Читать книгу "Томка, дочь детектива - Роман Грачёв"

– Хорошо, прекрасно.

– Тогда не смею вас больше задерживать.

Я отключил связь, не попрощавшись, и застыл напротив главного входа в клуб. Рука с телефоном безвольно опустилась вниз. Я не ожидал увидеть то, что увидел.

Из небольшого окна справа (очевидно, из гардероба), на меня смотрело бледное лицо, обрамленное черными волнистыми волосами. Знакомое лицо. Именно этот человек разговаривал с моей бывшей женой вчера в летнем кафе, когда я, словно ревнивый старец, следил за ней из-за укрытия. Именно с ним я пикировал сегодня по телефону. Чебышев Игорь Владимирович, старший брат Николая Чебышева, человека, который сыграл в моей судьбе такую странную, но такую важную роль. Ведь если подумать, кабы не эти олухи, семь лет назад угнавшие забавы ради дорогую машину, у меня бы сейчас не было такой замечательной дочери! Чудны дела твои, Господи.

Я показал Чебышеву жест, не предполагавший двоякой трактовки.

«Ты покойник».

Он лишь усмехнулся… и что-то мне в его усмешке не понравилось.

30

У Чебышева действительно не было достаточного опыта для столь сложных многоходовых операций. Он всего лишь мелкий торгаш, шпана, владелец автосервисов, в которых перебиваются номера агрегатов. Похищение человека с целью шантажа – не его жанр. Он понятия не имел, как это делается… и вот, кажется, ему придется поплатиться за эту глупость.

Он не знает, плакать ему или смеяться.

Нужно было довериться профессионалам с самого начала. Чебышев и сам говорил себе, что с профессионалами будет надежнее и быстрее, но он не захотел делиться, не захотел, чтобы кто-то знал о Медальоне. Он и так рисковал, когда решил вынырнуть из небытия и попытаться найти раритет, пойти наперерез самому Валуйскому, этому жирному борову, о котором говорят с каким-то неприятным пиететом. Игорь догадывался, где могла скрываться «безделушка»: если она не исчезла бесследно, то могла храниться только у Марины, школьной подруги Николая. Если Медальон не нашли при задержании и не вернули хозяину, стало быть, он у нее… либо вообще нигде. И Игорь не ошибся. Он не поверил Марине, даже когда она уверяла: Медальон пропал, она понятия не имела о его ценности, поэтому отнеслась так легкомысленно. «Валяется где-то дома, если не выбросили, – сказала она. – У нас этих старых монеток полно».

Тогда он попытался надавить. Убедил ее в том, что она обязана вернуть вещь, оказавшуюся в руках брата. Шантаж – универсальное средство, позволяющее быстро добиться нужных результатов, и бабы ведутся на него очень хорошо, особенно те, кто неплохо устроился: дом, муж, семья, достаток… им есть что терять. Стоит немного припугнуть дамочку чем-нибудь тайным и дурно пахнущим (а добра такого у каждого из нас найдется достаточно – только копни), как тут же дамочка становится податливой и шелковой, вынесет из дома все, да еще и приласкает, если попросишь.

Но с Мариной вышел облом. Она сказала, что при расставании с мужем оставила всё и материальных претензий не имеет, стало быть игрушку найти не сможет. Она предложила денежный эквивалент, сказала, что соберет необходимую сумму, если Игорь предоставит ей достаточно времени. Дура… У нее в жизни не будет таких сумм, а променять бесценное сокровище, способное, по слухам, преобразить твою жизнь, на кучку денежных знаков, которые он пропьет и потратит на баб за несколько месяцев, – верх глупости.

Однако Марина все равно его обошла. Несмотря на сложность отношений с бывшим мужем, вовлекать свою семью в это гнилое дело она не желала до самого последнего момента. Пришлось действовать самому – быстро и грубо. Никого не стал посвящать в свои тайны Игорь, боясь за собственную шкуру, и вот результат!

Игорь смотрит в окно. С улицы на него глядит Очень Злой Мужчина. Если и не Смерть, то в любом случае Переломанные Кости и много других проблем. Финита ля, собственно…

В гардероб вбегает последний свободный сообщник.

– Валим?

– Да.

31

Чебышев снова уставился на меня. Я знаком велел ему разомкнуть створки. Мои сыщики Николаев и Артамонов в этот момент суетились у служебного входа. Картамышев засунул пойманную Красную Майку в машину, приковав браслетом к дверце, и теперь спешил к нам на помощь. Без присмотра оставался лишь водитель «туарега», загоравший на улице с другой стороны парка, но им можно было пренебречь.

Чебышев высунулся из окна.

– Ну, здравствуй, – сказал я. – Выходи, пообщаемся.

– Общаться не будем.

– Чего вдруг?

– Не о чем говорить.

Я удивился. Сказано это было таким тоном, словно Чебышев уже сам себе вынес приговор.

– Слушай, дурашка, – сказал я, – куда ты денешься? Я заберу заложников, начну штурмовать здание и вышибу тебе мозги, ты понимаешь?

Чебышев осклабился. Вышло как-то неубедительно.

– Тогда у меня нет вообще никакого резона их выпускать. Вот покрошу их сейчас на салат…

Где-то у меня внутри, где-то очень глубоко, маленький зародыш страха вцепился зубками в плоть, но я не дал ему ни единого шанса.

– Ты этого не сделаешь, потому что ты не убийца. Тем более, там дети и женщина. Ты же старый фарцовщик, Игорек, классовый враг всякой мокрухе. Это не твое. Давай отпускай заложников и выходи сюда, поговорим по-пацански, как вы любите.

Чебышев вздохнул, опустил голову. Он колебался.

Я ему не мешал.

– Гарантии, – выдавил он наконец.

– Я не Жеглов, год общего режима обещать не могу. Но замолвлю словечко перед следователем. Расскажу, как ты любишь детей.

Чебышев замер. В его вихрастой голове происходили какие-то очень сложные мыслительные процессы. Он постоял как истукан, потом отвернулся, посмотрел вглубь помещения. Я сразу услышал до боли знакомое детское верещание. Это Томка. Она, как обычно, начинает спорить и выступать. Совершенно неуправляемый ребенок, не способный адекватно реагировать на обстановку. Когда все это закончится, надо будет заглянуть к детскому психологу и выяснить, чего мне стоит опасаться.

Чебышев повернулся ко мне боком, отдал распоряжение своему человеку.

– Игорь, – позвал я.

Тот повернулся.

– Чего тебе, майор?

– Отпусти их и можешь валить, пока я добрый.

Секундная заминка, блеск в глазах.

– Только мальчишку с матерью. А с твоей дочкой мы пока чайку попьем. Ты можешь чуть позже присоединиться.

Я сделал несколько шагов назад. Чебышев вновь повернулся ко мне спиной, произнес несколько слов тем, кто был внутри. Я присел на корточки, опустил голову, стиснул виски. Что-то голова разболелась, хотя хмель уже весь вышел.

Все так и есть: сначала детектив, потом трагедия, напоследок – фарс. В течение суток я познакомился почти со всеми возможными жанрами, коими балует нас жизнь.