Читать книгу "Пока мы рядом - Ольга Литаврина"

– Капитан Коротков, РУВД, – малиновая книжечка промелькнула и скрылась в кармане серого пиджака.

Зато мое удостоверение (счастье, что я его не выкладываю!) капитан изучил с пристрастием. Отношение к журналистской братии у наших доблестных защитников не слишком дружелюбное, но осторожное. Так что в самом проигрышном варианте мне хотелось надеяться на… черт его знает, понимание, что ли! Хотя какое уж тут понимание – в чужой квартире, находящейся под следствием, после самочинного обыска и полного уничтожения бара, чувствовал я себя совсем не уверенно.

А вот капитан, напротив, совершенно пришел в себя. Особой враждебности я в нем не заметил, но почему-то возникло ощущение, что сама моя личность только усугубила ситуацию. Как будто нечто уже стало известно правоохранителям и о Дэне, и о его исчезновении, и, к сожалению, о моей причастности к событиям. И неважно, что априори такого не могло быть. Я знал давно: сыщикам нужна не правда, а чистые факты. Какие факты оказались на руках капитана Короткова, я не знал. Главное – у меня их не было! Будь я на месте капитана – не поверил бы ни единому слову наглого журналюги, который пропал после попойки вместе с Забродиным. Потом неожиданно и неизвестно откуда всплыл после объявления Дэньки в розыск и тайно рылся в вещах пропавшего, видимо, уничтожая улики.

Ведь я даже не мог рассказать Короткову подробности недавних трагических событий!

Пришлось по возможности спокойно и по возможности четко отвечать на поставленные вопросы, даже не настаивая на присутствии адвоката, – слишком нежелательно было нарываться на ссору. И я спокойно пояснил, что знаю Забродина много лет, с самого начала работы в редакции. Что наши бывшие жены – лучшие подруги, благодаря им мы и познакомились. Что «коньком» Дэна всегда были «жареные» репортажи об обитателях городского дна – отчасти общение с этими обитателями и послужило причиной его развода с женой. Угрожали ли ему? Если и так, то Забродин не придавал угрозам большого значения. Да и вряд ли его статьи могли серьезно вредить кому-нибудь. Наоборот, Дэн старался еще раз напомнить, что его герои – не какие-то «человеческие отбросы», а часть нашего пестрого общества, старался найти в них человеческие черты и уверял читателя, что попытка замалчивать эти «больные» вопросы сродни нашим потугам «переделывать» природу: разгонять облака, съедать снег химикатами и «дополнять» ими продукты. Подобное может привести к плачевным результатам – безграмотно пытаясь уничтожить все, что кажется нам ненужным и неудобным, не придем ли мы рано или поздно к уничтожению себя самих?

Словом, статьи Забродина если и могли кого-то задеть, то скорее не героев, а городские власти или метеорологов, а те и другие, как известно, людей не похищают.

Эти мои догадки капитан Коротков слушал не перебивая, даже с особым вниманием. Когда я иссяк и замолчал (мы так и оставались стоять в кухне по разные стороны Денькиного обеденного стола), капитан спокойно помолчал, и прежде хмурое и настороженное лицо его осветилось неожиданным смутным сочувствием. Надежда вместе с током крови застучала в мои виски, захотелось присесть и вытянуть затекшие ноги. И, словно подслушав мои мысли, Коротков действительно с сочувствием подытожил наше общение:

– Записывать я пока ничего не стал, Кирилл Андреевич, – сочувствие в его лице стало явственнее, – но, думаю, радоваться нам с вами (так и сказал – «нам с вами») нечему. Потому как придется-таки проехать в отделение.

Я чуть было не ляпнул:

– Кому проехать?

Но прикусил язык. Впервые в жизни меня задерживали правоохранители, просто и банально, как героев моих самых скандальных статей. Совершенно ошарашенный, я не знал, как поступать. Возмущаться? Требовать адвоката? Презрительно молчать? Вот именно, делать так, как мои не самые умные герои. Внутренне я готов был подчиняться ходу событий до тех пор, пока не узнаю причину моего задержания. А причина должна быть, иначе со мной, журналюгой со связями, менты и возиться не стали бы: неприятностей и отписок не оберешься. Именно эта причина, по-видимому, и вызвала тайное сочувствие капитана Короткова. То есть, будь его воля, задерживать Кирилла Сотникова за появление в квартире разыскиваемого друга (тем более что и опечатать ее еще не успели!) капитан не стал бы. Записал бы все на месте и отпустил бы. В крайнем случае, под подписку о невыезде.

Времени поломать над этим голову у меня хватило уже в классическом милицейском «уазике». Хорошо, хоть наручники не надевали. Видимо, мое серьезное молчаливое подчинение было как раз тем, что и требовалось в такой патовой ситуации: уверен в себе, не оспариваю действий слуг закона и не сомневаюсь, что «на месте разберутся». Эх, а ведь мне, как никому другому, было известно, как трудно оспаривать случайные улики, доказывать свое алиби, как легко запутать абсолютно невинного человека… Недаром я столько писал об этом!

Знакомое неухоженное здание Севастопольского РУВД… Денькины соседи не раз грозили нам, что позвонят туда во время наших особо разгульных посиделок! Вход в арку, второй этаж, кабинет без таблички. Вот тебе и «журналистское расследование»! Сижу напротив капитана, как рядовой московский наркоша без документов. И вообще, сижу во всем этом дерьме так плотно, точно прошло не несколько дней, а, скажем, полгода. Какие уж тут «понедельник, среда, пятница»!

Глава 7

Допрос

Вот здесь, в отделении, наше общение пошло совсем не по-детски. Коротков достал бумагу, включил компьютер и даже положил на стол диктофон.

– Не удивляйтесь, Кирилл Андреевич, печатаю я пока плохо, если чего-то не успею, пусть останется в записи.

Я машинально кивнул.

– Итак, начнем с самого начала. Фамилия, имя, отчество, год рождения, регистрация, род занятий…

Словом, мы не упустили ни одной формальности.

День явственно клонился к вечеру. Мне казалось, что оба мы слегка отупели от бессмысленных формальных вопросов-ответов. Конечно, я знал, что как раз в паутину таких кажущихся бессмысленными вопросов и попадаются подозреваемые…

Но если меня и подозревали, то в чем? Не в похищении же Дэна с целью выкупа? Я было приготовился сам задать вопрос о цели моего «привода» и указать на отсутствие оснований для моего задержания…

И тут второй раз за этот длинный день кровь застучала мне в виски, а ноги стали ватными. Коротков, не отрываясь от разговора, спокойно достал из ящика стола фотографию и протянул ее мне, вернее, положил на стол передо мною. Долго-долго я вглядывался в нее, хотя и сразу понял, кто изображен на снимке. Конечно, это был Дэн, в самом «выигрышном» ракурсе, по пояс, с небрежно зачесанными темными кудрями. И его изуродованное неживое лицо было так страшно, что я не мог оторваться от него. Точно издалека я слышал вопросы следователя о том, кто изображен на этом снимке, знаю ли я этого человека и что нас с ним связывает… Потом голос пропал, пол в кабинете начал стремительно приближаться… и я самым позорным образом, как истеричная дамочка, упал в обморок.

И очнулся самым позорным образом – в зарешеченном помещении, называемом в народе обезьянником. Было душно, пахло мочой, потом, немытыми ногами и страхом. Напротив виднелось окошко дежурного.