Читать книгу "Последняя ночь под звездами - Дарья Калинина"

– Что вы нам тут заливаете о своей дружбе с отчимом? Этот человек убил вашу мать. А вы убили его!

– И как же я его убил?

Следователь подробно описал смерть Сергея Фадеевича. И Сергей воскликнул:

– Но меня даже не было в пансионате, где отдыхал отец!

– А между тем, вас там видели!

– Не может этого быть!

Но в его голосе, когда Сергей произносил эту фразу, уверенности уже не слышалось. И следователь надавил на него:

– И где же вы были? Назовите место!

– Я был… Я был с одной женщиной. Верней… не то чтобы я был с ней под одной крышей. Мы сняли соседние коттеджи. И днем, когда ее муж уезжал по делам в город, я приходил к ней.

– И кто же она?

– Я не могу вам этого сказать.

– Почему?

– Она, как я уже сказал, замужем. И муж у нее очень ревнивый. У нее будут неприятности, если я скажу, что провел эти дни с ней.

– А вы все же назовите, – предложил ему следователь. – Назовите нам ее имя, фамилию и адрес. И вы увидите, мы тоже люди и тоже умеем быть деликатными.

– Похоже, у меня просто нету другого выхода, – вздохнул Сергей. – Пишите… Домой хочется, по Ксюшке соскучился. А иначе, я чувствую, вы меня просто не отпустите.

Но Сергей напрасно рассчитывал на помощь своей подруги. Когда полицейские обратились к той за подтверждением слов задержанного, молодая женщина сделала огромные глаза и воскликнула:

– О чем вы говорите? Какой еще Сергей Кустиков? Я не знаю такого человека.

– Он владелец магазина пиротехники.

– Ну да, как-то покупала там фейерверки для дня рождения моего мужа. Наверное, и владельца видела.

– И это все? Откуда же у него ваши данные? Номер телефона, адрес?

– Помню, он отвесил мне несколько тяжеловесных комплиментов по поводу моей внешности. Наверное, я произвела на него впечатление.

И молодая женщина кокетливо поправила тяжелый локон, лежащий на ее пышной груди. Женщина, которую Сергей Кустиков назвал своей любовницей, была очень хороша собой. Модельная внешность, упругая гладкая кожа, сияющие глаза. Все в этой женщине говорило о том, что она изнежена мужским вниманием, избаловала комплиментами. То, что Кустиков – любитель женского пола – попытался приударить за этой особой, у полицейских сомнений не вызывало. Но им было нужно другое, чтобы женщина подтвердила алиби Кустикова. А она это делать упорно отказывалась.

– Да, и он даже сказал мне, что я участвую в какой-то акции, – щебетала она. – Попросил меня заполнить анкету. Ах! Теперь я поняла! Так вот откуда у него взялся мой номер телефона!

– И это все, что вас связывает с господином Кустиковым?

– Повторяю, я даже не знаю, кто это такой Кустиков. Я решила, что имею дело с продавцом. И он говорит, что мы вместе отдыхали, вот уж бред! Я отдыхала со своим мужем!

– А где?

– Где отдыхала? В пригороде. Знаю, что не так романтично, но у мужа дела. Каждый день он мотался в город. Ко мне приезжал только поздно вечером.

– И вы проводили свои дни с господином Кустиковым?

– Да сколько же раз вам повторять! Никакого Кустикова я не знаю и знать не могу! – четко ответила молодая особа и захлопнула перед полицейскими дверь.

Возможно, она была бы более откровенна, не маячь за ее спиной широкая мужская фигура. О том, что они обещали подозреваемому быть деликатными, полицейские вспомнили слишком поздно.

Однако вскоре и это стало не важно. От экспертов пришло заключение. Нож, которым была убита Галина Александровна, имеет на своей рукоятке четыре четких отпечатка. Три из них принадлежали Сергею Кустикову. И эти три отпечатка ставили в деле об убийстве Галины Александровны, а также в судьбе Сергея Кустикова, по мнению следователя, жирнейшую точку.

Что касается четверки друзей, то они не были столь категоричны. Сомнения у них имелись и очень сильные.

– Конечно, отпечатки на ноже принадлежат Сергею, в этом никаких сомнений нету. Также в том, что и сам нож является собственностью господина Кустикова. Он этого даже и не отрицает. Кроме того, этот нож неоднократно видели на квартире у Кустикова все его многочисленные знакомые.

Как уже успели выяснить за эти дни сыщики, у Кустикова был очень широкий круг общения. Будучи человеком общительным, да еще имея такой развеселый бизнес, он частенько оказывался сначала в роли продавца, затем приятеля, а потом и приглашенного на праздничных банкетах, украшаемых фейерверками из его магазинов.

– И еще фейерверки эти! В вечер, когда отравили Фадеича, в небо тоже были запущены салюты. Нельзя это забывать.

– Скажу тебе даже больше… Куплены они, скорей всего, были также в одном из магазинов господина Кустикова.

– Так что… Все-таки Фадеича убил его сын?

– И тетю Галю? Тоже он?

Но Лисица покачал головой.

– Все очень неоднозначно.

– Почему? Столько улик!

– Вот именно, – веско произнес Лисица. – Когда улик нету – это плохо. Но когда улик слишком много – это еще хуже.

– Почему хуже-то?

– Потому что доказывает, обвиняемый может быть и не виновен!

– Ты хочешь сказать, что улики были сфабрикованы таким образом, чтобы Сергей оказался под судом за чужие преступления?

– Именно! Ну, посудите сами! И собственный нож Сергея, многократно видимый всеми его друзьями и с отпечатками его же пальцев, и салюты из его же магазина, и еще не знаю что!

– Нож могли украсть из его квартиры.

– Вот! – поднял указательный палец Лисица, отдавая должное важности данного замечания. – Именно украсть! И наша с вами задача найти этого вора.

– Найдем вора, найдем и настоящего убийцу!

– Или докажем, что такового не существует, – проворчал Эдик.

Он последний из всей четверки согласился принять пока что условную невиновность Кустикова. Да и то сделал это под нажимом друзей и с явной неохотой.

– Да, сомнительно, – кивал он в ответ на их увещевания. – Но другого-то подходящего подозреваемого у нас нету!

И тогда Леся сказала еще одну умную вещь.

– А что, если жертва не Фадеич или тетя Галя, а сам Сергей Кустиков?

Все тут же уставились на Лесю.

– Хочешь сказать, что кто-то настолько ненавидит Кустикова, что согласился убить двух человек, лишь бы засадить его в тюрьму? Не слишком ли долгий и кровавый путь?

– Ничуть! Зато и выигрыш в конце грандиозный! Кустиков теряет свободу, жизнь его сломана. И он сидит долгие годы в тюрьме, сознавая, что наказан за преступление, которого не совершал. Это ли не самая страшная месть?