Читать книгу "Полет шершня - Кен Фоллетт"

Крепкое спиртное, которое Харальд запивал пивом, еще больше подняло ему настроение. Он не мог забыть разговор с Поулем Кирке, и мысль о том, что теперь он в Сопротивлении, волновала. «Только подумать, ведь это такое дело, которым нельзя поделиться даже с Мадсом и Тиком. Что ни говори, а я передал секретные военные данные шпиону!»

Когда Поуль признал, что подполье существует, Харальд сказал ему, что готов всячески помогать. Поуль пообещал, что использует Харальда в качестве наблюдателя. От наблюдателя требуется собирать сведения об оккупационных войсках и передавать Поулю для дальнейшей пересылки в Британию. Харальд гордился собой и нетерпеливо ждал первого задания. При этом он был напуган и очень старался не думать о том, что случится, если его поймают, – хотя, конечно, все равно думал.

Харальд по-прежнему ненавидел Поуля за то, что тот встречается с Карен, но ради Сопротивления решил, что ревность постарается подавить.

«Жаль, что Карен здесь нет, – подумал он. – Ей бы понравилась музыка».

Стоило ему подумать о том, что недостает женского общества, как в глаза бросилось новое лицо: кудрявая брюнетка в красном платье сидела на табурете у бара. Разглядеть ее хорошенько не удавалось: то ли в зале было сильно накурено, то ли с глазами что-то случилось, но, кажется, она пришла одна.

– Эй, посмотрите-ка, – обратился он к приятелям.

– Ничего, если тебе по вкусу старушки, – оценил Мадс.

Харальд попытался сфокусировать взгляд.

– А она старушка? Сколько ей, по-твоему, лет?

– Тридцатник минимум.

Харальд пожал плечами:

– Ну, это еще не старость. Слушайте, может, ей хочется с кем-то поговорить?

– Еще как хочется! – хмыкнул Тик, который выпил меньше друзей.

Харальд не понял, чего это Тик ухмыляется как дурак. Отмахнувшись, он направился к бару и, подойдя ближе, разглядел, что женщина полновата и сильно накрашена.

– Привет, школьник! – улыбнулась она дружелюбно.

– Я вижу, вы одна.

– Ну, на какое-то время.

– Я подумал, возможно, вам хочется с кем-то поговорить.

– Я здесь совсем не для этого.

– А, так вы предпочитаете слушать музыку! Я сам очень люблю джаз, уже давно люблю, много лет. И что вы думаете об этой певице? Она не американка, конечно, но…

– Терпеть не могу музыку.

Харальд пришел в замешательство.

– Тогда почему?..

– Я на работе.

Похоже, она считала, что это все объясняет, но Харальд был озадачен. Она по-прежнему сердечно ему улыбалась, и все-таки у него росло убеждение, что они друг друга не понимают.

– На работе? – повторил он.

– Ну да. А ты что подумал?

Ему хотелось сказать ей что-то приятное.

– Мне вы показались принцессой.

Она рассмеялась.

– Как вас зовут? – спросил он.

– Бетси.

«Сомнительное имя для датской девушки из рабочих. Наверное, – решил Харальд, – она его себе сочинила».

Рядом возник человек вида весьма поразительного: небритый, с гнилыми зубами и глазом, полуприкрытым вздувшимся синяком. Наряженный в помятый нечищеный смокинг и сорочку без воротника, выглядел он, даром что невысок ростом и тощ, устрашающе.

– Давай-ка, сынок, решайся скорей, – потребовал он.

– Это Лютер, – представила его Бетси. – Оставь мальчика в покое, Лю, он безобидный.

– Твой безобидный отваживает других посетителей.

Харальд понял, что вообще не въезжает, что к чему, и значит, захмелел он сильней, чем ему казалось.

– Ну, хочешь ты переспать с ней или нет? – гнул свое Лютер.

– Да я даже ее не знаю! – поразился Харальд.

Бетси от души расхохоталась.

– Стоит десять крон, платить мне, – сообщил Лютер.

До Харальда наконец дошло. Он повернулся к Бетси, изумленный:

– Вы что, проститутка?

– Ну ладно, чего орать-то, – оскорбилась она.

Схватив Харальда за грудки, Лютер рывком потянул его на себя. Рука у него была сильная, Харальд покачнулся.

– Знаю я вас, умников, – прошипел Лютер, – по-твоему, это смешно?

Изо рта у него воняло.

– Да не заводись ты так, – отстранился Харальд. – Я просто хотел немного с ней поболтать.

Бармен перегнулся через стойку.

– Давай без шума, Лю. Паренек зла не хотел.

– Да ну? А по-моему, он надо мной смеется!

Харальд уже забеспокоился, не дойдет ли до поножовщины, когда распорядитель клуба взял микрофон и объявил выступление Мемфиса Джонни Медисона. Раздались аплодисменты.

Лютер оттолкнул Харальда.

– Пошел отсюда, пока я тебе горло не перерезал, – прошипел он.

Харальд вернулся к друзьям. Он осознавал, что его унизили, но был слишком пьян, чтобы его это волновало.

– Кажется, я нарушил какие-то местные правила, – пожал он плечами.

Но тут на сцене появился Мемфис Джонни, и Харальд вмиг позабыл обо всем на свете. Джонни уселся за пианино, наклонил голову к микрофону и на безупречном датском произнес:

– Спасибо. Если позволите, я начну с композиции величайшего пианиста в стиле буги-вуги Кларенса Пайнтоп-Смита.

Аплодисменты вспыхнули снова, и Харальд закричал по-английски:

– Давай, Джонни!

У двери возник какой-то шум, но Харальд не обратил на это внимания. А Джонни, взяв всего четыре вступительных аккорда, вдруг перестал играть и произнес в микрофон:

– Хайль Гитлер, беби!

На сцену взошел немецкий офицер.

Харальд в изумлении огляделся. Несколько представителей военной полиции выводили из зала немецких солдат. Датчан не трогали.

Офицер выхватил микрофон у Джонни и заявил по-датски:

– Публичные выступления представителей низших рас запрещены. Клуб закрывается.

– Нет! – возмущенно заорал Харальд. – Ты не смеешь, нацистская дубина!

По счастью, стоял такой шум, что его вопль потонул в криках протеста.

– Пошли отсюда, пока ты не нарушил еще какие-нибудь правила, – пробормотал Тик и крепко взял Харальда за предплечье.

– Отстань! – отпихивая друга, кричал тот. – Пусть Джонни споет!

Но Джонни уже был в наручниках, и офицер вел его из зала.

Харальд разозлился не на шутку. Раз в жизни выдался случай послушать настоящего джазового пианиста, и вот тебе на: нацисты остановили концерт после первых аккордов!