Читать книгу "Нежное прикосновение - Бетина Крэн"

Даймонд Вингейт отнюдь не беспомощна, говорил он себе. Ей хватает сил, решимости и крепости духа, чтобы давать отпор постоянным вымогателям. Она не нуждается в его поддержке. В этот момент она подняла голову, и Беар заметил в ее невероятно голубых глазах мольбу.

— …выбрали этот вечер, чтобы объявить о самом большом пожертвовании новой больнице Джона Хопкинса, — рокочущим голосом вещал Вильям Фишер. Беар не стал бы к нему прислушиваться, если бы не выражение ужаса, появившееся на лице Даймонд. — Мисс Даймонд Вингейт внесла колоссальную сумму — сто тысяч долларов — на организацию детского отделения!

— Сто тысяч… — Морган лишь молча пошевелил губами.

— Сто тысяч?! — У Луиса был такой вид, как будто его пырнули ножом. — Да это же превышает все границы щедрости… все границы милосердия… все границы здравого смысла!

— Надеешься купить себе священный нимб побольше, Даймонд Вингейт? — насмешливо спросил Пэйн. — Я знаю из достоверных источников, что они выпускаются только одного размера.

— Я… я не думала, что о пожертвовании больнице объявят сегодня вечером, — проговорила девушка с запинкой, заметно поеживаясь от бурной реакции толпы. — Я решила сделать этот вклад… просто чтобы… отпраздновать свой день рождения.

При упоминании о дне рождения на висках Моргана вздулись жилки.

— Ты должна была поговорить со мной на этот счет, Даймонд. Подумать только: какая безответственность — отдать столько денег больнице!

— Как ты могла? — резко спросил Луис; лицо его пылало. — Выбросить на ветер такую крупную сумму, не посоветовавшись со мной?

Люди оборачивались к Даймонд, чтобы ее поздравить или просто поглазеть. Подошла Эвелин Вассар и воскликнула, хлопая в ладоши:

— Браво, дорогая!

Беар опять оглянулся и увидел, что Даймонд смутилась.

— Я хочу сделать жизнь балтиморских детей здоровее, — совсем тихо заявила она, оглядываясь по сторонам и моля Бога, чтобы никто посторонний не расслышал ее слов. Но ее попытки защититься вызвали еще большее негодование.

— Я настаиваю, Даймонд, чтобы ты перестала жертвовать такие крупные суммы! — громогласно заявил Морган. Стоявшие вокруг начали поворачивать головы и вытягивать шеи. — Больше того, я считаю, что тебе надо вообще прекратить жертвовать деньги!

— Не говорите глупостей, Кенвуд! — прорычал маленький миссионер и сам обратился к девушке: — Даймонд, ты знаешь, как я отношусь к непомерным пожертвованиям университета на эту, с позволения сказать, больницу. Такую жалкую, вонючую лачугу построят и без твоей помощи. Для твоих денег есть более достойные области применения…

— Избавьте нас от душеспасительных бесед, Пирпонт, — раздраженно бросил Пэйн и взял девушку за руки: — Даймонд, ты знаешь, что мой отец презирает университеты. А этих напыщенных индюков из больницы Джона Хопкинса тем более. Он придет в ярость, узнав о твоем вкладе. Тебе надо забрать свои деньги обратно.

— Вы забываетесь, Вебстер, — сердито заявил Морган. — Ваших драгоценных родителей это совсем не касается.

— Разумеется. — Луис, явно был задет замечанием Пэйна. — Прежде чем учить других, посмотрите на себя. А вы, Морган, какое вы имеет право советовать ей, как распоряжаться деньгами?

Гости, стоявшие рядом, напряженно прислушивались к каждому слову. Беар снова сжал кулаки. Джентльменское перемирие женихов перешло в словесную баталию. После сегодняшнего вечера у Даймонд не должно остаться никаких иллюзий на их счет.

И тут, когда казалось, что хуже и быть не может, подал голос Морган:

— Я имею полное право требовать от моей будущей жены, чтобы она советовалась со мной по поводу вложения своего капитала.

Это заявление произвело эффект маленького динамитного взрыва. Девушка схватилась за горло, Луис в ужасе прижал к губам носовой платок, а Пэйн потянулся к фляжке, спрятанной в кармане брюк.

— Ваша будущая жена? — Пирпонт опять покрылся пятнами. — Как вы смеете публично говорить такие вещи без…

— Пора, Даймонд, — объявил Морган, схватив ее за руку. — Мы ждали достаточно долго. До твоего дня рождения остались считанные дни.

— До дня рождения? — всполошился Пэйн. — Скажи им, милая Даймонд, чья помолвка будет объявлена на твоем дне рождения.

Она открыла рот, но Луис ее опередил:

— Наша с Даймонд, конечно. — Он попытался забрать ее руку у Пэйна, но вынужден был удовольствоваться локтем. — Мы намерены объявить о нашей будущей свадьбе на дне рождения моей драгоценной Даймонд.

— Вы? Женитесь на Даймонд? — Пораженный Морган уже не скрывал негодования.

Луис обернулся к девушке:

— Скажи им, милая. Скажи, что мы собираемся пожениться до конца лета и устроить в Грейсмонте наш первый сиротский приют.

Глаза ее наполнились ужасом.

— Сиротский приют?

— Даймонд, скажи им!

— Говори же, дорогая! — требовал Луис.

Поставь их на место, милая Даймонд, иначе придется это сделать мне самому, — пообещал Пэйн.

Даймонд молчала. Мужчины, которых она еще недавно считала добрыми друзьями, терзают ее. Беару доводилось видеть, как волки терзают отбившуюся от стада овечку, но эта троица вела себя куда более жестоко. В висках у него стучала кровь, а руки изнывали от бездействия. И тут Макквайд утратил остатки разумной сдержанности.

— Мне жаль вас разочаровывать, джентльмены, — услышал он собственный голос, громкий и хриплый от гнева, — но она не выйдет замуж ни за кого из вас! Она выходит замуж за меня.

Воцарилась оглушительная тишина. Отзвуки его слов достигли дальних углов танцзала, и все присутствующие дружно задержали дыхание.

— За вас? — переспросил Морган упавшим голосом.

— За меня, — громко подтвердил Беар, — причем в самое ближайшее время.

«Черт возьми, что я делаю? — возмущалась какая-то часть его существа. — Должно быть, я спятил. Она свела меня с ума!» Тут он опустил голову и взглянул на ее обращенное кверху лицо. Эти голубые глаза, такие невыносимо ясные и обманчиво глубокие… Его охватил необъяснимый порыв обладать ими и защищать.

Это было подобно удару грома. Он вдруг понял, что она ему нужна — не ее деньги, а она вся, целиком. В следующую секунду до него дошло, что его импульсивное заявление решало не только ее, но и его проблемы.

Вокруг них стояло потрясённое балтиморское общество и наблюдало за исходом четырехлетней конфронтации. Страсть, самолюбие и жениховские амбиции приводили многих молодых людей на грань открытого столкновения, но до сих пор никто не осмеливался переступить эту грань.

Памятуя щедрость Даймонд и ее многолетнюю приверженность благоразумию и светскому этикету, старейшины местного общества не знали, как воспринять эту новость и кого осуждать за учиненный скандал — саму девушку или ее горе-женихов, которые прилюдно выясняли свои отношения.