Читать книгу "Глаз разума - Оливер Сакс"

18 января 2006 года

Полдень. Зрение правого глаза было нечетким, а зрачок оставался расширенным до девяти часов утра, однако за последние три часа зрачок сузился, и зрение улучшилось. Когда я смотрю на часы, то отчетливо вижу на циферблате цифры 12 и 1.

Но что-то случилось с восприятием цвета. Когда я вышел сегодня на прогулку, то лежавший в канаве ярко-зеленый теннисный мячик показался мне бесцветным, как только я взглянул на него правым глазом. То же самое произошло с яблоком бабушки Смит и бананом – они приобрели тускло-серый цвет. Держа яблоко на расстоянии вытянутой руки, я обнаружил, что серой мне кажется только центральная часть фрукта, а по краям он сохранил свой естественный зеленый цвет. Цветовое зрение, похоже, сохранилось у меня на периферии, но пропало в желтом пятне. Синие, зеленые, розовато-лиловые и желтые тона либо потускнели, либо вообще пропали. Меньше всего пострадало восприятие красного и оранжевого цветов – поэтому, когда я достал из сумки апельсин, чтобы проверить качество зрения, цвет апельсина показался мне почти нормальным.

25 января 2006 года

Сегодня и вчера – на двенадцатый и тринадцатый дни после облучения – я обнаружил первые признаки улучшения. Яблоки снова приобрели зеленый цвет. Улучшилась и острота зрения. Вчера вечером я смог в течение получаса перед сном читать нормальный шрифт (автобиографию Лурия). А ведь был лишен возможности читать перед сном в течение целого месяца с момента госпитализации!

Продолжают преследовать меня странные сновидения, а иногда и кошмары. В одном из сновидений, две ночи назад, людей пытали, втыкая им в глаза раскаленные иголки. Когда очередь дошла до меня, я стал кричать и сопротивляться. От собственных криков я и проснулся в холодном поту. А вчера я проснулся (хотя, быть может, я и не спал) от удара молнией. Я страшно удивился – ничто не предвещало грозы – и стал ждать грома. Но гром не прогремел, небо оставалось ясным. Тогда я догадался, что это была вспышка патологической активности поврежденной сетчатки. У меня и раньше были сцинтилляции и мерцание, но чтобы молния!..

Утром мне снились чайные кусты, которые, как я понял, защищают от рака живущих в этих кустах людей.

26 января 2006 года

Еще только восемь часов утра, а в приемной доктора Абрамсона сидят уже девять человек. Неужели у них у всех глазные меланомы? Сегодня здесь нет детей, но сидят несколько юношей и девушек, хотя глазная меланома обычно дает о себе знать в возрасте старше шестидесяти. Дремал ли во мне ген меланомы, когда мне было двадцать или сорок лет? Или же это мутация, вызванная загрязнением окружающей среды канцерогенами?

Я рассказал доктору Абрамсону о временной потере центрального зрения правого глаза после ослепляющего света щелевой лампы Боба и о возникших тогда же нарушениях цветового зрения. Все это, успокоил он меня, хотя и усугублено облучением и хирургическим вмешательством, должно скоро пройти. Осмотрев мой глаз, доктор Абрамсон сказал, что видит некроз и кальцификацию опухоли – ожидаемый результат лечения. Его заключение: «мы на правильном пути», но, похоже, чтобы достигнуть желаемого результата, через месяц мне придется пройти курс лазерной терапии. С сегодняшнего дня никаких ограничений – и я могу плавать. Ура!

19 часов. И все же это была довольно плодотворная неделя. Кейт перепечатала в расширенном виде две главы моей книги о музыке, и теперь я могу заняться их правкой. На этой неделе я осмотрел несколько больных с синестезиями. Каждый из них очаровал меня на свой манер. Возможно, несмотря на трудности с чтением и на мою одержимость бесконечной проверкой своего поля зрения, цветового зрения и т.д., мне все-таки удастся закончить книгу о музыкофилии.

В течение нескольких следующих недель я продолжал испытывать флуктуации зрения в правом глазу – от практически полной слепоты до почти нормального зрительного восприятия. Периодически я продолжал видеть предметы искаженными, словно через линзу Максвелла. Кроме того, меня беспокоила чрезмерная светочувствительность глаз. Мне приходится носить большие солнцезащитные очки и избегать пребывания на ярком солнце, а также избегать смотреть на источники света. В противном случае я рискую ослепнуть на несколько часов. Большую часть времени я ношу на правом глазу плотную повязку, чтобы нормальное изображение на сетчатке левого глаза не конкурировало с искаженным изображением на сетчатке правого. В марте доктор Абрамсон назначил мне лазерную терапию, и через две недели отек стал постепенно спадать. На этом фоне стабилизировалось зрение правого глаза, искажения постепенно исчезли, как и светобоязнь.

Нарушения цветовосприятия, однако, остались, хотя (в отличие от искажений и деформаций) я не ощущал их, глядя обоими глазами. Если я закрывал левый глаз, то мгновенно оказывался в ином, незнакомом, ахроматическом мире. Поле желтых одуванчиков превращалось в поле белых одуванчиков, а более темные цветы становились черными. Ярко-зеленая селагинелла приобретала цвет индиго, когда я рассматривал его через лупу правым глазом. Мой правый глаз всегда был доминирующим, поэтому я непроизвольно подношу лупу к своему правому глазу и им же заглядываю в окуляр монокулярного микроскопа, несмотря на то что теперь гораздо лучше вижу левым глазом.

Наблюдаю я и любопытное взаимодействие цветов, их диффузию. Если я, например, смотрю правым глазом на розовато-лиловый цветок, окруженный зелеными листьями, то зеленый цвет заполняет все поле зрения и цветок кажется мне зеленым. Если я смотрю на луг с колокольчиками, то они начинают казаться мне зелеными, сливаясь с окружающей их травой. Это напоминает цирковой фокус: вы видите предмет – а теперь вы его не видите. Мне странно видеть каждым из глаз столь различные миры.

Когда в мае я был на приеме у доктора Абрамсона, он сказал, что отек полностью прошел, что опухоль резко уменьшилась в размерах, и если мне повезет, то я смогу наслаждаться превосходным зрением еще долгие годы.

Следующие два месяца все было хорошо, и я все реже и реже делал записи в толстых черных тетрадях, озаглавленных «Журнал меланомы». Собственно, я не делал там записей в течение почти целого года. Пока в июле 2006 года у меня снова не начались проблемы со зрением: в результате возобновления роста в одном из участков опухоли у меня вновь появились искажения, снизилась острота зрения и вернулась повышенная чувствительность к свету.

Доктор Абрамсон для обозначения этих нарушений пользуется более мягким выражением – «резистентность» – и считает, что необходимо провести еще один сеанс лазерной терапии. Однако пройденный мной в декабре курс лечения не помог. До меня стало доходить, что, видимо, предстоит пожертвовать узкой полоской сетчатки между опухолью и желтым пятном, которую так хотел пощадить доктор Абрамсон.

К апрелю 2007 года искажения изображения в правом глазу стали чересчур большими. Я стал плохо видеть, даже когда смотрел обоими глазами. Люди превратились в продолговатые и причудливые – в стиле Эль Греко – силуэты, склоненные в левую сторону. Так я представлял себе селенитов, когда читал книгу Герберта Уэллса «Первые люди на Луне». Смазанность и нечеткость изображений, которые раньше можно было объяснить плохим восприятием цвета, теперь распространились и на прочие аспекты зрения. Лица, в частности, казались мне прозрачными, одутловатыми и бесформенными от каких-то протоплазматических выпячиваний, как на картинах Френсиса Бэкона.