Читать книгу "Упавшие в Зону. Вынужденная посадка - Андрей Буторин"

– Вода есть в рюкзаке. Ему тоже дай, – кивнул разведчик на сталкера. – Ну и мне пару глотков оставь.

– А как ты собираешься пить? Снимешь шлем – и «дум-тудум» со всеми вытекающими.

– Здесь есть водозаборник, – хлопнул Плюх по левому предплечью. – С системой фильтров и обеззараживания. Имеется и специальный накопитель объемом в один литр. Затем по трубке вода попадает в специальный загубник. В принципе, я могу напиться даже из лужи без вреда для здоровья. Вот с едой сложнее. Питательную смесь можно заправить только на корабле. Но в создавшейся ситуации мне было совсем не до этого. Так что желательно нам отсюда выбраться поскорее, чтобы я сильно похудеть не успел.

Забияка скривила губы в кислой улыбке. Очевидно, ей тоже хотелось скорее выбраться, но совсем по иной причине.

Для начала Плюх осмотрел домики, но все четыре двери оказались запертыми. Правда, разведчик нашел слева, между зданием без окон и самым большим домиком незапертые душевую и туалет с раковиной умывальника между ними, но запирать там Шершня показалось Плюху чересчур неуважительным по отношению к сталкеру. Попутно разведчик крутанул вентили на кранах умывальника – а вдруг?.. Но воды, конечно же, не было.

Повезло с последним помещением, которое оказалось кухней. Оно запиралось снаружи на висячий замок, дужка которого оказалась открытой. Внутри, кроме кухонных столов и шкафчиков имелся большой деревянный обеденный стол с лавкой и парой стульев – Шершню было где посидеть, дожидаясь их с Забиякой прихода.

Косморазведчик вышел во дворик и кивнул девушке: годится, мол. Затем поднял сталкера и проводил его в кухню. Забияка вошла следом и уставилась на висевшую над столом картину – поясной портрет одетого в старинный военный мундир мужчины.

– Я знаю, кто это, – сказала девушка. – Это адмирал Лазарев[9]. Он Антарктиду открыл.

– А ты откуда знаешь? – спросил Плюх. Сам он, к своему стыду, совершенно не помнил такого адмирала. Или в его родном мире такого попросту не было?

– Так я ведь из семьи потомственного моряка, – гордо вздернула нос Забияка. – Я родилась и первые десять лет прожила в Романове-на-Мурмане, мой папа Северным флотом командовал, пока император его в столицу не призвал.

– Ничего себе! – искренне удивился разведчик. – А где это, Романов-на-Мурмане? Никогда не слышал. Знаю только Ростов-на-Дону – там, между прочим, родился я.

– При чем здесь Ростов? Он же на юге! А Романов-на-Мурмане – на севере. На Кольском полуострове, на берегу Кольского залива Баренцева моря. Единственный в мире незамерзающий порт за Полярным кругом! Ты что, и правда с Луны свалился?

– Погоди… Незамерзающий порт на берегу Кольского залива – это Мурманск!.. Впрочем, миры же разные… Ты лучше скажи, этого адмирала не Кузьмой звали?

– Его звали Михаилом. Почему ты решил, что он Кузьма? Или это в вашем мире так?

Фразу «в вашем мире» девушка произнесла с заметной иронией, но Плюх не стал обращать на это внимание и пояснил:

– Мы ведь табличку видели: «У К… чего-то-там… ы». Если бы Лазарева звали Кузьмой, то «У Кузьмы» выглядело бы вполне логично.

– Там определенно было более длинное имя. «У Кристины», «У Катерины» – полагаю, как-то так.

– Ну и ладно. По крайней мере стало понятно, в честь кого Лазаревское названо.

– Мне это всегда было понятно, – хмыкнула Забияка.

– А мне нет. И вообще, не до Лазарева сейчас и не до Кристин с Катеринами. Нам улицу Победы нужно искать. И выход отсюда, соответственно.

– Сейчас пойдем, – кивнула девушка. – Будь любезен погодить пару минут.

И Забияка принялась открывать кухонные шкафы и шкафчики. Заглянула и в большой белый металлический шкаф на невысоких ножках, у которого было две дверцы – большая и маленькая.

– Везде пусто, – вздохнула сталкерша, – даже в холодильнике мышь повесилась.

– Что?.. Где повесилась мышь? – встрепенулся Плюх. – Осторожней, это может быть аномалия!

– Да это выражение такое, образное. Так говорят, когда еды нет в холодильнике.

– А холодильник – это что такое?

– И ты еще изволил надо мной издеваться по поводу эфирных полетов?.. А сам что такое холодильник не знаешь. Вот он, холодильник, – похлопала Забияка по белому шкафу. – Но это ладно… У меня какая-то мысль мелькнула, пока я тут шарилась… Ах, да!

Девушка снова открыла один из шкафчиков и достала оттуда большую алюминиевую кастрюлю.

– Зачем? – удивился разведчик. – Что ты собралась варить? Воды все равно нет, а из еды у нас только тушенка. Кстати, не хочешь перекусить?

– Потом перекушу, когда выход найдем, – отмахнулась Забияка. – А кастрюля затем… – Девушка хитро прищурилась: – Ты говорил, что здесь имеется излучение, а твой шлем его не пропускает?

– Да, говорил. Ты что, хочешь кастрюлей от излучения защититься? Но на тебя оно ведь и так не действует.

– На него-то действует, – кивнула Забияка на ерзающего по скамье и то и дело пытающегося вскочить с нее Шершня. – Если бы ты его не держал, он бы опять куда-то отправился. Боюсь, если мы его в таком состоянии оставим, он себе лоб о стену расшибет, пытаясь отсюда выбраться.

– Не знаю, поможет ли столь тонкий слой алюминия, – с сомнением покачал головой Плюх.

– А что мешает проверить?

– Ну давай проверим, – протянул руку косморазведчик.

Он взял у девушки кастрюлю и нахлобучил ее на голову Шершню. Сталкер вздрогнул и перестал ерзать. А затем вдруг спросил испуганно и хрипло:

– Где я?..

– Действует… – с уважением глянув на Забияку, почему-то шепотом произнес Плюх.

Шершень услышал его, вскинул голову, и кастрюля, слетев, загремела по полу. Сталкер тут же оцепенел, «включил» стеклянный взгляд и забормотал:

– Ассакаа дум тудум. Ассенекер ина даста…

– Стоп-стоп-стоп! – полез под стол за кастрюлей разведчик. Быстро поднял ее и вновь водрузил на голову Шершню. – Вот так. И никаких тудумов. – Он обернулся к девушке: – Поищи, пожалуйста, какую-нибудь веревку, что ли. Нужно привязать это алюминиевое недоразумение.

Забияка снова открыла один из ящичков, достала оттуда ножик («В бою бесполезен», – сразу оценил его Плюх) и вышла из кухни. А Шершень взялся за ручки кастрюли и собрался стащить ее с головы, но разведчик помешал ему это сделать:

– Нет-нет, Шершень, не вздумай! Без нее ты опять рассудка лишишься!