Читать книгу "Корпорация - Виктория Беляева"

…Ваня был уже отвезен домой и сладко спал, предоставив драгоценное тело «объекта» своему сменщику, когда освеженный душем и переодевшийся в чистое Малышев пил в своем кабинете кофе и готовился к новому рабочему дню.

Расписание рабочего дня лежало перед глазами:

10:00 – заседание комитета банка по управлению активами

11:00 – заседание кредитного комитета банка

12:00 – встреча с заместителем Ковшовым (планы выпуска облигаций администрации Пермской области)

12:30 – встреча с заместителем Бронниковым по новым предложениям генерального страховщика

14:00 – встреча рабочей группы «Развитие банковского сектора в Российской Федерации» при Правительстве

15:30 – совещание с зампредами по проекту размещения американских депозитарных расписок Магнитогорского металлургического комбината

16:30 – встреча с зампредправления Центрального банка

18:00 – отчет Службы безопасности

18:30 – отчет Правового департамента

19:00 – встреча с генеральным директором Магнитогорского меткомбината

20:00 – ужин с представителями «Дойче-банка»

Да… И никаких тебе радостей жизни…

Кстати о радостях… А куда это, спрашивается, подевалась та девица… Как ее… черт… Ну, та, из Стали и сплавов… Настя, Настя… Артемьева, да… Так и не позвонила до сих пор?… Странно…

Малышев немедленно вызвал секретаря, и та, наморщив лобик, припомнила, что был, кажется, неделю назад какой-то такой звонок… Но девушка вопрос у Сергею Константиновичу сформулировать затруднилась, стушевалась, и попрощалась поспешно… Сергей Константинович хочет, чтобы девушку разыскали?… Простите, как фамилия?… Да-да, я записала… Да, непременно найду. Когда вы хотите с ней встретиться?… Хорошо, Сергей Константинович, все будет сделано…

В это же, примерно, время старший товарищ Сергея Константиновича, Олег Старцев, только еще выезжал из Озерков по направлению к офису.

Зазвонил старцевский мобильный – на линии Шевелев.

– Такие новости, Олег Андреевич, – сообщил рыжий полковник, – Версию по участию Немченки в профсоюзном деле я проверил. Могу сказать твердо – он тут не при чем. Теперь, что касается Пупкова. Пупковская фабрика до конца года загружена заказами, заключены также контракты на следующий год. Мощностей у фабрики на Снежнинский заказ просто не хватит. Надо понимать, если кашу и Пупков заварил, то не из тех соображений, чтоб с «горкой» контракт заключать.

– От чистого сердца, значит, – пробормотал Старцев, – Что-то мне в это не верится, Георгий Петрович. Вы б поискали еще…

– Так точно, Олег Андреевич, – отозвался Шевелев, – сейчас проводим проверку ближайших к Пупкову людей. Я буду держать вас в курсе.

– Спасибо…

* * *

В это же время в Снежном

Ох, какой дует ветер!… Не ветер – ветрище, 25 метров в секунду, да с мокрым снегом, будто и не середина июня на дворе, а самое глухое предзимье. Оно и понятно: Енисей идет.

Енисей идет второй день, где-то вдалеке за городом грохочут несущиеся к северу льдины, сбиваются в кучи, встают на дыбы… Снизу по течению едва не образовался уже затор, эмчеэсники взрывали лед, чтобы не затопило к чертовой матери лепившиеся по берегам ветхие поселки.

Ветер и хлещущий мокрый снег в лицо – хоть вовсе из помещения не выходи. Алеша Симкин, тем не менее, распахивает окно и чуть не по пояс высовывается, пытаясь рассмотреть вдали и слева площадь перед Дворцом культуры. О! Понаехали!…

Площадь, обычно пустующая, заставлена автомобилями. Белые «волги» высших чинов Объедкома, разноцветные «жигули» и подержанные иномарочки профсоюзных боссов рангом пониже. Понаехали!…

Во Дворце культуры – конференция трудовых коллективов Снежнинской горной компании. Алым сукном затянутый концертный зал на восемьсот мест забит до отказа. Пахнет крепким рабочим потом и дорогим парфюмом, вчерашним пивом и сегодняшним луком, машинным маслом, дождем, табаком – мужиками пахнет. Дешевенькие свитера и засаленные пиджачишки посланцев трудовых коллективов, элегантные «тройки» и «пары» профсоюзных бонз.

Самый элегантный, конечно, председатель Объедкома Валерий Иванович Пупков. Щедро политый «Фарингейтом», в темно-сизом, цвета голубиного крыла, аглицком костюме, сидит Пупков в президиуме. Невообразимой синевой полыхает его галстук, ясным золотом сверкают в белоснежных манжетах запонки, брызжут разноцветные брильянтовые лучики с галстучного зажима и перстня на левой руке. Лицом же Пупков более всего походит на известного персонажа известного произведения М.А. Булгакова – на Полиграфа Полиграфыча Шарикова.

По правую руку от Пупкова сидит его дважды тезка и первый зам Валерий Иванович Ручкин. Одет поскромнее, без блещущих побрякушек, с добрым круглым лицом, не лишенным привлекательности. Пока Ручкин с озабоченным видом рисует на полях материалов конференции чертиков, пока Пупков смотрит в зал строгим шариковским взглядом, на трибуне млеет и мается очередной оратор.

Лицо оратора багрово. Огромными руками обняв жмущую в бедрах трибунку, склонившись к микрофону, он говорит:

– Я только что хочу сказать?… Я хочу сказать, что наболело же!… – правая рука оратора тянет вниз ворот толстого свитера, связанного тещей к дню защитника отечества, – Нельзя больше ждать. Потому что так жить, как мы живем… В то время, как они, плодами нашего труда…

– Правильно! – выкрикивают из зала, но как-то вяло выкрикивают, без задора – конференция длится третий час, и сменяющие друг друга ораторы, посланцы трудовых коллективов, все тянут одно и то же, и, поди, водка в буфете уже протухла на хрен, и пора уже эту тягомотину заканчивать.

– Просто вот поделиться хочется… – ноет оратор, – Чтобы вся общественность знала…

– Эй!… – строго стучит авторучкой по микрофону Пупков, – Давай по существу! Регламент!

– Ага… – теряется оратор, – по существу я… По существу – ну их к ядрене фене, буржуев московских! – вдруг находится он, – Пусть не думают!… Что мы молчать будем!… Даешь!… повышение оплаты нашего нелегкого!… но благородного труда!…

Зал взрывается аплодисментами, и лицо Пупкова светлеет – это он правильно сказал, понимает товарищ… Взглянув на часы (сноп золотых искр из-под обшлага), Пупков обращается к залу:

– Ну что?… Дальше прения?… Или переходим?…

– Переходим, переходим! – оживляется зал.

Собрав со стола бумаги, Пупков шествует к трибуне.

– Ну, – говорит он, – Решения. Голосовать. – и дальше произносит следующее, – По каждому, я думаю, не надо, вопросу, чего там, каждый знает, должны ознакомиться. Чего там, воду в ступе вокруг да около, будем целиком, потому что время, а нам незачем, мы понимаем. Значит, сразу с первого, и дальше целиком. До пятого, а шестой отдельно. Потому что шестой нуждается, мы же не можем с бухты-барахты, тут надо подумать об этом, не рубить с кондачка, а дальше с седьмого целиком. А цифры вы все уже, я думаю, и согласны, я думаю, потому что обсуждать тут вообще нечего, сами слышали, какая картина в коллективах складывается, надо соответственно, со всей ответственностью…