Читать книгу "Стон горы - Ясунари Кавабата"

– Вот так всегда. Ни слова при нем не скажи, не поплачь.

– Когда плачет ребенок, ничего не поделаешь, – пробормотал Синго, почти не раскрывая рта.

– Я не о ребенке говорю. О себе, – Фусако, пошатываясь от тяжести подноса, направилась в кухню. – Если плачет ребенок, это естественно.

Загрохотала сваленная в мойку посуда.

Ясуко встрепенулась.

Послышались сдавленные рыдания Фусако. Сатоко, взглянув исподлобья на Ясуко, убежала накухню.

Какой у нее тяжелый взгляд, подумал Синго. Ясуко тоже поднялась, взяла ползавшую рядом Кунико и посадила ее на колени Синго. – Присмотри за ней. И ушла на кухню.

Синго обнял Кунико – она была приятная, мягонькая, и он крепко прижал ее к себе. Взял за ножки. Обе ступни, маленькие и пухлые, целиком уместились в его ладони.

– Щекотно?

Кажется, девочка не понимала, что такое «щекотно».

Синго в этом не уверен, но ему помнится, что Фусако, еще совсем крошкой, когда ее клали голенькую, чтобы переодеть, и он слегка щекотал ее под мышками, морщила носик и махала ручками.

Синго старался не вспоминать о том, что Фусако и в детстве была некрасивой. Стоило ему вспомнить это, и перед его глазами возникало прекрасное лицо старшей сестры Ясуко.

Его надежда, что ребенок, прежде чем станет взрослым, еще много раз изменится, не оправдывалась, и с годами надежда притупилась.

Внучка, Сатоко, лицом как будто получше матери, так что не исключено, что уж Кунико вырастет совсем хорошенькой.

Может быть, облик сестры Ясуко воплотится в его внучках? От таких мыслей Синго стал сам себе противен.

Но как ни противен стал сам себе Синго, он размечтался: а вдруг старшая Сестра Ясуко воплотилась бы в неродившейся внучке, в ребенке, от которого избавилась Кикуко, вдруг ее девочка оказалась бы красавицей, какой еще не видел свет? Эта мысль сразила его.

Синго отпустил руку, сжимавшую детские ножки, Кунико сползла с его колен и заковыляла на кухню.

Она шла, выставив вперед согнутые руки, ноги у неё заплетались, и стоило Синго крикнуть ей «осторожно», как девочка тут же упала.

Она упала вперед, перевалилась на бок и немного погодя расплакалась.

Ясуко с Кунико на руках, а следом за ней и Сатоко, вцепившаяся в подол матери, вернулись в столовую.

– Отец теперь все время погружен в свои мысли. Правда, мама? – Фусако вытирала посуду. – Когда он вернулся домой и стал переодеваться, то и нижнее и верхнее кимоно запахнул справа налево, подпоясался и даже не заметил, как он странно выглядит. Вид у него был действительно странный. Такого с ним, пожалуй, еще не случалось. Что с ним произошло? Не пойму.

– Нет, однажды уже было, – невозмутимо ответил Синго. – Кикуко тогда еще сказала, что на Рюкю запахиваются кто как хочет – и справа налево, и слева направо.

– На Рюкю? Что ты говоришь? Как же это можно? Фусако даже в лице изменилась.

– Чтобы тебя ублажить, Кикуко на любые уловки пойдет, а ты и доволен. На Рюкю! Надо же придумать такое.

Синго постарался предотвратить новую вспышку.

– «Дзюбан», как называют нижнее кимоно, – это заимствование из португальского языка. А как в Португалии запахивают его – слева направо или справа налево, я, например, не знаю.

– Это тоже ученость Кикуко-сан? В разговор вмешалась Ясуко:

– Летнее кимоно отец часто даже наизнанку надевает.

– Одно дело по рассеянности надеть наизнанку, другое – так глубоко задуматься, что запахнуться справа налево.

– Скажи Кунико, чтобы она сама надела кимоно. Она тоже не будет знать, как его правильно запахнуть – слева направо или справа налево.

– Отцу еще, по-моему, рано впадать в детство, – не унималась Фусако. – В общем, мама, все это довольно печально. Прошло лишь несколько дней, как любимая невестка вернулась к своим родителям,аотец уже запахивает кимоно справа налево. А его родная дочь, между прочим, вот уже полгода, как живет без мужа.

Действительно, с того дождливого предновогоднего дня, когда вернулась. Фусако, прошло полгода. А зять, Аихара, молчит, и Синго с тех пор ни разу с ним не виделся.

– Да, полгода, – поддакнула Ясуко. – То, что случилось у Фусако, и то, что случилось у Кикуко, казалось бы, никак между собой не связано, и все же…

– Почему же никак не связано? Я думаю, и то и другое связано с отцом.

– Естественно, ведь речь идет о его детях, и ему бы, конечно, хотелось разрешить ваши трудности.

Фусако, опустив голову, промолчала.

– Фусако, если тебе хочется что-то сказать, говори все начистоту. Будь откровенна до конца. Тем более что Кикуко сейчас здесь нет.

– Я не собираюсь тебе выговаривать, может, я и неправа, но мне бы хотелось, чтоб ты ел без неудовольствия, хотя еду приготовила и не Кикуко-сан. – Фусако снова заплакала. – Посудите сами. Отец ест снедовольным лицом, не произнося ни звука. Мне послеэтого просто жить не хочется.

– Фусако, почему ты нам ничего не рассказываешь? Несколько дней назад ты ходила на почту. Отправляла письмо Аихара?

Фусако испуганно покачала головой.

– Больше тебе некому отправлять письма. И я подумала, что Аихара.

Ясуко говорила с несвойственной ей резкостью.

– Неужели деньги посылала? – сказала она, и Синго понял, что Ясуко тайком от него дает Фусако деньги на карманные расходы.

– Где сейчас Аихара? – Синго, ожидая ответа, повернулся к Фусако. – Дома его, кажется, нет. Примернораз в месяц я посылаю к нему служащего из фирмы, чтобы выяснить, что у него там делается. Собственно, даже не столько для этого, сколько для того, чтобыпередать его матери немного денег на жизнь. Ведь если бы ты, Фусако, жила там, то, естественно, заботилась бы о ней.

– Разумеется.

Ясуко резко спросила:

– Посылаешь служащего из фирмы?

– Не нужно лишних расспросов и разговоров. Человек верный, так что все в порядке. Если б Аихара был дома, я бы сам сходил к нему и поговорил. Придется встретиться со старухой, которая еле ноги волочит, – другого выхода нет.

– А что сейчас делает Аихара?

– Тайно торгует наркотиками, в общем, что-то вроде этого. Темная личность. Сначала пьянствовал беспробудно, а теперь еще и сам в наркомана превратился.

Ясуко испуганно посмотрела на Синго.

Ей стало страшно не столько за Аихара, сколько за мужа, который до сегодняшнего дня тщательно все это скрывал.

Синго продолжал:

– Однако и его мать, хоть и еле волочит ноги, тоже, кажется, не живет дома. Там какие-то посторонние люди. В общем, Фусако, у тебя больше нет дома.