Читать книгу "Коричневые тени в Полесье. Белоруссия 1941-1945 - Олег Романько"

Таковой, вкратце, была позиция каждой из трех белорусских организаций националистического Сопротивления. Неудивительно, что Радько и его партия претендовали на лидерство в нем. Вот только объединяться уже было, фактически, не с кем.

Последний наиболее значительный эпизод из истории белорусского периода БНП — это подготовка антинемецкого восстания в конце июня 1944 года. В Минске в эти дни проходил 2-й Всебелорусский конгресс, многие делегаты которого были членами или сторонниками БНП. По замыслам ЦК партии, надо было воспользоваться таким случаем и попытаться провозгласить независимость Белоруссии. А чтобы немцы не смогли помешать, этот демарш предполагалось подкрепить вооруженной силой, стянув в Минск как можно больше белорусских добровольческих формирований. Однако быстрое наступление советских войск остановило этот план еще на уровне разработки{190}.

* * *

В эмиграции руководство БНП сделало ставку на организацию подпольного и повстанческого движения на территории Белоруссии. С этой целью некоторые его члены (например, Всеволод Радько и Иван Гелда) приняли участие в подготовке специальных разведывательно-диверсионных групп, которая осуществлялась при поддержке абвера (смотри об этом подробнее в следующих разделах). К чести и дальновидности многих членов БНП следует сказать, что они поддерживали идею сотрудничества белорусских националистов с движением генерала Андрея Власова. Они считали, что только так можно будет поднять всеобщее восстание народов Советского Союза против коммунистического режима. На этой почве у Радько, как говорилось выше, даже произошел конфликте президентом БЦР Островским.

Продолжала БНП и подпольную антинемецкую деятельность. Так, один из ее членов — Владислав Рыжий-Рыский — готовил по заданию партии восстание в 30-й гренадерской дивизии войск СС, личный состав которой состоял в основном из белорусов. Целью восстания был переход на сторону западных союзников. Известно, что Гестапо вышло на след этого подпольщика и попыталось его арестовать. Однако Радько смог спасти своего агента. При помощи офицеров абвера он сделал ему фальшивые документы и дал новое задание: еще раз попытаться выйти на связь с западными союзниками, чтобы рассказать им о принципах деятельности БНП и ее антинемецкой позиции{191}.

В эмиграции оказались и некоторые члены Громады. В конце 1944 года они попытались возобновить деятельность своей организации, создав в Берлине подпольную группу «Двупогоня»[42]во главе с Сергеем Хмарой. Хотя бывшие «громадовцы» и называли себя подпольщиками, занимались они в основном легальными коллаборационистскими делами. Известно, что они, фактически, примкнули к БЦР и Островскому, который поручил им заниматься белорусской прессой. К концу 1944 года люди Хмары заняли все ведущие посты в Белорусском информационном бюро при БЦР и уже оттуда руководили всей коллаборационистской периодической печатью. В марте 1945 года «Двупогоня» выступила инициатором реорганизации БЦР, однако чем этот демарш закончился, неизвестно{192}.

В конце 1944 — начале 1945 года у большинства пронемецких националистических организаций появилось еще одно направление деятельности. Их лидеры начали активный поиск контактов с западными союзниками. Этим вопросом бььл озабочен даже такой крайний коллаборационист, как Радослав Островский. Выше уже говорилось, какие он предпринял шаги, чтобы не выглядеть в глазах США и Великобритании немецким прислужником. Однако все это было уже почти перед самой капитуляцией Германии. Первыми же, кто попытался наладить такие контакты, были именно члены белорусского националистического Сопротивления и их сторонники в эмиграции. По словам современного белорусского историка Владимира Дубновского, их очень беспокоил тот факт, что обо всех событиях в Белоруссии западная общественность судит только по информации, поступающей из официальных советских источников. В последних же явно прослеживалась тенденция представить всех белорусских националистов пособниками немецких оккупантов.

С этой целью в 1943 году на тайном совещании в Берлине было принято решение послать в Швецию инженера Альберта Асовского, который должен был организовать там Белорусский национальный комитет. По замыслам участников совещания, этот орган «должен был свободно отстаивать белорусское дело перед западными союзниками и информировать свободный мир об истинном положении белорусского народа и о его требованиях». Заброс Асовского в Швецию удался. Однако никакого комитета он там не организовал{193}.

Следующая попытка создания подобного органа относится к концу 1944 года. На этот раз инициатива исходила от «Двупогони». В отличие от своих предшественников члены этой группы решили действовать легально. Они установили близкий контакт с представителем немецких антигитлеровских кругов — бароном Таненфельдом — «бывшим офицером германской армии, космополитом, романтиком и поэтом». Почему для такого дела был избран именно этот человек? Дело в том, что барон уже имел дело с белорусскими националистами: в 1918–1920 годах он сражался на их стороне против Красной Армии. Даже уже выйдя в отставку, барон продолжал считаться экспертом по белорусским делам. Его опыт был настолько ценным, что доктор Геббельс взял Таненфельда экспертом в свое Министерство пропаганды.

Нет необходимости говорить, что барон полностью поддержал идею «Двупогони» о создании белорусского комитета в Швеции. Поэтому уже во второй половине сентября 1944 года в адрес Министерства пропаганды был направлен меморандум от имени Белорусского информационного бюро БЦР, в котором предлагалось перебросить в Швецию ряд белорусских активистов. Эти активисты и должны были создать там комитет, главной целью которого было бы противодействие большевистской пропаганде. Конечно, лидеры «Двупогони» отдавали себе отчет, как мало шансов, что немцы согласятся на создание такой организации, и тем более в нейтральной стране. Оказавшись в Швеции, белорусы вряд ли бы стали придерживаться инструкций Геббельса, а повели бы свою игру. В связи с этим авторы меморандума предлагали послать с белорусами одного немца, который бы исполнял роль советника и присматривал бы за комитетом от имени Геббельса. Не трудно догадаться, что на этот пост была предложена кандидатура Таненфельда как человека, «владеющего белорусским языком». Меморандум пролежал в Министерстве пропаганды несколько недель. Наконец, к началу декабря 1944 года Белорусское информационное бюро получило на него категорический отказ. Что интересно, за этим отказом не последовало никаких репрессий: ни один белорус не пострадал. Фактически, был наказан только барон Таненфельд. Его, как давшего положительную оценку этому документу, попросту уволили с работы. Как выяснилось позднее, Геббельс был не против переброски белорусов в Швецию. Однако такая акция вызвала крайнее недовольство со стороны ведомств Розенберга и Гиммлера. Естественно, что после вмешательства этих лиц она была обречена на неудачу{194}.[43]