Читать книгу "Путин против Путина. Бывший будущий президент - Александр Дугин"

Надо отчетливо понимать, что евразийство — это не продукт индивидуального творчества — например, моего. Это некая объективная тенденция. Понимает ли руководство страны или не понимает, мыслит ли оно в терминах евразийства и геополитики или не мыслит, тем не менее действия, направленные на укрепление нашей державности, прямо или косвенно, сознательно или бессознательно приведут наше руководство к евразийской геополитике. Я хочу подчеркнуть следующий момент. Владимир Владимирович Путин постоянно в своей речи использует аддиктив, прилагательное «геополитический», «геополитика», «геополитическое положение России». И если мы заглянем в учебник по геополитике, который я написал и который принят в большинстве вузов, в нем четко дается определение, что такое геополитика[16]. Путин произносит слово «геополитический», и следует его понимать так, как дает его интерпретацию мой учебник. Что он может еще иметь в виду, кроме этого — непонятно, поскольку я излагаю не свои взгляды, а моменты формирования дисциплины, то, каков ее понятийный арсенал и что значит термин «геополитический» объективно, когда он используется в политологической и профессиональной речи. В учебнике я даю ретроспективу этого.

Сейчас в высшем военном руководстве стало модой защищаться и писать книги по геополитике. Мы видели, как Путин присутствовал на защите диссертации у адмирала, который говорил об океанических геополитических пространствах России. Если президент окружен высшими военными чинами, которые просто валом защищают диссертации по геополитике, если он постоянно использует термин «геополитика», если он проводит объективные реформы в геополитическом, евразийском ключе, говорит об этом, делает, и вокруг все об этом говорят и делают, ну как же можно сказать, что все это получается случайно? На самом деле совершенно не случайно. Моя книга по геополитике продается в Администрации Президента много лет, по-моему, все уже ее прочли. Это вовсе не значит, что согласились, но, по крайней мере, учли эту евразийскую геополитическую позицию. И если мы видим, что наконец-то так оно все и происходит, вполне логично предположить, что совпадение это не совсем случайное.

Владимир Путин как человек судьбы

Стремительно уходит в небытие вся ельцинская политическая парадигма — и властная, и оппозиционная, и из политики, и из СМИ. Все силы, действовавшие вчера, в ближайшее время будут рассеяны, так как сама их конфигурация настроена на иную модель функционирования, более не действующую. В своих политологических оценках я обычно исхожу из того, что политика есть продолжение духа. Если дух грязен, то и политика грязна, если дух чист, то и политика чиста. У нас ложный образ политика как шоумена, болтуна или чиновника. Политика в России оторвана от идей, наши политики меняют идеологии как костюмы. Это исторически понятно, но такой подход обречен. Нам нужна политика идей и соответствующие политики. Я убежден, что в политику должны приходить люди нового типа. Это не просто, и есть огромная инерция сопротивления. Есть также и технологии. Я преподавал курс «Философии политики»[17], знаком с технологиями этого процесса. Строго говоря, я занимаюсь политикой в той или иной форме с начала 80-х, то есть я один из старейших российских политиков. Однако лишь сегодня я дозрел до того, чтобы взять на себя ответственность персонально. Ранее я полагал, что моя роль ограничивается генерированием политических идей. Но как оказалось, уже через шаг они извращаются до неузнаваемости. Опыт почти 30 лет в российской политике заставил меня наконец выступить в роли лидера с опорой на большое количество убежденных соратников и последователей, которые делегировали мне свое доверие.

Революционный потенциал Владимира Путина

Следующим президентом России я вижу Владимира Владимировича Путина, человека судьбы. Не знаю, что придет на смену стремительно ветшающей политической модели, но что-то прийти должно. Я думаю, что мы недооцениваем революционного потенциала Владимира Владимировича. Не как личности, но как исторической фигуры, предопределенной местом и временем. Он был назначен исполняющим обязанности Президента России в день, указанный Нострадамусом как момент прихода «великого короля Ужаса». Путин — это знак. Причем извлечение этого знака из его политико-психологической конкретики — дело тончайшей теургической операции. К ней — к такой операции — не готовы и не способны ни его оппоненты, ни его союзники, ни его сторонники. Я думаю, что Путин носит в душе нечто очень серьезное и очень странное.

Мой покойный друг, великий французский писатель Жан Парвулеско, написал визионерскую книгу «Путин и евразийская империя»[18], в которой прямым текстом пишет о том, что «Владимир Путин — это человек судьбы». В последней части есть его интервью со мной, где я сформулировал проблему так: «Политическая битва за Путина есть битва за смысл истории» — «La lutte politique pour Vladimire Poutine c'est la lutte pour le sens de l'histoire». Но все это — по ту сторону ельцинизма, по ту сторону… Перешагнуть смогут не все. И время потребует новых людей, новых политических органов и новых изданий.

В какой-то момент у части населения России начало складываться впечатление, что мы движемся в сторону «либеральной диктатуры», когда сталинскими методами будут внедряться грефовские реформы. Все либеральное плохо. Диктатура — тоже. Сталинские методы требуют соответствующей мобилизационной идеологии. В случае либерализма этого не достичь. Опасения напрасны. Я думаю, что это временное явление, и весь либеральный курс будет постепенно свернут. Не стоит паниковать раньше времени. Лучше усиливать и делать необратимой державную линию российского руководства. Вместе с тем пока геополитика в России — это дозревающий плод. То, что на поверхности, за редким исключением, больше напоминает плачевные результаты аборта. В думе прежних созывов действовал перманентный балаган в виде комитета по геополитике, где над дискредитацией этой дисциплины трудились одичалые ЛДПРовские кадры. Именно какие-то депутатские отбросы, которым не нашлось места в серьезных комитетах, сбились в свое время в думскую комиссию по геополитике. Состояние геополитики неудовлетворительно, так как вместо серьезной научной работы, исследования первоисточников, переводов и т. д. все предпочитают грубо списывать из моих учебников и статей огромные куски, чаще всего без ссылок, и разбавлять их собственным «оригинальным» бредом. Наибольшее количество базовых текстов перевели и опубликовали мы в хрестоматийном разделе моего же учебника «Основы геополитики». Я надеюсь, что этот вал думских и недумских плагиаторов пройдет и в нашей стране сложится нормальная полноценная квалифицированная школа, фундамент которой я заложил. Но для этого должно пройти время.

Я остаюсь сторонником Путина, хотя и считаю, что внешняя политика после 11 сентября 2001 года могла быть более адекватной. Нет никаких сомнений в том, что прозападные настроения в нашем обществе и в политической элите на тот момент все еще были сильны. Это не могло радовать, однако даже тогда тактические ходы Кремля нельзя было рассматривать как отказ от евразийской геополитики как таковой. Это была в большей степени пиаровская агония тех политических сил, которым в новой евразийской России не найдется места.