Читать книгу "И целой вселенной мало - Евгения Барбуца"

Я знала, почувствовав их, он успокоится, но разбираться не станет. Они для него не угроза. Мусор, не стоящий его внимания.

Мои прогнозы подтвердились, он заметил их мгновенно. Чуть наклонил голову вбок и… и медленно, словно нехотя, снял с лица маску.

Только звезды знают, чего мне стоило устоять на месте.

Я ошиблась.

Да, лицо, без сомнения, было мне знакомо до мельчайшей черточки. Губы, нос, подбородок, скулы. Но не глаза. И не этот шрам над бровью. Я собственными руками его сотворила.

Авель!

Но ведь я убила его!

Память, как всегда, активировалась внезапно.

…Нестерпимый жар почти не касался кожи. Что-то горело совсем рядом, кто-то кричал от боли за пределами каюты. Крики, стоны, взрыв – все это я отодвинула на периферию сознания. Все это сейчас не имело значения.

Едкий запах дыма разъедал глаза, выдавливая слезы. Голова кружилась, а спину обжигал жар ревущего огня. Где-то вдалеке послышался очередной взрыв.

– …не убьешь меня, – усмехнулся он…

– …ты не он…

– …правда?..

– …я одна способна вас различить…

– …поэтому я до сих пор позволяю тебе жить…

– …не ты…

Клинки – единственное, что способно лишить их души.

– …я и есть он…

– …если убьешь меня… недолго проживешь…

…Сквозь рев пламени я услышала топот ног…

– …Инари, не смей!..

…твердой рукой занесла клинок над грудью того, кто занял место, не принадлежащее ему…

– …Инари, нет!..

…и словно в насмешку, его голос слился с грохотом нового взрыва. А я смотрела в глаза, являющиеся точной копией глаз, ради которых я готова была продать душу…

…в спину ударила волна жара. Очередной взрыв заставил пошатнуться. Тот, кто еще совсем недавно был уверен в своей безнаказанности, бросился на меня, пытаясь вырвать клинок.

…он не желал терять прекрасную возможность убить того, чьим отражением являлся. Я почти физически ощущала его боль. Мне было почти жаль его.

…время остановилось для нас троих. С самого начала я знала, на что шла. С самого начала ни один из них не верил, что я способна на это.

…сильная рука почти коснулась священной стали… неловко оступаясь, я отвела руку с клинком чуть назад.

…выдох, и хладнокровно послала сталь вперед…

– …да быть не может, – пораженно посмотрел он на свою грудь, пронзенную священным клинком, забирающим души.

…в его глазах застыло удивление. Он не верил, что я посмею нарушить непреложный закон. Не верил, что смогу пойти против отражения. Не верил, что смогу пойти против причины своего существования.

…а он, движимый инерцией, начал заваливаться на спину, и свет его глаз внезапно потускнел.

– …идиотка, – услышала я самый родной голос во Вселенной.

Почти не ощутимая боль в затылке – и свет померк. Все правильно. За грехи неминуемо ждет расплата.

…Вынырнула я из пучины воспоминаний вовремя. Рим, крепко схватив за руку, уверенно тащил меня в неизвестном направлении. Впрочем, направление недолго оставалось неизвестным. Насколько понимаю, мы успели продвинуться довольно далеко от импровизированного наблюдательного пункта.

– Да что с тобой? – слегка встряхнул он меня.

Стоит заметить, что подобное происходило не в первый раз. И именно так ведущий выводил меня из шокового состояния.

«Жив, жив, жив!» – билась одна-единственная мысль в голове.

Какого кхара?!

Я что, зря тогда?.. Да я же столько народу положила! А он!.. А я!..

К сожалению, адекватно мыслить после увиденного я не могла. Так меня и вели на буксире до самого ангара, где, особо не церемонясь, запихнули на борт корабля и приказали исполнять свои непосредственные обязанности.

На автомате вывела «Охотника» из ангара, продолжая находиться в поле дредноута.

Стоит принять как данность тот факт, что Авель жив.

Воплощение моих кошмаров. Вселенское зло. И просто мерзкий тип. Жив.

И кто еще об этом знает, кроме меня?

Еще три стандарта назад никто и подумать не мог об обратном, и вдруг, словно взрыв сверхновой в тихом космосе. Абсолютно нереально. Меня так и подмывало побиться головой о стену, дабы проснуться от слишком долгого сна.

Впав в шок, я даже пропустила момент нашего побега с места слежки.

– Кто это был? – пытался расспросить меня ведущий на протяжении всего пути к кораблю.

Я лишь молча трясла головой.

На борту нашего судна ко мне никто не подходил. Точно знаю – распоряжение Рима. Все разборки по поводу нарушения приказа он оставил на потом. До меня долетали обрывки краткого рассказа о том, как наш маленький отряд покинул свой наблюдательный пункт.

Что занимательно, нам просто дали уйти. Дали. Уйти. И распорядился как раз, цитирую: «Тип с черным орнаментом на лице».

Ну, если с черным орнаментом, то точно Авель.

Вопрос – почему?

Уверена, он меня не обнаружил. В противном случае меня схватили бы, а парней казнили на месте. Тогда – зачем?

Так, что мы имеем? Факт первый: Авель жив. Факт второй: встретила я его не где-нибудь, а на аукционе древних артефактов.

И вот тут меня словно молнией пронзило. Не то чтобы я медленно соображала. Скорее, лишь сейчас до меня дошло, что он жив. А это значит, что тот самый второй неизвестный, посетивший академию, был не кто иной, как Авель.

Он знает о моем побеге? Следовательно, у него есть свои источники в окружении Вана. Или это совпадение, и он по чистой случайности поймал мой ментальный сигнал?

Но что он делает в этой части Вселенной? С другой стороны, а где ему еще быть? Не назад же возвращаться. А его присутствие на аукционе наводило на еще более мрачные мысли.

Были у меня догадки по поводу содержимого серебристых ящиков. И по поводу поставщика древнего оружия тоже.

Интересно, он лишь поставщик или инициатор межрасовых конфликтов? Впрочем, ему даже конфликты инициировать не нужно. С местным уровнем развития хватит одной мысли, что именно они обладают наиболее мощным оружием.

И вновь не давал покоя вопрос – зачем? Что он планировал? Захват этой части обжитой Вселенной? Не в его стиле. Авель всегда считал другие формы жизни грязью под подошвами сапог.

С его возможностями и знаниями… войне точно быть.

Получается, что мой побег – совершенно бессмысленный? Я отреклась от всего ради того, чтобы попасть в пекло чужих разборок? А как же мои мечты о свободе?! Я буквально услышала звон разбившейся надежды на мирную жизнь.