Читать книгу "Маргарита едет к морю - Елена Соловьева"

– Опять цитируем «Правила светской жизни и этикета»? – с улыбкой прервал лекцию пекинеса подошедший Че. – Он просто обожает, Марго, этот сборник советов и наставлений, написанный еще в девятнадцатом веке. Наш Георгий – апологет хорошего тона!

– А что такое апологет? – на всякий случай уточнила Маргарита.

– Ну почти то же самое, что фанат, – нашелся Чертополох. – Так понятнее?

И, перейдя на дурашливый «учительский» тон, продолжил:

– Только вслушайтесь в эту музыку ушедшей эпохи: «Ни под каким видом не следует самой надевать в прихожей галоши! Если нет подходящего кавалера, то эту обязанность исполняет прислуга или, в крайнем случае, мамаша». Как мило! Как трогательно! Но у нас нет ни прислуги, ни галош и мамаша в Африке. Так что пойдемте завтракать, друзья! День сегодня знаменательный!

Глава двадцать девятая

в которой Маргарита собирается в первый раз выйти на сцену

После завтрака все актеры, задействованные вечером в «Эхе войны», встретились на репетиции. Видимо, терапия Корицы и волшебные свойства «умягчителя реальности» из фляжки Че подействовали. О странных событиях, пережитых в подземелье, никто не вспоминал. Егор Назаренко и Сева разговаривали друг с другом и с остальными так, будто ничего не произошло.

– Бабушка, – шепотом спросила Маргарита, – ты их памяти лишила?

– Не совсем, – улыбнулась Корица, – фрагментарно. Зато теперь никто не будет тебя расспрашивать, откуда у Перцовки взялись крылья.

На сцену Маргарита должна была выходить только в конце первого действия. Пытаясь отвлечься от тревожных мыслей о Валерке, она скромно сидела на стульчике за кулисами и повторяла роль, когда напротив остановилась Анжелика в бирюзовом сарафане с распущенными волосами. Поза – руки в боки и обиженное личико.

– Я думаю, – голос ее звенел от обиды, – ты должна вернуть мне украденную роль! Я выздоровела!

Прежде чем ответить, Маргарита на минуту задумалась. Не то чтобы ей очень хотелось выйти сегодня вечером на сцену. Во-первых, быть актрисой девочка никогда не мечтала. Во-вторых, честно сказать, огромный зал ее пугал. Она и в этот раз согласилась играть только потому, что, «если друзья попали в беду, необходимо прийти к ним на выручку». Марго с легкостью «вернула» бы роль задаваке Анжелике, но вот ее противный тон! Девочка, как ее учила бабушка, досчитала до пяти (в особо тяжелых случаях рекомендуется считать до десяти) и, не повышая голоса, ответила:

– Я ничего не решаю, разговаривай с Александром Васильевичем.

Анжелика фыркнула, резко развернулась на жеребячьих ножках и, копируя решительную походку своей матери, Героини Дедык-Крюковой, скрылась в направлении гримерок.

Через некоторое время Маргарита вышла на сцену. Сейчас, с партнерами, под неярким электрическим светом, тут было даже уютно. Но, когда девочка бросала взгляд в сторону зала, где сквозь полумрак тускло золотилась лепнина балконов, ее сердце сжималось. «Нет, – думала она, – лучше бы я отдала роль Анжелике! А вдруг у меня случится ступор (про ужасный ступор часто разговаривали актеры), я забуду слова и всех подведу? Почему Егор такой спокойный, он бы в подземелье так себя вел! Еще сны какие-то дурацкие!»

После репетиции Марго побежала к бабушке. Та руководила работой младшего костюмера и одновременно утюгом разглаживала рюши на белой блузе.

Маргарита присела подле на табуреточку и начала делиться своими опасениями. Бабушка гладила, слушала, утюг плевался паром.

– Знаешь, дорогая, – произнесла, наконец, Корица, – отступать теперь некуда. Если режиссер сказал – твое дело играть. Чтоб тебе полегчало, давай сделаем несколько упражнений. Очень помогает. Особенно при актерских зажимах. Тут ведь главное понимать: не ты первая, не ты последняя. Многие, если не все, проходили через страх сцены. Физические упражнения – своего рода магия. Начинаем с головы. Как я понимаю, она наше самое слабое место. Итак, встань, расслабься, голову опусти на грудь и максимально напряги мышцы шеи. Теперь подними голову, потом запрокинь ее назад. Прямо, вправо, прямо…

Под руководством Корицы Марго сделала еще несколько упражнений, ощущая, что с каждым новым повтором страх перед будущим выступлением уменьшается. «Да, интересная магия, – подумала она, – чем-то сродни кухонной магии бабушки. Ей школу пора открывать „Обыденные чудеса на каждый день“». Когда они с Корицей отправились на обед, в фойе Маргарита не без удовольствия взглянула на себя в высокое мутноватое зеркало. Остановилась, чтоб поправить футболку и шорты. И чуть не была сбита с ног пробегающей мимо Анжеликой. Та неслась к выходу с заплаканными глазами и развевающимися волосами.

– Анжелика, деточка, – голос Снежаны Дедык-Крюковой, пытавшейся догнать дочку, звучал непривычно жалобно и просительно, – все наладится, все устроится, вот увидишь!

Поравнявшись с Корицей и Марго, она злобно взглянула на девочку абсолютно Анжеликиными темно-голубыми глазами, а потом перевела взгляд на бабушку:

– Уж не знаю, Евгения Дмитриевна, какие у вас там отношения с Александром Васильевичем. Но отбирать такими методами роль у моей девочки – бесчеловечно!

Корица открыла было рот, чтобы напомнить об истинных деталях «передачи», но Героиня уже хлопнула перед ее носом тяжелой дверью.

– Ответ им не нужен, – вздохнула Корица, – ладно, не будем заострять, а лучше хорошо пообедаем. Тоже своего рода магия.

Че и Георгий ждали их в кафе, заняв крайний столик у балюстрады, откуда открывался прекрасный вид на бухту. Марго против воли залюбовалась кораблями. Ей было приятно отвлечься от своих путаных мыслей, которые скакали с предстоящего спектакля на обиженную Анжелику, потом на странный сон и возвращались к Валерке. Когда Марго рассматривала корабли, зеленую воду, серые катерки, красные и синие изящные краны, ей казалось почему-то, что все идет правильно и обязательно кончится хорошо. «Буду решать проблемы по мере их поступления, – подумала она вдруг бабушкиной фразой. – Сперва надо разобраться со спектаклем и примерить костюм».

Спектакль «Эхо войны» был, как говорится, из современной жизни, и никаких особенных костюмов, по идее, не требовалось. Казалось бы. Но Маргарита уже хорошо знала, что театральный костюм – нечто совсем непростое. Как говорила Корица, это – одна из главных составляющих спектакля, которая не должна выбиваться ни по цвету, ни по фактуре. Костюм вообще много чего должен: раскрывать характер героя, создавать настроение… То есть, если даже на артисте надето «черт-те что», то в хорошей постановке оно досконально продумано, как и «бантик сбоку».

В «Эхе войны» Марго выходила, а точнее выбегала на сцену в оранжевом коротком платьице и балетках ему под стать. По словам Александра Васильевича, цвет символизировал радость жизни и безмятежность детства, не омраченного войной. Хотя свое собственное состояние Маргарита «безмятежным» бы не назвала. Несмотря на прекрасный обед и еще раз проделанную серию «антизажимных» упражнений, когда настало время надевать костюм, девочка чувствовала под ложечкой пустоту и легкий страх.