Читать книгу "По зову сердца - Мишель Энн Янг"

Циничный денди исчез в мгновение ока. Артур резко выпрямился.

— Думаете, я трус?

От неожиданной боли в груди у Хьюго перехватило дыхание. Он потерял многих, которых называл друзьями, и видел жизни, разбитые до такой степени, что их уже никак нельзя было возродить, и на все это смотрел, как бы издали. Ничто не имело значения после того, что он сделал со своей женой. До сих пор не имело. Потрясенный, он сжал ножку бокала с такой силой, что побелели костяшки пальцев, и разжал кулак.

— Если не боитесь, значит, вы глупец.

— Я хотел поступить во флот. Да, хотел: Вы никогда не думали об этом, насколько мне известно. Хотите знать, что произошло? В тот день, когда моя мать узнала, что вас ранили в первый раз, и все говорили о том, что теперь собственность графа перейдет к одному из дальних родственников, если вы умрете, она запретила мне идти служить на флот.

— Так вот из-за чего вся эта кутерьма. От обиды.

— Черт возьми, Хью. Вы понятия не имеете, каково это. Проводите вашу сестру туда-то; поухаживайте за какой-то старой леди там-то. Я всего лишь щенок на привязи. Я просил об офицерском чине, но отец отказался позволить моему дяде внести деньги. Он велел мне наслаждаться жизнью в Лондоне. Что я и делаю, будь она неладна, эта жизнь.

— Это куда приятнее, чем промаршировать три дня и три ночи, промокнув насквозь, с пустым животом и подчиненными, которые вот-вот пристрелят тебя. Последний раз, когда такое случилось, какой-то идиот начертил неправильную карту, и нам пришлось протопать всю дорогу обратно.

Артур окаменел.

— Я способен пережить некоторые неудобства.

— Еще бывает так, что приходится соскабливать со своего рукава мозги твоего лучшего друга, — сказал Хьюго, заметив, что лицо Артура приобрело бледно-зеленый оттенок. — Не говоря уже о том, чтобы использовать тела своих подчиненных для сооружения лестницы и подниматься по этой лестнице на стену.

Артур судорожно сглотнул, но тут же взял себя в руки.

— Вейл говорит, что все вы, герои, одинаковы. Считаете, что только вы заслужили славу.

— Если, по-вашему, все это похоже на славу, вы глупец. Это всего лишь выгребная яма. А ваш Вейл просто идиот.

— Он не идиот. Он законодатель моды, воплощение элегантности и вдобавок — верх совершенства. Вы наверняка слышали о нем.

— Нет, не слышал. — Хьюго окинул взглядом бутылку бренди, решая, поможет ли еще один бокал покончить с вздором, который несет Артур.

— Я вас познакомлю с ним, когда вы в следующий раз будете в Лондоне.

— С кем?

— С герцогом Вейлом.

Героическое обожание, которое Артур когда-то питал к Хьюго, теперь озаряло другого человека, этого герцога. Невольно Хьюго ощутил зависть.

— Полагаю, он и есть та причина, по которой вы доводите ваших родителей до отчаяния.

Едва эти слова сорвались с его языка, как он понял, что зашел слишком далеко. Артур не был готов посмотреть в лицо реальности. Он был изрядно пьян, и ему нужна была ласковая рука, он нуждался в том, чтобы кто-то дружески выслушал его горестные излияния вместо того, чтобы давать советы. Видит Бог, Хьюго достаточно вынес от критических высказываний своего отца и мог бы это понять.

Артур медленно поднялся.

— Пропади все пропадом. Вы такой же, как все они. Меня тошнит от вас.

Проклятие. Два месяца вне армии — и Хьюго уже утратил способность обращаться с людьми, в данном случае с легко возбудимыми мальчишками.

— Прошу прощения, Артур. Мне не стоило этого говорить.

Артур выпрямился, посмотрел ему в глаза и, пошатываясь, поклонился.

— Д-доброй н-ночи, капитан Уонстед. Не затрудняйтесь и не провожайте меня, Я знаю дорогу.

Он добрался до двери и с шумом захлопнул ее за собой.

Заварил же он кашу, черт побери. Теперь придется потратить уйму времени, чтобы все уладить.

Быть может, если он будет активнее участвовать в подготовке праздника и втянет в это дело Артура, он вызволит этого вздорного юнца из лап кошки. Дополнительные преимущества этого плана состояли в том, что он, Хьюго, будет рядом с Люсиндой. Лучше уж смотреть на нее, не прикасаясь, чем вообще ее не видеть.

Среда. Хьюго окинул взглядом библиотеку. Все готово. Шахматная доска перед камином. По дивану разбросаны большие мягкие подушки. На столе под салфеткой — сандвичи, бутылка холодного шампанского и два бокала ожидают в ведерке со льдом, спрятанным рядом с камином.

С этим шампанским и бокалами он прибег к помощи Трента. Конечно, Джевенс и бровью не повел бы, услышав просьбу о шампанском, но вот второй бокал… Трент принес его тайком.

Хьюго надеялся, что сегодня вечером объяснит Люсинде, как глупо встречаться тайком. Есть же определенные преимущества в положении графа. Ему совершенно наплевать, что подумают люди о его личной жизни. У него нет жены, о которой следовало бы беспокоиться.

Он посмотрел на часы. Почти шесть. Она может прийти в любую минуту. От предвкушения того, что его ждет, кровь быстрее бежала по жилам, а эротическое возбуждение все нарастало.

Всю неделю она избегала его взгляда, если они случайно встречались. Он видел ее на почте в деревне в понедельник, когда ездил верхом вместе с Артуром посмотреть на поля. Люсинда так побледнела; увидев их, что Хьюго спросил, хорошо ли она себя чувствует. Она почти не взглянула на него, быстро поздоровалась и поспешила прочь. Это вывело Хьюго из себя. Он желает ей добра. Хочет, чтобы Люсинда и ее ребенок жили в его доме, и он мог бы заботиться о них.

Он чуть было не познакомил ее с Артуром. В качестве кого? Задав себе этот вопрос, он остановился. Учитывая понятия Люсинды о приличиях, и манеру Артура вести себя как повеса, он представил себе, чем это может закончиться. Он, разумеется, не хочет дать Люсинде повод отказаться от его предложения.

Сегодня вечером он будет следовать плану своего сражения. Он уговорит Люсинду поселиться у него. Ей придется согласиться. Он не может жить в постоянном эротическом возбуждении, зная, что она порхает в доме по соседству, где она для него недоступна. Он зашагал по ковру перед шахматной доской. Он чувствовал себя как в Итоне, когда ожидал помощи из дома и голод его возрастал до невообразимых размеров.

Он жил с постоянным чувством голода, потому что в школе их кормили довольно скудно. Только прибытие раз в месяц печенья и бисквитов, испеченных их кухаркой, удерживало его от краж еды на кухне. Или, по крайней мере, стало удерживать после того, как его впервые подвергли унизительному наказанию на глазах у всех.

Теперешний голод был совершенно другого рода, более резкий и более властный. Этот голод пробудил в нем зверя, и он не был уверен, что сумеет держать его под контролем. Нет! Он должен держать его под контролем. Он не может рисковать. Нельзя, чтобы она стала его бояться. Она смелая женщина, но узнай она правду, сбежала бы от него.