Читать книгу "Князь Гостомысл - славянский дед Рюрика - Василий Седугин"

Потом все происходило как во сне. Он отбивал нападения, сам делал выпады, чувствовал удары по щиту, кольчуге, шлем съехал набок, но у Гостомысла не хватало времени, чтобы поправить его...

Вдруг вокруг что-то изменилось. Он напряг внимание и понял, что бодричи вновь отступают, и тоже стал пятиться, обороняясь от наседающего противника. Наконец отбился от последнего сакса, повернулся боком к противнику и, прикрываясь щитом, двинулся медленным шагом к своим, не выпуская из поля зрения врага; в этот момент неожиданно поскользнулся и чуть не упал; взглянув вниз, увидел, что попал в кровь, растекшуюся от множества поверженных воинов, ему стало муторно и чуть не стошнило...

– Центр саксов истощен и истончен, – говорил Велигор, тщетно стремясь унять нервную дрожь рук, бесцельно перебирающих рукоятку плетки. – Нужен только еще один решительный и крепкий удар, и он будет прорван. Но вот готовы ли наши воины пойти на врага в третий раз?

– Устали воины... Отдохнуть требуется... Собраться с силами необходимо, – раздавалось с разных сторон...

– Потеряем время, саксы тоже подтянут подкрепления, – продолжал князь. – Упустим такой удачный момент!

– А что, если попросить короля ударить конницей? Против конницы саксы не устоят! – предложил один из сотских.

– А что ж, мысль, – задумчиво проговорил Велигор, потом сказал уже решительно: – Коня мне!

Гостомысл видел, как князь подскакал к Карлу, что-то стал говорить, показывая рукой на середину вражеского строя. Как видно, предводитель франков согласился с доводами князя, потому что скоро от него к коннице поскакал вестовой. И вот франкская конница, закованная в броню от всадников до коней, стала разворачиваться для фронтальной атаки; быстро выстроившись в четыре ряда, она рванулась с места и стремительно понеслась на саксов. Железная лавина должна была смести потрепанный строй врага...

Как только конники приблизились к пешей линии противника, саксы отошли на несколько шагов назад, и перед ними оказался плетень высотой в плечо человека; он был поставлен перед боем, но скрыт пешцами, и теперь в него со всего маху врезались франкские всадники. Кувырканье конских тел, жалобное ржанье лошадей, беспомощные взмахи человечьих рук, падение закованных в металлическую защиту воинов... В этой каше хозяевами были саксы. Короткими мечами и ножами они вспарывали брюхо лошадей, приканчивали беспомощно барахтавшихся на земле франков...

Королевская кавалерия наполовину была уничтожена. Саксы ликовали, потрясая оружием и громко выкрикивая обидные слова в адрес неприятеля. Зато франки и бодричи подавленно молчали.

Велигор безвольно опустил руки, проговорил, ни на кого не глядя:

– Даже нечего думать, чтобы сегодня продолжать сражение. Всем отдыхать до утра!

Гостомысл взглянул на небо и удивился: кажется, недавно началась битва, а солнце уже клонилось к вечеру. День пролетел незаметно, будто миновал всего час. Только сейчас почувствовал, как устал, смертельно устал. Еле передвигая ноги, направился к шатру князя, выбрал укромный уголок, упал на ковер и тотчас уснул, будто провалился в темную пропасть.

Проснулся от негромкого разговора. Кто-то рядом спросил:

– Чей он княжич? Твой сын?

Ответил голос князя:

– Нет, из Новгорода. Спит мертвецким сном.

– Может, перейдем в другое место? Разговор очень серьезный, и все должно остаться в тайне.

– Не опасайся. Дальше не пойдет, если он и услышит.

– Я пришел по поручению нашего вождя Видукинда. Он хочет через тебя, князь, добиться личной встречи с королем Карлом и предложить мир и сотрудничество.

– Почему Видукинд пошел на такой шаг? Ведь вы сегодня добились победы, а что принесет завтрашний день, неясно. Чаша победы может опять склониться в вашу сторону.

– Видукинд сказал мне, что он устал. Изнурительная война измотала его, у него не осталось ни сил, ни веры в нашу победу. Он готов заключить мирный договор с королем франков, признать его власть над собой и стать его верным подданным.

Велигор надолго замолчал. Гостомысл слышал, как тяжело дышал князь, видно, справляясь со своим волнением. Наконец сказал:

– А как воспримет народ предательство своего вождя? Ведь столько крови было пролито во имя свободы?

– Народ тоже устал от войны. Он примет мир и успокоится.

Князь снова помолчал. Потом произнес твердым голосом:

– Обещаю, что слово в слово передам твои слова королю франков Карлу. Я предложу королю Карлу встретиться этой ночью с Видукиндом.

Князь и его собеседник вышли из шатра, а Гостомысл долго не мог уснуть. Он случайно услышал весть, в которую в другом случае никогда бы не поверил: человек из знати, провозглашенный соплеменниками вождем, предводитель масс, которые пошли за ним на мучения и смерть, подло и низко изменяет своему народу, продает страну, накладывает на нее рабские оковы. Как такое могло случиться?..

Так ничего не поняв, снова уснул. А утром на поле брани были выстроены все войска, накануне принимавшие участие в сражении. Между ними на конях проезжали король Карл, Видукинд и Велигор. Их с ликованием приветствовали воины. После этой церемонии войска разошлись по своим квартирам. На земле саксов воцарился мир.

Гостомысл вернулся в Рерик, там его ожидала печальная весть: в борьбе с норманнами погиб его отец, новгородский князь Буривой, мать с малолетними детьми бежала в Смоленск, под покровительство кривичского князя.

Ближайшим кораблем Гостомысл и Раннви отправились в Новгородскую землю.

НА КНЯЖЕСКОМ ПРЕСТОЛЕ

И когда Гостомысл принял власть, то варягов, бывших там, одних избил, других изгнал, и дань варягам отменил, и, пойдя на них, победил, и город во имя старшего своего сына Выбора при море построил, учинил с варягами мир, и была тишина по всей земле.

Иоакимовская летопись

I

Сюкора затаился в одном из глухих уголков земли эстов. Впрочем, ему не надо было особенно прятаться от норманнов, они не были полными хозяевами страны, для этого у них просто не хватало сил. Единственно, на что они были способны, это прийти в племенной центр и собрать дань. Там их ждал младший брат Сюкоры, Куяр. С детства Куяр был лежнем и недалеким человеком, избегал шумных веселий, любил копаться в одиночку в каком-нибудь дальнем уголке, никого не трогал и ни к кому не подходил, за что и получил свое прозвище – Куяр, что значит «огурец». Он-то и подошел на роль правителя в эти смутные и беспокойные времена. И то верно: трудно было разобраться, у кого сейчас власть в княжестве: то ли у норманнов, которым приходилось платить дань, то ли у Куяра, который считался вождем племени, то ли у Сюкоры, который по-прежнему руководил своим народом.

Жизнь в племени стала напоминать моховое болото. Вроде бы лес кругом, мелкий, чахлый, трава сплошным покровом, но она зыбуном ходит, да иногда из-под ног фонтаном вода брызжет. Встречаются на пути в нем полыньи и окна, их еще можно обойти. Но если среди мшаника и болотной травы попадешь на цветочную поляну, которая прельстит тебя душистой, ослепительно сверкающей зеленью, то сразу провалишься в бездонную трясину, засосет она тебя, и навеки сгинешь в смрадной пучине.