Читать книгу "Медвежатник фарта не упустит - Евгений Сухов"

А вот и денежки!

Они лежали в специальном ящичке с отделениями для крупных купюр, мелких и мелочи: серебра и меди. Он уже выгреб их до единой полушки и рассовал по карманам, как вдруг услышал:

— А теперь положи все на место.

Он вздрогнул и обернулся на голос, но разглядеть, кто это и где, недоставало света.

— Положи деньги на место, я сказал, у меня в руках ружье, — снова услышал он грубый голос, резко задул свечу и бросился наугад к окну.

Прозвучал выстрел.

У него заложило уши, он отпрыгнул в сторону и ударился о полки. Он не слышал, как с них посыпалась всякая галантерейная дребедень: зонты, трости, сумки, кожаные портмоне, ридикюли, брелоки…

Оглушенный, он пополз вдоль прилавка, но тут сильные руки схватили его за шиворот и поставили на пол.

— Ага, — воскликнул довольно хозяин лавки, — попался, ворюга!

Мамай попытался вырваться.

Не получилось.

— Пусти, гад, — прохрипел он, задыхаясь.

— Вот я щас тебе покажу гада, — кое-как расслышал он голос хозяина, и тяжелый удар в челюсть снова опрокинул его на пол.

Он взвыл и тут же получил удар ногой в живот, потом еще один и еще. Купчина, похоже, вошел в раж, и удары сыпались один за другим.

«Забьет он меня насмерть», — подумалось вдруг ему, и животный страх охватил все его существо.

После очередного удара хозяина лавки, изловчившись, он схватил его ногу и резко дернул на себя. Через мгновение послышался глухой звук, будто городошной битой ударили по железу, и долгий, невероятно долгий выдох. А затем наступила тишина.

Он с трудом приподнялся, по-прежнему ничего не слыша, нащупал в кармане огарок свечи, зажег. Огромный хозяин лавки лежал на полу возле несгораемого шкафа, и в его застывших глазах плясали крохотные огоньки от пламени свечи. Лавочник был мертв. Из правого виска его сочилась кровь, образуя черные в темени лавки ручейки, растекавшиеся по полу.

— Эко ты его приложил, — услышал он вдруг знакомый голос. — Ладно, ступай отседова, дальше мы сами как-нибудь управимся.

Фартовые гурьбой вошли в лавку. Он оторвал взор от мертвого лавочника и сказал, едва справляясь с непослушными губами:

— Итэ он сам башыкой оп жилесный ящик упал.

— Оправдываться перед легавыми будешь, — хмыкнули на это фартовые и прогнали его из лавки.

Это был первый мертвяк Мамая. Случайный, ведь он не хотел убивать лавочника.

Потом было еще семнадцать. Абсолютно не случайных…

С той стороны в бетонную стену стукнули: тук, тук. Тук, тук, тук. Условный сигнал, обозначающий, что все в порядке.

Он ответил: два стука, потом три. Дескать, у меня тоже порядок.

А потом стена отворилась…

* * *

— Значит, секрет в том, что проходит полтора часа и срабатывает часовой механизм? — допытывался у Густава Густавовича Савелий, еще не встречавшийся с подобного рода цифровыми автоматическими замками. — И двери, стало быть, самостоятельно закрываются? А кто не успел, тот, выходит, опоздал. Так?

— Именно так, — стал проделывать какие-то манипуляции с цифрами хранитель, за коими внимательно наблюдал Савелий. — Такая новая конструкция замка.

— Понял.

— Давай, старый хрыч, отворяй, — заторопил адъюнкт медленно возящегося, как ему казалось, хранителя. — У нас там товарища заперло. И ему одному очень скучно.

— А ты меня не торопи, — ворчливо огрызнулся Краузе. — Вот собьюсь, тогда ничего не сработает. И товарищ ваш до скончания века там куковать будет.

— Ладно, старый, не бурчи, — произнес химик. — Делай свое дело и помалкивай.

Внизу, в подвале, заурчал обнадеживающе включившийся двигатель. Савелий стукнул в стенку два, потом три раза. Дескать, потерпи, Мамай, скоро твое заточение кончится.

В ответ глухо тукнуло: раз-два, раз-два-три.

А потом стена медленно двинулась вправо.

Глава 17. НЕОЖИДАННОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ

Нашел-таки Херувимов Лжедемченко. И это обстоятельство сыграло в его жизни определяющую роль.

— А я и не знал, что вы такой хороший сыщик, — заявил ему при встрече Лжедемченко, усмехаясь. — Но вы ведь не полицейский, насколько мне известно?

— Я состою временно причисленным к Министерству внутренних дел, — четко и внушительно произнес надворный советник. — Пока не получу новую должность.

— Ну, и что вы мне можете предъявить? — нагло посмотрел на него Лжедемченко.

— Вы в точности подпадаете под статью мошенничество в крупных размерах, — улыбнулся Херувимов и на всякий случай положил руку в карман пиджака, где лежал небольшой шестизарядный револьвер. — Проживание под чужим именем, противузаконное распоряжение чужой собственностью, введение в заблуждение с целью наживы честных и добропорядочных граждан… — принялся перечислять Херувимов. — Все ваши дела уголовно наказуемые, и вам положительно светит годика четыре исправительно-каторжных работ или пять лет в тюрьме, после чего вам будет запрещено проживать в крупных городах и придется крутить свои грошовые аферы в каком-нибудь Арзамасе или Урюпинске, в коих вы быстро примелькаетесь, после чего вас попросту начнут бить. Вот такие, господин фальшивый Демченко, у вас перспективы.

— И что вы от меня хотите?

— Чтобы вы вернули мне мои деньги, — просто ответил Херувимов. — Тогда я не буду иметь к вам никаких претензий. К тому же меня не очень волнует, кто и каким образом зарабатывает себе деньги. Я ведь теперь не служу в полиции…

— К сожалению, я не смогу вернуть вам ваши деньги, — после некоторого молчания ответил Лжедемченко.

— Это почему же? — просил Херувимов. — Неужели, вы их все успели потратить? Вы не похожи на мота.

— Я и не мот. Просто я зарабатываю деньги не для себя, — сказал молодой человек, поглаживая аккуратную бородку.

— А для кого же? — спросил Херувимов.

— Для одной весьма влиятельной организации.

— Значит, денег вы не вернете, — скорее утвердительно, чем с вопросительной интонацией, произнес надворный советник.

— Нет, не верну, — решительно подтвердил свои намерения Лжедемченко.

— Тогда я буду вынужден обратиться в полицию, — заявил ему отставной пристав. — Кстати, полицией Нижнего Новгорода на вас, по моему настоянию, заведено уголовно дело. И будет вполне уместно, ежели я сообщу о теперешнем вашем местопребывании. Уяснили перспективы, молодой человек?

Однако, против ожидания Херувимова, его визави ничуть не изменился ни в голосе, ни в поведении. Он немного помолчал, отхлебнул из фарфоровой чашечки душистого кофею и как-то странно, с иронией и, как показалось бывшему полицианту, даже с сожалением посмотрел на надворного советника.