Читать книгу "Мачо не плачут - Илья Стогов"

В погоне за удовольствиями она сметала все преграды. Правда, алкоголь знакомая терпеть не могла. Это было не ее удовольствие. Однажды он приехал к ней в Веселый Поселок и заснул, едва доковыляв до дивана. Она растолкала его и выставила на улицу. Выбрасывая следом куртку, знакомая сказала, что если он хочет делать секс, она ждет его в любое время. Но пьяный чтобы он не смел ее беспокоить.

Последние деньги он перед этим заплатил за такси. Опьянение проходило, его бил озноб. Он подумал, что, может быть, сумеет уговорить водителя доехать в долг. Добрел до незнакомого ночного проспекта и, увидев фары, поднял руку. Когда сунувшись внутрь, сказал, что ему нужно в Центр, то с ужасом понял: это патрульная милицейская машина. Он хотел уйти, но милиционеры сказали, что все в порядке. В Центр поехать можно, но сколько это будет стоить? Извинившись, он все-таки ушел.

Через десять минут к нему подошел мужчина в пиджаке и галстуке, но без ботинок, в одних носках. Он схватил молодого человека за руку и, заглядывая в глаза, спросил: не согласится ли он с ним выпить? У мужчины был тонкий профиль сумасшедшего. Он выслушал историю, почему мужчина ходит без ботинок, и, благодарный, тот заплатил за машину, которая отвезла его к разведенному мосту Александра Невского.

Мост сводили только через два часа. Он был не способен пешком идти несколько километров. Лбом он упирался в колени и всем телом дрожал. Пиво — это единственный алкоголь, который не согревает, а холодит. Напротив него остановилась машина, и оттуда несколько раз бибикнули. Машина была сочно-красного цвета, вся — чувственно изогнутая. Сидевшая за рулем девушка, перегнувшись вправо, открыла дверцу и спросила, долго ей ждать или он все-таки залезет в салон? Сперва молодой человек решил, что они знакомы. Рассмеявшись, девушка сказала, что хрен-то там!

Она достала из бардачка начатую бутылку «Мартини-Драй», и они сделали по большому глотку. По вкусу «Мартини» напоминал рябиновый компот, которым в детстве его поила бабушка. Положив его руку поверх желтой трикотажной юбки, девушка спросила, чувствует ли он, какое впечатление на нее произвел? Он окончательно перестал понимать, что происходит.

К чему врать? Иногда ему приходилось сексом расплачиваться со старыми стервами, тональным кремом мажущими прыщи на скулах. Школьником он даже отымел искусственным членом пятидесятилетнюю уродливую женщину, обещавшую отмазать его от армии. Войдя в роль растлительницы мальчишек, она сладострастно извивалась и что-то шептала на незнакомых языках. В шепотках ему слышались рявкающие команды прапорщика и грохот армейских сапог. Отчаявшись, женщина вложила ему в руку фаллоиммитатор таких размеров, что он стал всерьез опасаться за ее жизнь.

Эта девушка была, конечно, вдрабадан пьяна, но она была молодой, светловолосой, смешливой. Они допили «Мартини», и он попробовал стянуть с нее трусы. Она сказала, что спешить незачем... она даст ему телефон, и они куда-нибудь сходят... а уж затем... Она умела роскошно целоваться. После того как мост свели, она отвезла его к самому дому.

Его ужасно тянуло набрать продиктованный телефон и посмотреть, что получится. Он мечтал, чтобы, гуляя, на них натолкнулась бы ЕГО девушка. Он выходит из освещенной неоном двери, за которой грохочет музыка, а под руку его держит фотомодельно-красивая блондинка. Он лениво скользнет по девушке взглядом, скажет: «Привет, как дела?» — и, не слушая ответа, сядет в машину. Он представлял, как станет встречаться с телезвездой, знаменитой теннисисткой, негритянской красоткой. Или порно-актрисой — у него было несколько знакомых.

Он хотел, чтобы девушка знала: его СЛЕДУЮЩАЯ подружка будет лучше. Но, глядя вокруг, он с ужасом обнаруживал: нет никаких «лучше». Он продолжал пить и окончательно сходил с ума. Он хотел медленно и больно ее убить. Хотел отомстить, как в четырнадцать лет отомстил школьной подружке, уговорив ее переспать с парнем, у которого была запущенная форма сифилиса. Пусть она потеряет работу и не найдет другую. Пусть распродаст свои шелковые лифчики и дорогие украшения. Пусть ее родители сдохнут, пусть она будет голодать и выть от одиночества.

Выдержка кончалась сразу после того, как кончались деньги. Перед этим он несколько ночей спал не раздеваясь, а футболки и носки менял от силы раз в неделю. Люди в трамваях и троллейбусах, встававшие к нему слишком близко, начинали морщиться и отходили. Придя домой в час дня, он долго смотрел в окно, пытался курить и прикидывал, что же сегодня за день недели. А потом звонил девушке сам.

Ему хотелось упасть на колени прямо у телефона, но ледяным деловитым тоном он выговаривал: «Привет, это я». Невыносимую секунду он ждал, что она ответит. От волнения у него отвратительно мелко дрожала верхняя губа. Он радовался, что видеотелефоны так и не были изобретены.

Он понимал, что завтра все изменится. Отоспавшийся, он будет пахнуть хорошим афтешейвом, одет в хорошее нижнее белье и вежлив. Прикуривая сигарету, он обратит внимание, какой изящный у него маникюр, и непременно купит своему ребенку игрушку в самом дорогом универмаге города. Он станет уступать женщинам место в транспорте, будет пугаться громких голосов и избегать встреч с теми, кто видел его предыдущие дни. Небольшая дрожь в руках да слишком быстро пачкающиеся волосы — только это и будет напоминать о маниакально-депрессивном психопате, которым он был накануне. Но это будет завтра. А пока он идет встречать ее к метро.

У пешеходов гранитные плечи и жестокие глаза, а он оказывается самым беззащитным в городе. Тревожный, он пытается вытащить из пачки сигарету, дрожащими пальцами ломает ее и ловит на себе взгляды коварных прохожих: «Что это с ним?» Мир рушится, все не просто плохо, все катастрофично. Он плюет на сигареты и дальше почти бежит.

Позади в руинах лежат дюжины дней, от которых остались только неправдоподобные воспоминания. Зато теперь значение имеют каждые пять минут. Откладывать ничего нельзя, он начинает стаскивать ее тесные джинсы в первой попавшейся парадной. У него не остается сил довести ее до дома, он очень спешит, ему плевать, что он будет чувствовать всего через несколько минут, у него нет вчера и нет завтра. Только ее мягкая грудь под руками и влажное дыхание слева над ухом... Зажмуриваясь, он думает, что, может быть, все действительно кончилось.

Рецепт девятый -

Лобио-жлобио

Самые трудные времена он пережил в комнате, которую нашел на набережной Невы. Она считала эти времена обычными. Комната располагалась в коммунальной квартире, в которой обитало чуть ли не сорок человек. На потолке с прошлого века сохранились лепные ангелки. Из окна открывался вид на Петропавловку, и ночью они могли, не вылезая из постели, смотреть на разведенные мосты. Мимо окон катались расцвеченные гирляндами речные трамвайчики. Было слышно, как на них играет музыка.

Первый раз они остались здесь в начале сентября. Он работал редактором глянцевого журнала. Ресторан «Кэт» купил в журнале рекламную площадь и расплатился частично не деньгами, а пригласительными билетами. Два билета, каждый с оплаченным столом на двести долларов. Билеты должны были достаться читателям, угадавшим конкурсное задание. Призы в журнальных конкурсах никогда не доходят до читателей. Не забрал бы их он, забрал бы кто-то другой. За месяц до этого рекламная начальница вылечила зубы на $2000, присвоив все призовые места в конкурсе, проводившемся стоматологической фирмой.