Читать книгу "Казначей общака - Евгений Сухов"

– И все-таки, почему они хотели тебя убить?

– Понятия не имею.

– А может, потому, что ты пустой гроб увидел?

– Не знаю.

– Кстати, игумен тебя не узнал?

– Не похоже, – подумав, отвечал Святой. – Прошло очень много времени, когда я был там в последний раз, а потом эта растительность, – он тронул бороду, – сделала меня совсем неузнаваемым.

– Кстати, а ты не собираешься брить свою ботву? А то действительно на монаха похож, – встрепенулся Шаман.

– Пока не собираюсь, – разгладил Герасим пятерней курчавую бороду, – без нее я буду как голый.

– Ладно, дело хозяйское, – отмахнулся Шаман, приподнимаясь. – У меня к тебе есть еще одно предложение. – И, чуть понизив голос, добавил: – Непростое.

Разговор проходил в ресторане, недалеко от Тверского бульвара, в тихой уединенной комнате. Через окна не доносилось ни звука, и трудно было поверить, что в нескольких десятках метров отсюда проходит оживленная улица.

Шаман подошел к окну. Стекла были бронированные и, что особенно важно, с зеркальным покрытием. Он мог рассматривать проходящих людей без боязни быть кем-то узнанным.

Хозяин ресторана знал цену каждой копейке, а потому считал, что покровительство воров для него очень выгодно. Кроме знаний основ экономики, он обладал еще одним отменным качеством – умел держать язык за зубами и не навязывал своего общества. А потому Шаман со своими гостями чувствовал себя в его заведении комфортно, зная, что хозяин не станет во время серьезных встреч ломиться в комнату и предлагать выпить на брудершафт.

Герасим невольно напрягся. Очень не хотелось, чтобы разговор зашел об Оксане.

– В чем дело, Шаман, я слушаю.

– Для Барина наступили тяжелые времена. Я тут кое с кем из наших перетер. Ходят разговоры, что про денежки, ушедшие из общака, знают уже многие.

– На чем основаны такие подозрения?

– Не так регулярно, как раньше, в зоны приходит грев, не так активно стали закупать недвижимость. Трое законных съехали за бугор, а им только на карманные расходы дали. В общем, опытному человеку сразу заметно. Если бродяги узнают наверняка о том, что среди нас завелась крыса, то голову не только с Барина будут снимать, но и с тех, кто с ним рядом стоял. Все вспомнят. Никакие монастырские стены не помогут.

Святой невольно усмехнулся. Он вспомнил нешуточный спор, который произошел на сходняке девять лет тому назад. На место казначея тогда претендовали три вора: Вася Тульский, смотрящий юга России, Барабан – казначей Среднего Урала и Барин, бродяга с двадцатилетним стажем, больше знающий вольную жизнь по газетам, телевизору да еще по рассказам арестантов, недавно бывших на свободе.

Больше всего сторонников было у Васи Тульского, тридцатипятилетнего задорного вора с неунывающей физиономией. Кроме завидного дара нравиться, он обладал еще одним талантом – умением убеждать. И уже к концу первых суток сходняка даже самые осторожные бродяги готовы были хором скандировать: «Васю давай!» Но на второй день случилось нежданное событие: с магаданской зоны пришла малява, в которой говорилось о том, что Вася Тульский дал рекомендацию пацану, некогда уличенному в крысятничестве.

Как того требовали традиции, маляву зачитали во всеуслышание, и Вася Тульский немедленно снял свою кандидатуру, заявив, что он в ответе за воспитанника.

Позже, как поговаривали, воспитанника зарезали на одной из сибирских пересылок по приказу Васи Тульского.

Второй день тоже не смог выявить фаворита, и голоса воров разделились почти поровну. И только на третий день, после убедительного выступления Святого, чаша весов резко склонилась в сторону Барина. Сделавшись казначеем, он в благодарность рекомендовал Герасима назначить одним из хранителей общака.

– Что же ты предлагаешь?

– Воры собирают сход. Нам надо тоже высказаться за это. – Шаман отошел от окна и устроился на прежнем месте – в низком и мягком кресле. – И рассказать все, как есть.

Святой крохотными глотками потягивал крепкий чай.

– Что это дает?

– Ты послушай меня. Деньги стали пропадать в тот период, когда мы с тобой стали хранителями. Многим это может показаться подозрительным. Да уже кажется, чего там. Все свалят на хранителей. Я же уверен, что хранителей убирают потому, чтобы замести следы или свалить на них вину. Надо быстрее собирать сход. А то потом нас даже не будут слушать.

Прошли те времена, когда сходняк могли собрать по настоянию одного вора. Теперь для схода необходимо было ходатайство нескольких бродяг, да и причины для совместного времяпрепровождения должны были быть существенными.

– Ты хочешь это сделать в обход Барина?

– Я с ним переговорю, но сам Барин недооценивает ситуацию. Он наивен, как студентка на ранней стадии беременности, и считает, что все рассосется само собой. Ничего подобного! Его в конце концов вызовут на сход, потребуют объяснений, а потом дадут ствол с одним патроном. Ну ты как?

Святой задумался. Слова Шамана не лишены были смысла. Если казначей для схода фигура немалая и с него будут спрашивать, соблюдая хоть какие-то правила приличий, то хранители будут восприниматься как мусор, который немедленно следует выкинуть. Найдут парочку старательных исполнителей, которые сочтут за честь выполнить решение сходняка.

– Двух наших подписей маловато, – заметил Герасим. – Нужно кого-то еще.

– Я уже поговорил, – охотно согласился Шаман, – что ты скажешь по поводу Васи Тульского?

Рекомендация, данная крысятнику, очень сказалась на карьере Васи Тульского. Хотя корону с него не сняли, но пощечину он получил. Бродяга должен быть провидцем и отвечать за того, кого рекомендует. Его перестали приглашать на региональные сборища, а при разговоре с ним у воров невольно появлялась ядовитая усмешка. Виданное ли дело, вор просит за человека, которого опустили за крысятничество.

Позор можно было смыть только смертью крысятника, что Вася Тульский и совершил. Конечно, туча после этого разошлась, но легкое облачко все же осталось, и каждый законный при встрече с запятнанным вором никогда об этом не забывал.

Тульский не однажды пытался завоевать былой авторитет, но новая поросль законных, не помнившая про его былые заслуги, стремилась задвинуть его на вторые роли.

Нынешнее положение Васи Тульского отразилось и на его характере. На смену задорному, легко отзывавшемуся на живую шутку человеку пришел раздражительный малый с окаменелым лицом, напрочь лишенный чувства юмора. Его побаивались и почти в открытую говорили о том, что, кроме почившего крысятника, на его совести по меньшей мере с пяток загубленных душ. С недавних пор он вообще не терпел возражений, воспринимая их как личное оскорбление.

– Поймут ли нас, если он тоже подпишет маляву?

– Поймут! – убежденно сказал Шаман. – В последнее время он набрал немалый вес. И к его голосу прислушиваются многие.