Читать книгу "Чефуры вон! - Горан Ввойнович"

«Чефуры вон!» — дебют Войновича в литературе. Роман произвел эффект разорвавшейся бомбы и стал бестселлером как в Словении, так и на всей территории бывшей Югославии. В 2009 году книга была сперва отмечена премией Фонда имени Прешерна, а затем названа лучшим словенским романом 2008 года. В 2009 году «Чефуры вон!» получил премию «Кресник», присуждаемую словенской газетой «Дело» за лучший роман (этой же наградой в 2013 году был отмечен второй роман писателя — «Моя страна Югославия»). Роман многократно переиздавался, был переведен на хорватский, боснийский, сербский, польский, чешский, шведский и английский языки. Он лег в основу театральной постановки, которая пользуется большим успехом. Горан Войнович написал сценарий и стал режиссером полнометражного фильма «Чефуры вон!», премьера которого состоялась осенью 2013 года.

Книга привлекла к себе внимание средств массовой информации после того, как словенская полиция предъявила Войновичу иск об оскорблении и клевете в связи с некоторыми сценами романа. Волна негодования, поднявшаяся в словенской литературной среде, заставила министра внутренних дел Словении Катарину Кресал встать на защиту писателя и лично извиниться перед ним. Публичный скандал вызвал дополнительный интерес к книге, хотя подобная реклама, по словам автора, была явно лишней. Эпизод, однако, стал поводом для шуток: если книгу читают даже полицейские, она и вправду должна быть чем-то особенным.

О книге говорят как об уникальном феномене. Ее мощная энергия, живой юмор и языковая оригинальность сумели вызвать широкий общественный резонанс, обратив внимание не только на сложнейшие социально-политические и этнические проблемы, но и на исключительное языковое богатство, возникающее на пересечении национальных культур.

* * *

Так кто же такие, эти чефуры? Из эпиграфов к роману мы узнаем, что в качестве его названия использовано распространенное люблянское граффити (отсюда — отсутствие запятой) «Čefurji raus!» — прямая параллель с названием настольной игры «Juden, raus!» («Евреи, вон!»), распространенной в Третьем рейхе, что уже само по себе придает книге остро провокационный характер.

Словечко «чефуры» получило широкое распространение в начале 1990-х годов: так словенцы называли агрессивно настроенную иммигрантскую молодежь из южных республик только что распавшейся Югославии. Обликом и неизменными атрибутами — спортивное трико, дутая куртка, кроссовки «адидас» и стрижка полубокс — чефуры напоминали российских гопников. Со временем словечко превратилось в универсальное социально-этническое понятие и стало применяться ко всем южанам с фамилиями на «-ич». Чефуры малообразованы, они плохо говорят по-словенски, их дети учатся в средних специальных учебных заведениях; чефуры выполняют тяжелую, грязную, низкооплачиваемую работу и живут, как правило, в люблянском районе Фужины, превратившемся в своего рода «чефурское гетто». Стереотип этот настолько прочно вошел в общественное сознание, что, вопреки всей изначально присущей ему негативности, с чефурами начала идентифицировать себя часть молодых словенцев, для которых «чефурский» стиль одежды и музыка, любимая чефурами, — неотъемлемая составляющая современной люблянской молодежной субкультуры.

Главный герой романа — семнадцатилетний чефур Марко Джорджич, сын иммигрантов из Боснии (они приехали в Словению еще во времена социалистической Югославии), обитатель многонациональных Фужин — рассказывает о жизни этого спального района, о трудностях и проблемах, с которыми приходится сталкиваться его обитателям: низкий уровень жизни, преступность, невозможность диалога между поколениями, неспособность ассимилироваться в чужеродном пространстве и многое-многое другое. Главы романа некоторыми своими названиями напоминают разделы детской энциклопедии и, пародируя логику стереотипа, дают ответы на вопросы: «Почему гастарбайтеры — самая несчастная раса», «Почему чефуры в машине на всю катушку врубают музыку», «Почему чефуры сидят на задних партах», «Почему нет хуже монстров, чем молодые чефурки», «Почему чефуры ссут возле Любляницы», «Почему Босния не для чефуров»…

По сути книга Войновича — роман воспитания: события нескольких дней жизни Марко, напоминающие благодаря беспокойному ритму внутреннего монолога и постоянно чередующимся визуальным планам калейдоскоп кинематографических фрагментов, заставляют подростка с колючим характером, но хрупкой и уязвимой душой решать отнюдь не детские вопросы морального выбора, личной ответственности, идентичности на границе двух культур, столкновение которых воспринимается им с большой долей критической иронии, в отличие от его родителей, даже не пытавшихся сблизиться с чуждым ментальным пространством.

* * *

Югославский социализм во многом был похож на советский, но имея и существенные отличия. Иосип Броз Тито, руководивший Югославией с 1945 года до своей смерти в 1980-м, разорвал в 1949 году межгосударственные и межпартийные отношения с Советским Союзом и начал строить свою собственную, независимую от идеологического и политического диктата СССР, экономическую модель социализма. Югославия развивала сотрудничество с капиталистическими странами, границы были открыты: югославские гастарбайтеры трудились на стройках Европы, а европейцы охотно отдыхали на Адриатическом побережье Югославии. СФРЮ во времена Тито представляла собой идеальное социалистическое государство, равноудаленное и от капиталистического, и от, условно говоря, постсталинского миропорядка. Оборотной стороной этой «удачной модели» социализма была искусственность Югославии как многонационального государственного образования, внутри которого разным народам были навязаны единые правила сосуществования. Кажущееся этническое равновесие поддерживалось репрессиями. «Национальный вопрос» обострился сразу же после смерти Тито. Рост националистических настроений, межэтнических и религиозных противоречий в 1980-е годы набирает обороты во всех республиках. В 1991 году вспыхивает война между хорватами и сербами в Хорватии, в 1992-м — Боснийская война между боснийцами, сербами и хорватами…

Марко Джорджич в романе Войновича — плоть от плоти этого трагически запутанного мира. Его отец Радован — серб из Боснии, у которого больше нет своей страны, терпеть не может сербских националистов, четников, но и не видит, чтобы хоть что-то изменилось к лучшему в новой, послевоенной, Сербии, — страной управляют все те же радикалы: «Нет у Радована своей страны — вот это его и напрягает. Так у всех боснийских сербов. Боснию они типа вычеркнули из списка и типа подсели на Сербскую Республику, а потом вроде как начали за Сербию болеть, и теперь таращатся на этих своих Шешелей, и сами уже не знают: а может, мусульмане и хорваты и получше будут всех этих идиотов? Вот Радован и смотрит на Сербию, надеется, что она станет нормальной страной, и тогда он скажет, что это его страна. А сейчас ему стыдно так говорить, пока у власти там персонажи вроде Коштуницы. Но Сербия-то никогда не будет нормальной страной. Мы все это точно знаем».

* * *

Среди республик бывшей Югославии Словения была экономически наиболее развитой и поэтому импортировала рабочую силу из отсталых аграрных регионов страны, чаще всего из Боснии и Герцеговины. Марко прав, когда говорит о чефурах-работягах: «Всю Словению они построили». Тем не менее негативная стереотипизация отношения к иммигрантам, имеющая место в словенском обществе, ксенофобия и этноцентризм питают уверенность словенцев в том, что именно переселенцы являются причиной роста преступности, что их присутствие — с экономической точки зрения — приносит больше вреда, чем пользы. Одну из причин такого отношения, вероятно, следует искать в комплексах, присущих словенскому обществу, которое, в свою очередь, точно так же является жертвой негативных стереотипов своих соседей — итальянцев и австрийцев. Подвергаясь их шовинистической критике и насмешкам, но не имея возможности нанести ответный удар сильнейшему, словенцы применяют ту же поведенческую модель в отношении слабейшего — экономически, социально и культурно ущемленных иммигрантов. Так словенское общество формирует и поддерживает стереотип второсортности «другого», «чужого» в лице переселенцев из южных республик бывшей Югославии. Противодействуя шовинизму, представители национальных меньшинств вырабатывают защитные механизмы, зачастую неадекватные, приводящие к насилию. Страх перед ассимиляцией, боязнь потерять идентичность в новой среде приводят к радикализации собственной культурной или субкультурной позиции. В среде молодежи это выражается, среди прочего, в подчеркнуто стереотипной и одновременно эпатажной манере одеваться, вести себя, слушать музыку. В качестве яркого примера подобной психологической реакции приведем отрывок из романа: «Есть что-то кайфовое, когда вот так врубаешь музыку и едешь медленно на тачке с опущенными стеклами… А самый большой кайф — смотреть, как народ вокруг офигевает. Ясно же: они б с удовольствием накостыляли нам и заслали обратно в Боснию, — а ты нарочно едешь десять километров в час, и Миле Китич орет, чтоб все слышали». В книге Войновича упоминается множество сербских и боснийских исполнителей народной музыки и так называемого балканского турбо-фолка: их слушают чефуры, они неотъемлемая часть чефурской субкультуры.