Читать книгу "Прежняя любовь - Дороти Кумсон"

Судя по скважине, замок не слишком надежен, но если я попытаюсь его взломать, это будет заметно. Дверцы не снабжены ручками. Скорее всего, их там и не было никогда. Поэтому, чтобы отомкнуть замок, а затем и отворить дверцы, нужен ключ. А пока они наверняка заперты. Иначе и быть не может.

Бутч все еще обнюхивает подвал, как будто что-то разыскивает.

— Ищи, Бутч, найди мне ключ, — говорю я. — Я уверена, что он где-то здесь. Давай, Бутч, ты можешь это сделать.

Бутч останавливается, недовольно косится на меня, затем снова принимается за свое.

— Да, я знаю, это глупость, — соглашаюсь я.

Я осматриваю выкрашенные белой краской кирпичные стены, каменные плиты пола, белый потолок с единственной лампочкой в центре. На двух стенах закреплены полки, а возле лестницы стоит высокий шкаф из красного дерева, в котором хранится вино. На этот шкаф сейчас направлено все внимание Бутча, сосредоточенно скребущего плиты пола под ним. Все углы затянуты паутиной, пыльной и древней, и это наводит на мысль, что пауки, которые ее сплели, наверняка уже давно сами превратились в прах. Все предметы покрыты толстым слоем пыли.

«Это бессмысленно», — думаю я. Тем временем Бутч переворачивает очередной ящик. Пожалуй, не помешало бы навести здесь порядок. В основном в подвале хранятся картонные коробки со старыми документами Джека. Мне тоже следовало бы принести сюда свои банковские отчеты и прочие бумаги. Но подвал всегда казался мне уголком Евы, поэтому я продолжаю хранить все это в кабинете. Коробки слишком тяжелые, и, если я не хочу, чтобы у меня началось внутреннее кровотечение, поднимать их я не должна. Поэтому я начинаю их сдвигать.

Возясь с коробками, я замечаю, что Бутч толкнул заднюю железную стенку камина, в результате отклонившуюся назад и принявшую положение, в котором она бывает, только когда в камине горит огонь, что и позволяет дыму выходить наружу.

— Сколько же от тебя беспорядка! — говорю я ему, подходя к камину и просовывая палец в круглое отверстие в верхней части стенки, чтобы потянуть ее на себя и вернуть в прежнее положение.

Неожиданно мой палец упирается во что-то шершавое, похоже, пластиковое. Я вытаскиваю палец и толкаю стенку еще дальше, приводя ее в почти горизонтальное положение. Я заглядываю в открывшееся моему взгляду черное отверстие.

Внутри камина имеется выступ, на котором что-то белеет. Меня пронзает острая стрела волнения и удивления. Что это такое? У меня во рту все пересыхает, сердце колотится часто и сильно. Я медленно опускаюсь на колени и всматриваюсь во мрак.

Там лежит что-то белое, хотя я не могу понять, что именно. Не особенно задумываясь о последствиях, я протягиваю руку, и мои пальцы касаются пластикового пакета. Он не шуршит, из чего я делаю вывод, что пакет очень старый. Я бережно извлекаю его из камина.

Это действительно пакет с ручками и уже практически неразличимым логотипом какого-то лондонского магазина. На нем все еще виднеется часть телефонного кода — 01, и он весь покрыт осыпавшимся в каминную трубу мусором. В моих руках он расползается на грязно-белые клочья. Я разворачиваю то, что осталось, роняя остатки пакета на пол, и вижу еще один пакет, тоже пластиковый, но гораздо более плотный. Он ярко-зеленого цвета, без единой надписи, и он перенес длительное хранение в тайнике гораздо лучше своего собрата, поэтому его проще развернуть и извлечь содержимое. Внутри я обнаруживаю толстый сверток, завернутый в черный бархатный лоскут и перевязанный розовой ленточкой.

Я замираю со своей находкой в руках. Следует ли мне развязывать эту ленточку? Кто-то постарался как следует спрятать этот пакет. Имею ли я право его разворачивать? Можно ли мне посмотреть, что лежит внутри? Быть может, я должна отдать его Джеку? Ведь, по всей видимости, сверток оказался в камине уже после того, как Джек купил этот дом.

Но если я отдам его Джеку, он, скорее всего, так никогда и не расскажет мне, что это такое. Он начнет отнекиваться, сочинять сказки о потерянных ключах и плохой памяти.

Я оборачиваюсь к Бутчу, спрашивая у него совета, но он уже исчез. Он бросил меня и наверняка вернулся наверх с тем, чтобы залечь в своей корзинке. Возможно, он понял, чем это чревато, и решил сбежать, пока у него была такая возможность.

Сидя на пыльном полу возле шкафа, в окружении белых коробок, я смотрю на предмет у себя в руках. Наверное, я не должна это делать. Но что я теряю? Мужа? Он и без того отдаляется от меня с каждым прожитым днем. Мою уверенность в себе и окружающем мире? Это исчезло в тот момент, когда водитель другой машины сделал свой выбор.

«Просто возьми и сделай это!» — приказываю я себе и быстро, чтобы не передумать, развязываю ленточку и разворачиваю плотный черный бархат.

Когда я вижу, что в него завернуто, у меня перехватывает дыхание. Мне уже ясно, что я только что совершила самую большую ошибку в своей жизни.

Джек

Я спрашиваю себя, что случилось бы, если бы я ей все рассказал? Если бы я рассказал ей о том, что произошло непосредственно после аварии, о том, что я делал… Какие это имело бы последствия? Простила бы меня Либби? Прогнала бы? Или она все обдумала бы и уже потом отвергла меня?

— Либби, — обращаюсь я к ней за обедом.

Она рассеянна и невнимательна. Она сегодня весь вечер такая, с того самого момента, как я вернулся домой. Это меня пугает. Я боюсь, что она вспомнила. Или вот-вот вспомнит. Наверняка было бы лучше, если бы она услышала это от меня. Если бы я обо всем рассказал ей сам, ей было бы не так больно, не так обидно. Взять, к примеру, все те тайны, о которых долго молчала Ева. Если бы я узнал о них сам, а не непосредственно от нее, все было бы значительно хуже.

— Хм-м-м?

Либби поднимает голову от тарелки и смотрит на меня невидящим взглядом, как на незнакомца, который знает, как ее зовут, вот только она не понимает, как и когда он это узнал.

— Я… э-э… — «Скажи ей сейчас, идиот, расскажи ей обо всем сам. Сделай это прямо сейчас, и она скажет тебе за это спасибо». Она часто моргает, а ее рассеченное шрамом лицо напоминает непроницаемую маску. — Ты хорошо себя чувствуешь?

Она кивает и снова переводит взгляд на тарелку, по которой вилкой передвигает кусочки еды.

Я не могу это сделать. Сейчас не время. Бутч подходит ко мне и ложится рядом, прижавшись к ногам. Он тоже знает, что сейчас не время. Она чем-то озабочена, и это может объясняться как тем, что она знает, так и чем-то совершенно иным. Что бы это ни было, я не готов это сделать сейчас. Я не готов открыться и вдребезги разнести все, что нас связывает.

Либби

У меня в руках дневники Евы.

Той самой Евы. Ее дневники. Я смогу узнать ее так близко, как только захочу. И я понимаю, что это дурно. Я умерла бы, если бы узнала, что кому-то стали известны безумные переживания по поводу событий моей жизни, изложенные мною в дневниках.