Читать книгу "Благословенное дитя - Лин Ульман"

Прежде чем выкинуть альбом, Марион быстро пролистывает его и разглядывает фотографии. Они с Эмили и Фридой сидят на полу. Снимков в альбоме довольно мало.

Вот Исак со шлангом, из которого хлещет вода. Скорчив гримасу, Исак, очевидно, хочет напугать дочерей, бегающих по лужайке среди деревьев. Похоже, они кричат от страха. Еще одна фотография: Эрика с Лаурой сидят в высокой траве возле дома Исака. Снято, когда они еще играли друг с дружкой каждый день. Третье фото: Эрика с отцом. Сидя на камне, они болтают ногами — худенькая Эрика и огромный Исак. На головах у них коричневые фетровые шляпы. Скрестив руки на груди, они щурятся в объектив и корчат злые гримасы.

— Вы так глупо смотритесь! — говорит Марион.

Эмили с Фридой хихикают.

Эрика тоже хихикает.

— Мой отец вообще глуповат, — говорит Эрика, понимая, что это неправда, но сейчас она просто обязана это сказать. Она представляет лицо отца. Оно выглядит как-то неестественно, к ее горлу подкатывает комок.

Эрике хочется рассказать, что, когда она была маленькой, они с отцом играли в игру, где она была Оливером, а он — Фейджином. Только вот вряд ли Марион читала «Оливера Твиста» или смотрела кино, и ей все равно, что скажет Эрика, — Марион ответит лишь «бред!» или «глупости!».

Фотография Рагнара в футболке с Ниагарским водопадом — на ней он еще более тщедушный и маленький.

— Буэ! — говорит Марион, отшвыривая в сторону альбом.

— Псих! — говорит Фрида.

Эмили делает круглые глаза и выжидающе смотрит на Марион.

— Этот альбом надо выкинуть, — говорит Марион. Подняв альбом с пола и держа его двумя пальцами, словно дохлую мышь, она выбрасывает его в мусорный мешок.

Это тоже почетно. Марион проводит целый день в комнате Эрики, разбирая ее вещи, — это большая честь, но, когда Марион хочет выкинуть красную ветровку с надписью «Спасите реку», Эрика протестует. А сказать Марион «нет» означает согласиться на наказание, но Эрика все равно не хочет выбрасывать ветровку.

— Я не хочу ее выкидывать, — говорит Эрика.

— Почему это? — спрашивает Марион, приподняв брови.

— Я часто ее надеваю! — отвечает Эрика.

— Знаю. И мне кажется, что очень зря! — говорит Марион.

— Мы же ради тебя это делаем, — поддакивает ей Фрида.

Марион держит ветровку перед собой. Теперь ветровка кажется Эрике линялой и мешковатой.

— Она совершенно идиотская! — говорит Марион.

— Но я не хочу ее выбрасывать.

— Дело твое, — говорит Марион.

Швырнув ветровку на пол, она быстро и небрежно перебирает оставшиеся в шкафу вещи. Ей больше это неинтересно. Теперь ей плевать на барахло Эрики. «Я скоро пойду домой обедать», — говорит она. Эмили с Фридой тоже надо домой обедать.

Эрике неловко. Марион и другие девочки обиделись на нее, и она сама в этом виновата. Ей так хотелось спасти идиотскую ветровку от мусорного мешка, что Марион разозлилась.

И — вот оно:

— О-о, вот это я примерю!

Марион добралась до вешалки с белой блузкой. Сбросив футболку, она остается до пояса голой. Фрида присвистывает. Марион шутливо всплескивает руками и раскланивается, словно звезда стриптиза. Затем поворачивается к большому зеркалу. У нее узкая спина, загорелая кожа и широкие плечи. Ее длинные темные волосы стянуты на затылке в хвост.

— Какая ты красивая, — шепчет Эрика.

Это вырывается у нее само собой. Она с опаской смотрит на остальных — не слышали ли они?

Все смотрят на отражение Марион.

Рассмеявшись, Марион надевает блузку. Верхние пуговицы она не застегивает.

— Можно я одолжу ее на пару дней?

Эрика кивает.

Отвернувшись от зеркала, Марион порывисто обнимает Эрику.

— А теперь нам пора, — говорит она Эмили с Фридой.

На полу остается лежать наполовину заполненный мусорный мешок. Эрика не знает, как ей поступить: выкинуть его или вытащить вещи и разложить их по местам. Она решает, что выбросит все, кроме альбома с фотографиями. Все равно это всего лишь старое барахло. На следующий день светит солнце.

Марион, Фрида, Эмили и Эва лежат на скале, загорают и слушают «Воскресную девушку». Стоя немного поодаль, Эрика смотрит на них и ждет, когда ей подадут знак.

Таково правило: если светит солнце, а Марион не звонит ей утром и не приглашает прийти на скалу, то Эрика идет на галечный пляж. Обычно Марион машет ей и кричит: «Пойдем, ложись рядом!» — и тогда Эрика спешит присоединиться к остальным, неся в руках полотенце, молочко для тела, журналы и колу. Однако сейчас Марион не машет. Такое и раньше бывало. Стоя на пляже, Эрика смотрит на Марион и других девочек, но Марион делает вид, будто не замечает ее. Она злится на Эрику за красную ветровку. Или может, еще за что-нибудь. Эрика точно не знает. Просто она понимает, что сделала что-то идиотское. Что-то отвратительное и постыдное. Вроде как описалась. Зажав под мышкой вещи, Эрика возвращается домой. Может, это из-за фотографии Рагнара в альбоме. Нет, вряд ли. Альбом старый. Не могут же ее наказать за какую-то старую фотографию. Такие старые снимки у всех есть. Она думает о том, чем они с Рагнаром занимаются, лежа на раскладушке в его секретном домике. Да уж, это вам не старые фотографии! Это самая что ни на есть реальность. Действительность этого лета! Псих! Взглянув на скалу в последний раз, Эрика сворачивает на тропинку, ведущую с пляжа к дому Исака. Она знает, что они не помашут ей. Марион стоит, вытянувшись во весь рост и протянув руки к солнцу, а Фрида, Эмили и Эва сидят, склонившись над чем-то. Может, над журналом. Издали они похожи на призраков.

* * *

Порнографические журналы Марион таскает у отца, Никласа Бодстрёма. Порой она, в окружении подружек, усаживается на скале и зачитывает вслух откровения читателей. Эрике кажется, что все эти истории похожи на «Рассказы о моей жизни» или байки из «Романтики». Во всяком случае, начало у них одинаковое, однако истории из журналов Никласа Бодстрёма ярче и интереснее. Фотографии обнаженных девушек с ягодицами прямо перед объективом похожи друг на дружку, поэтому девочки не особенно разглядывают их.

Спустя несколько дней после уборки, которую Марион устроила в комнате Эрики, Эрика с Марион лежат на скале вдвоем. Это бывает крайне редко, и сейчас как раз выдался такой случай. На пляже стоит Фрида — глядя на них, она ждет, когда ей подадут знак. Марион смеется и говорит:

— Смотри, вон Фрида. Ну как, позовем ее сюда или пусть катится подальше?

— Пусть катится, — говорит Эрика, чувствуя согревающее тепло солнечных лучей.

Они притворяются, будто не видят Фриду, в конце концов та уходит восвояси, и тогда весь пляж остается в их распоряжении. Марион зачитывает вслух что-то из отцовских журналов, они хихикают, и Эрика прижимается все ближе, поглаживает Марион по животу, бедрам, между ног. Купальные шорты сшиты из плотной мягкой ткани, а в промежности у Марион густо растут волосы, Эрика и раньше это замечала. Марион любит раздеваться на людях, демонстрировать свое тело и наслаждаться восхищенными взглядами. У нее на теле больше волос, чем у Эрики и других девочек. Гладить их — все равно что гладить спинку у шмеля. Марион притворяется, будто не замечает поглаживаний Эрики, и продолжает читать вслух. Эрика расстегивает ее шорты и кладет руку на влагалище. Там у Марион тепло и влажно, эта влага похожа на мед. Эрика осторожно двигает рукой, и теперь ее рука тоже теплая и влажная, словно мед. Мягкость, и легкость, и влага — все слилось воедино. Только солнце, море и Марион — здесь, рядом с Эрикой. Эрика засовывает один палец глубже, прямо в Марион, та хихикает и чуть виляет бедрами, продолжая читать вслух. Эрика начинает двигать рукой быстрее, просовывая внутрь еще несколько пальцев. Отложив журнал, Марион закрывает глаза. Ее тело изгибается. Эрика смотрит ей в лицо. Сейчас оно не кажется таким красивым: рот приоткрыт, щеки раскраснелись, а темные волосы, прилипшие к шее, похожи на щупальца медузы. Эрика переводит дух и засовывает палец поглубже, а потом вытаскивает его. И сидит неподвижно. Положив руки на колени, Эрика молча сидит и смотрит на Марион, которая стонет и извивается.