Читать книгу "Кэнди - Терри Саутерн"

Кэнди ни капельки не сомневалась, что он пребывает на вожделенном шестом этапе на пути к духовному просветлению. Она сама еще только-только вступила на этот путь, и поэтому продолжала следить за собой, каждый день мылась и переодевалась в чистое — у нее было семь одинаковых платьев от «Молодых и трудолюбивых». Она замерла, глядя на святого в трепетном благоговении, а тот — точно так же, как и в Калькутте, — совершенно не замечал ее присутствия, ни сейчас, ни минутой раньше, когда ее радостное кружение приоткрыло кусочек обольстительного бедра.

А потом полил дождь. Святой сидел на самом краю крыльца, лишь частично под крышей, так что капли дождя падали прямо на него. Кэнди представилось, как дождь смывает его священную корку грязи, и от этой мысли ей стало нехорошо. Несмотря на врожденную робость, она бросилась к старику, подхватила его под мышки и потащила ко входу в храм. Он был худой и совсем не тяжелый. К тому же он не сопротивлялся, так что она безо всяких помех затащила его внутрь, усадила на пол перед статуей Будды и сама села рядом.

Усадив святого, Кэнди тут же погрузилась в медитацию, как обычно, сосредоточив внимание на кончике носа священного Будды. Ей было так хорошо… всю жизнь она была постоянно кому-то нужна… в основном — кому-нибудь из парней… и вот она, наконец-то, нашла того, кто был нужен ей… Будда! И все же, именно потому, что раньше она была постоянно кому-то нужна (за исключением папы!), в ее устремлении к Будде было что-то такое… незавершенное, что ли… и смутно обидное. Вот если бы и она тоже была нужна Будде! Хотя Кэнди, конечно же, понимала, что это глупость — и что со временем она это преодолеет. Но сейчас она мысленно обращалась к Будде как к человеку. И воспринимала его как человека. Она называла его про себя «мой большой друг». Кэнди украдкой взглянула на святого, что сидел на полу рядом с ней. Он был полностью погружен в себя и не замечал ни ее, ни Будды — смотрел в одну точку прямо перед собой, наверное, прозревая вечность, — а дождь отчаянно барабанил по крыше, и оглушительные громовые раскаты сотрясали землю, так что казалось, что стены храма дрожат, словно при землетрясении.

Кэнди вернулась к своим размышлениям, снова сосредоточив внимание на кончике носа Будды и пытаясь вложить в него всю свою медитативную силу, пусть даже ее, этой силы, было всего ничего — и тут случилось совсем уже фантастическое событие: невероятный грохот как будто расколол землю, и слепящая вспышка огня осветила высокий купол, и все вокруг задрожало и принялось осыпаться и рушиться, словно настал конец света, — в храм ударила молния! Гигантская статуя Будды качнулась, на миг зависла над ними, а потом накренилась, как будто в замедленной съемке, и начала падать.

Статуя упала на пол с оглушительным грохотом и разлетелась на миллион осколков. И хотя она падала прямо на Кэнди и святого мудреца, случилось еще одно чудо — они оба не пострадали, разве что их немного присыпало каменной крошкой. Волна от удара бросила их друг на друга, вернее, святой повалился на спину, а Кэнди упала на него сверху, плашмя и теперь лежала на нем, прижатая обломками статуи. Положение было донельзя неловким, поскольку платье на Кэнди задралось при падении выше талии, а ее потайное местечко прижалось прямо к детородному органу отрешенного мудреца. Она попыталась слезть со святого, но у нее ничего не вышло — зато ее ерзание разбудило тот самый орган, столько лет продремавший в бездействии, так что он, образно выражаясь, воспрянул ото сна и прорвался сквозь ветхую ткань набедренной повязки! Ой, мамочки, подумала Кэнди, когда поняла, что происходит. А происходило вот что: тугой воспрянувший член святого сам собой проскользнул в ее сладкую ямку. Она обернулась через плечо, чтобы посмотреть, что мешает ей сдвинуться с места. Оказалось, что это большой осколок статуи, который каким-то чудом не пришиб ее насмерть, а лишь слегка придавил; он держался в шатком равновесии и, казалось, вот-вот соскользнет, — и как только Кэнди об этом подумала, он действительно соскользнул. Причем, это был не просто осколок, а осколок лица возлюбленного Будды — а именно, его нос! И что самое поразительное, он воткнулся Кэнди между ягодиц, прямо в ее ладную попку!

— Ой, мамочки! — Кэнди попыталась сдвинуться чуть вперед, но все закончилось тем, что воспрянувший член святого еще глубже вошел в ее тугую сладкую дырочку.

Удар молнии пробил большую дыру в крыше храма, и безудержный летний дождь пролился внутрь сплошным потоком. Он намочил кончик носа Будды, и эта влага сыграла роль смазки, так что тот еще глубже вошел Кэнди в попку, такую сочную, аппетитную и стыдливую — теплый и влажный нос Будды, любимое сосредоточие ее медитаций! Не сказать, чтобы это было совсем неприятное ощущение. Даже наоборот. И вот тогда-то она поняла — и озарение было, как удар молнии, что расколол крышу храма, — что, вот где чудо из чудес, она тоже была нужна Будде! Она вздохнула, принимая этот нежданный дар, прекратила ерзать и стыдливо сжимать ягодицы, и полностью отдалась своему обожаемому кумиру. Она завела одну руку за спину и принялась гладить его каменную щеку, одновременно выполняя упражнение номер четыре — и только потом, где-то через минуту, она поняла, что эти движения отражаются самым что ни на есть возбуждающим образом на «ситуации» с ее медовым горшочком, так что член святого мудреца ходит в ней взад-вперед, как поршень, и она быстренько обернулась к нему, и хотела сказать, что все определенно не так, как оно представляется, и что его это никак не касается, но когда она увидела его лицо, она потеряла дар речи — потому что теплый дождь смыл корку грязи с лица святого, и она стало чистым, умытым и… таким знакомым. Глаза святого горели огнем, член уже содрогался в сладостных спазмах, тело выгнулось в беспощадном экстазе, и голос Кэнди прозвенел, словно серебряный колокольчик, в полуразрушенном храме, и в этом голосе перемешались самые противоречивые чувства: — ОЙ, МАМОЧКИ — ЭТО ЖЕ ПАПА!