужды: я наскоро сделал себе лук со стрелами и оперил их блестящими перьями индеек, которые легко найти в лесу. Благодаря прозрачной воде я мог плавать в озерах с маской, не опасаясь, что крокодил подберется ко мне незаметно (крокодилы Морелета иногда нападают на людей, но такие случаи редки).

Первый увиденный мной крокодил был мертвым и плавал на поверхности. Не знаю, отчего он умер. Я решил завести “гостевую книгу”: повесил крокодила на ветку в пяти метрах над землей, а под ним насыпал ровным слоем озерный песок, чтобы посмотреть, какие звери оставят там отпечатки лап. В качестве наблюдательного поста я выбрал место, откуда мог одновременно видеть мертвого крокодила и живых в озере. На следующее утро в “книге” появились следы ягуара. Подождав некоторое время, я сумел сфотографировать молодого ягуара, который нюхал воздух, пытаясь сообразить, как добраться до приманки. Как только он ушел, я опустил крокодила пониже, надеясь заснять, как ягуар будет за ним прыгать. Но вместо этого на следующее утро пришел редкий, похожий на барсука зверь под названием гризон, а следом – пара красивых диких кошек ягуарунди. Потом я оставил “книгу” без присмотра на несколько часов, а когда вернулся, то обнаружил, что ее взломали. Судя по следам, ягуар влез на дерево, перегрыз веревку и уволок крокодила в лес.