Читать книгу "Я и мои гормоны - Пол Винсент"

– Встать, слабак! Дерись! Замочить ублюдка!

Голова Билла стала липкой от залившей ее крови, но он продолжал бесцельно размахивать руками в темноте. После очередного удара в пах он повалился на землю, сильно стукнувшись головой об асфальт, отчего у него перед глазами поплыли какие-то расплывчатые огоньки, а уши резанули крики нападавшего. Каждый пинок тот заботливо сопровождал нравоучительной фразой.

– Что он говорит? – спросил Феромон.

– Какая разница? – задыхался Тестостерон. – Взять ублюдка!

Но даже у него теперь отпало желание продолжать неравный бой.

В ушах у Билла звенело, но неожиданно до него дошел смысл слов незнакомца.

– Вот тебе, вот тебе – кричал он, – за то, что ты сделал с моей подружкой!

Билл попытался открыть глаза и рассмотреть лицо бандита, но тот уже скрылся в темноте.

– Мы можем хотя бы помочь ему вырубиться? – спросил Феромон.

Прежде чем он договорил, Билл отключился.

Глава 17

Единственным, кто выиграл от драки, оказался Гистамин, потому что член Билла так и не дождался повторного нанесения антигистаминной мази.

Когда Гистамин пришел в себя, ему было что обсудить с коллегами.

– Замочить? – донимал он Тестостерона. – Билл лежит в луже собственной крови, а ты советуешь ему убить нападающего! Убить чем? Оглушить его одним из обломков своих костей? Парень, который его уделал, был как минимум в два раза крупнее и в четыре раза сильнее Билла, насилие для него – что для тебя родная речь. Он кулаками разговаривает!

– Я говорил Тестостерону, что Билл должен просто расслабиться, – заметил Кортизол, но тут же оказался следующей жертвой нападок Гистамина.

– Нет, ты говорил, что он должен был передохнуть. Отдохнуть? Человек дерется не на жизнь, а на смерть, а ты советуешь ему отдохнуть.

Феромон хихикнул.

– Не могу понять, отчего ты такой веселый, Феромон. Твой вклад, насколько я помню, заключался в том, что ты дождался, пока Билла доставят в травмопункт, а потом, когда нам стали переливать кровь, начал строить глазки медсестре.

Феромон не думал, что ему было чего стыдиться:

– Она была такая сексапильная. Этот ее халатик…

– Билл помирает, а ты устраиваешь ему эрекцию!

– Остынь!

– Это я устроил ему стояк, – признался Тестостерон, который любил, когда его хвалили за усердие.

– И вместо того чтобы заставить его убежать, как сделал бы любой здравомыслящий человек, вы оправили его прямиком в больницу. Бедняга теперь лежит под капельницей, подключенный к каким-то мешкам и куче цифровых устройств, которым самое место в Центре космических полетов.

– К мешку, – поправил Феромон, – только к одному мешку.

– А что значит «цифровой»? – спросил Кортизол. – Все употребляют это слово, но хоть кто-нибудь знает, что оно означает?

– Это значит, что ему для работы нужны цифры, – объяснил Тестостерон.

– Звучит как-то не слишком современно, – вклинился вдруг Адреналин. – Я думал, что все цифровое – последний писк.

– Добро пожаловать домой, приятель, – приветствовал его Гистамин.

– Похоже, они позабыли и про его сердечные препараты.

– Прекрасно, теперь нужно немного понизить давление, и врачи поставят неправильный диагноз.

Билл не знал, сколько он уже пролежал в палате, пока не заметил, что рядом с ним сидит Эвелин.

– Привет, – сказал он, попытавшись повернуть голову в ее сторону.

Сразу же выяснилось, что это было очень болезненно. Он попробовал повернуть голову влево, и это ему удалось, но когда он захотел снова лечь ровно, то понял, что шею заклинило. Билл сам приговорил себя к созерцанию стены в течение следующих нескольких дней.

– Привет, – ответила жена с той стороны, куда он посмотреть не мог.

Правая рука Билла была в гипсе, и он чувствовал ломоту, заполнявшую все его тело, но было такое ощущение, что эта боль – не его. Биллу стало интересно: вводились ли ему седативные препараты или обезболивающие? Он почувствовал, что на груди у него как будто лежит что-то тяжелое. Скорее всего, грудная клетка была просто туго перебинтовала. Он не помнил, как повредил руку. Может быть, он сломал ее при падении?

– Ты еще слышишь меня? – позвала его Эвелин, в голосе которой вовсе не слышалось сочувствия.

– М-ммммм. Я, кажется, застрял. Мою шею заклинило.

Билл тут же пожалел о сказанном, потому что ему мгновенно представилась картина, как Эвелин мстительно вправляет ее обратно.

Он вздрогнул, когда она обошла кровать и теперь смотрела на него сверху вниз.

– Я не займу у тебя много времени, – сказала она. – Мне очень жаль, что с тобой все это случилось, особенно сейчас. Я рада, что твоей жизни ничего не угрожает.

– Хотелось бы надеяться, что ты говоришь это искренне.

– Дело в том, что я ухожу от тебя.

– Уходишь от меня?

– У тебя есть любовница, Билл.

– Отрицай! – завизжали все гормоны.

– Эта грудастая сучка-психоаналитик, – женщина, которую назвали в честь шотландского народного танца.

– Не отрицай этого! – резко поменяли тактику гормоны. – Бей на жалость!

– И ты решила мне высказать все это именно сейчас?

– Ты тоже решил завести интрижку именно сейчас, когда я беременна.

– Забавно, но по статистике это очень характерно… – начал Билл.

– Кто-нибудь, заткните его! – не выдержал Гистамин.

– И что ты в ней нашел?

– В ней есть кое-что…

– Да, и это заразно!

– Заткните его!

– Что было особенно неприятно, так это то, что, когда я впервые узнала об этом, я не поверила. Я думала, что ты, несмотря на все свои недостатки, все-таки честный человек! Скотина! – сказала Эвелин и заплакала. – На самом деле, у меня тоже есть другой мужчина. Он давно за мной ухаживает. А я, дура, все время ему отказывала. Но теперь я буду вести себя поумнее.

Эвелин высказала все, что хотела. За несколько минут она прояснила все интересовавшие ее вопросы, состроила сочувственное выражение лица и собралась уходить.

Билл был заторможенным от лекарств, а для продолжения разговора ему требовалось быстро придумать, что сказать. Он кое-как собрался с мыслями и спросил:

– А как ты узнала?

– Мой… – она запнулась, – друг, с которым я встречаюсь, сказал мне.

– Так значит, чья бы корова мычала…

– Послушай, я не собираюсь ничего от тебя скрывать. Я оставлю тебе свой номер телефона. Несмотря ни на что, я хотела бы сохранить дружеские отношения между нами. В конце концов, у нас с тобой будет ребенок.