Читать книгу "Восстание потребителей - Валерий Панюшкин"

То, что делает Светлана Маковецкая и ее друзья, — это экспертизы. Потребительские проверки. Такие же экспертизы, какие в середине 90-х делал журнал «Спрос» с продуктами в магазинах. Только Светлана Маковецкая подвергает теперь потребительской экспертизе услуги государства. Потому что гражданин есть не кто иной, как потребитель услуг государства.

Я слушал ее истории, и неловкие сомнения зарождались в моей, впрочем, оппозиционной голове. Разве можно два дня напролет отвлекать целое отделение милиции от охраны правопорядка, занимая правоохранителей шутейным дактилоскопированием? Ведь пока они ищут треугольную печать, они же не ловят преступников.

Разве можно ходить в паспортный стол только для того, чтобы проверить, насколько быстро он работает? Это ведь создает очередь. Там же ведь сидят люди, которым действительно нужно паспорт получить, а не соблюдение регламента проверить.

Разве можно?..

Я поймал себя на этой мысли и немедленно вспомнил, как в 90-е годы мне было неловко потребовать в магазине чек. Мне было неловко вернуть некачественный товар, прочесть срок годности на упаковке, оскорбить продавца недоверием. Я, потребитель, не чувствовал себя тогда хозяином в магазине, а теперь чувствую. Я, гражданин, то есть потребитель услуг государства, до сих пор не чувствую себя хозяином в государственном учреждении, до сих пор смущаюсь и предпочитаю думать, будто все эти люди в чиновничьих кабинетах не услугу мне оказывают, оплаченную моими налогами, а делают что-то священное, что-то важное, от чего их нельзя отвлекать, как нельзя было в Советском Союзе отвлекать продавщицу в магазине, если та пила чай, завесившись табличкой «Ушла на базу».

Я поймал себя на этой мысли, высказал ее Аузану, и он ответил: «Видите ли, Валерий, потребительская революция, наверное, является необходимым условием революции демократической, но не единственным условием. Не единственным. Должна произойти еще десакрализация власти».

Десакрализация всего

Дальнейший наш разговор если и не наполнил меня оптимизмом, то во всяком случае позволил понять, откуда черпают оптимизм Александр Аузан и Светлана Маковецкая.

Послушать их, так политическая наша система — это ужас, конечно, но не ужас-ужас, как говорилось в старом анекдоте. Законы человеческого общежития в России могут быть извращены, конечно, но не могут быть отменены — и это воодушевляет.

В начале 90-х годов закон о правах потребителей принимался вовсе не для того, чтобы у потребителей появились права. Просто товаров на прилавках не было, правительство боялось и предпочитало говорить с народом о качестве товаров, лишь бы только избежать разговоров об их количестве и вообще наличии. Закон о правах потребителей не задумывался для того, чтобы потребители утвердились в правах, однако же за двадцать лет потребители в правах утвердились и стали на рынке хозяевами.

210-й Федеральный закон об общих принципах предоставления государственных услуг — это, по словам Аузана и Маковецкой, внук закона о правах потребителей. Закон вступил в силу с июля 2011 года. Все только начинается.

Точно так же, как закон о правах потребителей, административная реформа задумывалась вовсе не для того, чтобы гражданам стало комфортно жить в нашей довольно некомфортной стране. Неуклюжая наша власть просто потеряла способность управлять чем бы то ни было, распоряжения не выполняются, правая рука не знает, что делает левая. Люди по всей стране чиновников ненавидят, но хотят ими быть, точно так же, как в Советском Союзе ненавидели продавцов, но хотели быть продавцами. Иными словами, правительство затеяло административную реформу, спасая себя, а не заботясь о гражданах, однако же граждане рано или поздно смогут административной реформой воспользоваться и войти в свои права.

Надо только осознать себя гражданами — потребителями услуг государства. Это самое трудное, но это неминуемо происходит.

Если верить Аузану и Маковецкой, рано или поздно граждане осознают-таки себя потребителями услуг государства, и произойдет это не в результате просвещения или необъяснимого роста гражданского самосознания, а от жадности. От естественной потребительской прижимистости, каковая, согласитесь, сильнее, чем какое угодно просвещение и какой угодно рост гражданского самосознания. Профессор экономики Александр Аузан утверждает, что, стоит только гражданам осознать, сколько именно налогов они платят, как услуги российского государства, предоставляемые за эти налоги, немедленно покажутся никуда не годными всякому разумному человеку.

Хорошо поругивать государственные больницы и школы, если платишь только 13 % подоходного налога. В конце концов, за такие копейки чего и ждать от государственных больниц и школ?

Но стоит только напрячь воображение, стоит только представить себе, что за каждого работника каждый законопослушный работодатель платит еще и около 40 % единого социального налога, качество государственных услуг в России начинает представляться оскорбительно низким.

Любой законопослушный работодатель, суля работнику некие деньги, предполагает ведь потратить на этого работника на треть больше. Работодатель говорит работнику: «Сто рублей», и это значит, что собирается платить сто сорок, из которых сорок — это государству, это единый социальный налог: на здравоохранение для нанимаемого работника, на образование для его детей, на его пенсию…

В большинстве стран мира люди сами платят налоги себе на здравоохранение, образование, пенсии, дороги и военные парады, устраиваемые по торжественным случаям. Сами платят и потому требуют от государства, чтобы больницы были хорошими, а парады — недорогими. В России же люди не догадались еще, что сумма их налоговых отчислений приближается к половине зарплаты. Когда догадаются, потребуют и в России качественного государства.

Это самоутверждение граждан в правах мало-помалу осуществляется с переменным успехом то тут то там. То «Синие ведерки» настаивают на том, что нельзя перегораживать дороги, за которые мы платим. То общество автомобилистов исследует качество асфальта, потому что они заплатили за этот асфальт. То защитники химкинского леса кричат, что нельзя вырубать лес, за существование которого заплатили мы. То инвалидные организации исследуют доступность городской среды, потому что их друзья и родственники заплатили уже государству за возможность въехать на инвалидной коляске в кафе или кинотеатр.

Эти попытки случайны, разрозненны, смешны и часто небескорыстны. Но не так ли случайны, смешны, разрозненны и небескорыстны были первые выступления консюмеристов в начале 90-х?

Можно думать, что никакой административной реформы нельзя ожидать в стране, где нет политической конкуренции. Так думать можно, но это неверная мысль: в России есть политическая конкуренция. Нет конкуренции политических партий, зато есть конкуренция министерств, ведомств и промышленных групп. Очень легко себе представить, что люди, которым нельзя поддерживать партию лейбористов, например, и выступать против партии консерваторов, станут поддерживать Минздрав против Минфина или, наоборот, Минфин против Минздрава. К тому же государство и как таковое имеет конкурентов: оно конкурирует, например, с мафией, церковью и заграницей. Если государство будет совсем уж неэффективно, потребители его услуг, то есть граждане, предпочтут нести свои деньги в церковь, к бандитам или в заграничные банки. Отчасти это уже происходит: в Дагестане, например, сделки с недвижимостью визируются мечетями, а в Москве и крупных городах успешные предприниматели выводят деньги свои на зарубежные счета. Государству нужно реформироваться, иначе оно проиграет.