Читать книгу "Джодха и Акбар. История великой любви - Наталья Павлищева"

На глаза попало ожерелье, подаренное императором за обед. Стало совсем не по себе. Что же делать? Рассказать все Бхагван Дасу? Джодха вспомнила слова Джалала о подозрениях, высказанных братом, значит, Бхагван Дас давно подозревал Адхам-хана, но император не обратил на это внимания?

У нее было состояние, как в детском сне, когда сознаешь себя в лабиринте, из которого нет выхода, когда за каждым следующим поворотом оказывался новый, и так без конца. Только проснуться не получалось, этот сон назывался ее теперешней жизнью.

Джодха не боялась смерти, но совсем не хотелось, чтобы пострадали ее близкие. Моти, чувствуя себя виноватой, тихонько рыдала в углу…

От необходимости выбора Джодху избавил сильнейший ливень, попросту уничтоживший ее импровизированную кухню.

А еще через два дня случилось то, о чем предупреждала Моти и о чем не пожелал слушать император Джалал.

Что стало ускорителем, непонятно, только у Адхам-хана не выдержали нервы. Он слишком много пил в последние дни, открыто жаловался на жизнь и неблагодарного императора, вообще после ранения Джалала и его выздоровления сильно изменился в худшую сторону, словно это его, а не императора едва не убила тигрица.

Махам Анга как могла сдерживала сына, но после жесткого объяснения она была не в силах справиться с растущей ненавистью Адхам-хана и его желанием сокрушить все на своем пути.

Адхам, еще не время, у тебя недостаточно сил, чтобы справиться…

С твоим любимчиком? Ты считаешь, что я не могу справиться с Джалалом? Чья ты мать – моя или его?

Ты не справишься не с Джалалом, а с империей. Чтобы быть императором, нужно иметь поддержку среди подданных. Тебя сбросят с трона через день! Опомнись, не спеши, ты погубишь и себя, и меня!

Махам Анга даже влепила сыну пощечину, но это только разъярило того.

Джалал услышал шум сначала где-то во дворце, потом у входа в гарем.

Что случилось?

Ваше величество, – у Хосрова лицо белей мрамора, – Адхам-хан…

Джалал уже понял, что произошло то, о чем предупреждала Джодха.

Встал, взял саблю, потом отложил ее в сторону, понимая, что непременно пустит в дело против Адхам-хана. Нет, его нужно остановить словом, не то во дворце прольется кровь.

Что Адхам-хан?

Он… он приказал убить Атка-хана! И теперь пытается ворваться в гарем. Амазонки заперли входные двери, но Адхам-хан пьян и требует открыть, грозя разнести все в щепки.

Атка-хан убит?!

Да, Ваше величество. Адхам-хана не остановить, с ним воины, нам не справиться.

Я сам.

Нет, Ваше величество, мы уже вызвали подмогу, сейчас подойдут наши воины. Я только хотел предупредить, чтобы вы не выходили.

Хосров, ты считаешь, что император должен отсиживаться в гареме, пока его молочный брат убивает людей во дворце и крушит двери гарема?

Адхам-хан и впрямь колотил ногами в главную дверь, требуя, чтобы ее открыли. Его подмога перетаптывалась на месте, видно понимая, что их глава пьян и совершил то, за что будет наказан.

Джалал вышел из другой двери и окликнул Адхам-хана. Тот резко повернулся, едва не упав из-за потери равновесия. Глаза красные, лицо опухшее, – видно, беспробудно пил все последние дни.

Адхам-хан, чего ты хочешь?

Помощники бунтаря, увидев императора, сделали несколько шагов назад, готовые и вовсе дать деру. Но это не смутило самого Адхам-хана.

Джалал? Братец?

Что?! – возмутился император. Конечно, он молочный брат Адхам-хана, никогда не отрицал этого, напротив, всегда подчеркивал, но кто позволяет Адхам-хану так обращаться к Великому Моголу?!

А что, ты не знал, что я тоже сын Хумаюна? Неужели не знал? Да, моя матушка много лет скрывала, что родила меня от Хумаюна. – Адхам-хан наступал на Джалала, он выше ростом на полголовы и не слабее физически, но сейчас не это заставило императора сделать небольшой шаг назад, а услышанные слова. А Адхам-хан продолжил; – Братик, у тебя есть небольшое пятно на внутренней стороне правого бедра? Есть? Такое же было у нашего отца, такое есть и у меня! – Его лицо исказила злоба; – Я! Я, а не ты старший сын Хумаюна! Трон должен быть моим, но ты его занимаешь!

На счастье Джалала, перепуганные евнухи притаились за дверями гарема, не рискуя вмешаться в спор, а охрана от дворца еще не подоспела. Братья остались наедине, а Адхам-хан не кричал, а по-змеиному шипел в лицо Джалалу. Его слов никто, кроме самого императора, не слышал.

Но это не спасло Адхам-хана. У Джалала всегда был предел терпения, он мог долго копить ярость, так и не выплеснув наружу, но если та вырывалась… Сейчас эта ярость стала черной. Он еще не вполне осознал слова Адхам-хана, но уже понял, что на его ненависть следует отвечать только ненавистью. Сейчас Адхам-хан позорил его отца, а еще… мгновенное понимание поведения и самого Адхам-хана, и Махам Анги, которую Джалал просто боготворил, словно сбросило с небес в адову пучину.

Удар был мгновенным и настолько сильным, что Адхам-хан не сумел отреагировать. Кулак Джалала попал точно в его скулу и… В следующее мгновение брат императора летел через перила лестницы вниз головой!

Подоспевшая охрана бросилась к упавшему Адхам-хану. Джалал с перекошенным от гнева лицом смотрел на них сверху:

Жив?

Да, Ваше величество, он жив…

Сбросить с крепостной стены! Немедленно!

Адхам-хана? – не поверил своим ушам охранник.

Еще вопрос, и ты последуешь за ним!

Гарем притих…

Такого не случалось никогда – сначала Адхам-хан приказал зверски убить Атка-хана, а потом сам император… О, Аллах, рассказывали страшные вещи, что император ударил молочного брата в лицо так сильно, что тот полетел через перила лестницы, а потом еще и приказал сбросить с крепостной стены! Неужели так жестоко расправился за смерть Атка-хана?

Нашлись те, кто не поверил. Поползли слухи, что не все так просто. Чем же рассердил Адхам-хан императора?

Но сколько ни шептались женщины гарема, никто из них не приблизился к истине. Была только одна, знавшая правду, вернее, две женщины. Но обе они ни за что не выдали бы эту правду: одна потому, что это означало ее собственную гибель, а вторая… Какая разница, почему именно?

Джалал сидел, опершись локтем в колено и потягивая вино из небольшого стакана. Никогда не пил, даже если бывало очень плохо, даже когда умер отец или убили Байрам-хана, не употреблял ни вина, ни опиума, а сейчас не мог.

Ему предстояло сказать Махам Анге о гибели сына. Джалал не жалел, что казнил зарвавшегося Адхам-хана, нужно было наказать того гораздо раньше, но сейчас получилось как-то… Главное – Махам Анга, для нее Адхам-хан сын, каким бы тот ни был. И Джалала она считает своим сыном, и вот теперь один убил другого. Что для матери может быть тяжелей?