Читать книгу "Домик на Юге - Маша Трауб"

Ольга Владимировна решила, что на горе она все видела и надо слезать, но только тут вспомнила, что очень боится высоты. Когда вверх – не боится, а когда вниз – то очень. Полицейский тем временем продолжал призывать мадам спуститься или озвучить свои требования. Ольга Владимировна жестами пыталась ему объяснить, что слезть была бы рада, но никак не может – страшно, поэтому не мог бы милый полицейский вызвать пожарную машину с лестницей и снять ее? Грек полицейский стоял, вытирая пот со лба, и никак не мог понять, что пытается ему объяснить эта сумасшедшая туристка. Он понял, что слезать она не собирается. Но что означают эти выкрики «И-у-и-у, пых-пых» и странные пассы руками? Через некоторое время Ольга Владимировна устала изображать пожарную машину и села передохнуть. В этот момент полицейский пришел к выводу, что делать нечего – придется вызывать пожарную машину, чтобы снять эту дамочку, которая сидит себе преспокойненько и плевать на всех хочет.

Когда Ольга Владимировна увидела пожарную машину, то подумала, что она – прирожденная актриса: так хорошо все объяснила, что даже грек ее понял. Вот она – сила искусства.

С горы ее сняли. От такой радости – Ольга Владимировна к тому времени очень хотела в туалет, пить и есть – она подарила греку полицейскому снятый флаг и расцеловала его в обе щеки. Несчастный грек пожалел, что не вызвал «скорую». Ольгу Владимировну отвезли в участок – ведь та гора оказалась важным стратегическим объектом, и захотеть туда залезть мог только шпион или разведчик. В участке у мадам, которая, надо признать, выглядела прилично и была похожа совсем не на хулиганку, а на красивую брюнетку, попросили документы. Документов, конечно же, не было. К счастью, мадам вспомнила, в каком отеле она остановилась, и несчастный полицейский, снявший ее с горы, отправил в отель помощника – выяснить, значится ли в списках такая туристка, и привезти русскоговорящего гида, ответственного за группу.

Гид тем временем на двух языках кляла и материла эту Ольгу, которая оторвалась от группы и непонятно, ждать ее или не ждать. Туристы, большей частью мужчины, требовали Олюшку подождать, потому как нехорошо бросать ее одну в незнакомом городе. Активно возражали против ожидания женщины. Через сорок минут бурных дебатов автобус тронулся в сторону гостиницы. В холле злую и уставшую женщину-гида, которая мечтала о туалете и стакане воды, встретил полицейский и попросил проехать с ним. Туристы тут же заинтересовались происходящим и обступили полицейского и гидшу, которую засыпали следующими вопросами: что случилось, что она украла, на сколько ее посадят, состоится ли в этом случае завтрашняя экскурсия, суровое ли правосудие в Греции, как заказать виски в номер, как сказать по-гречески «пиво», сколько завтра будет градусов и наденут ли на нее наручники?

Надо сказать, что Ольга Владимировна была не равнодушна к грекам давно. Точнее, они не равнодушны к ней. Во всяком случае, Настя помнила, что, когда она была маленькая, один грек предлагал ее маме руку и сердце. Ольга Владимировна ответила отказом. Тогда грек схватил Настю под мышки, прижал к сердцу и сказал, что готов удочерить девочку. Ольга Владимировна замуж по-прежнему не хотела. Тогда грек, сверкая глазами, заявил, что если Ольга немедленно не пойдет под венец, как делают все нормальные женщины, то девочку, то есть Настю, он ей не отдаст. Ольга Владимировна ответила, чтобы тот не молол чушь. Но грек, демонстрируя оскал, заявил, что он Настю похитит, спрячет и отдаст только после того, как Ольга приползет к нему на коленях, умоляя взять ее в жены.

– Да забирай, – легко согласилась Ольга Владимировна, – хоть на все лето.

Настя кивнула – мол, согласна. Ей очень понравилась идея похищения, потому что когда мама «похищала» ее из школы, это означало, что они едут отдыхать, наплевав на учебу.

Влюбленный грек от такого поворота событий несколько опешил. О Насте к тому моменту он знал следующее – если этот ребенок что-то хочет, то нужно дать это что-то немедленно, иначе всем будет плохо. Потому что ребенок станет орать, капризничать, валяться по полу, ныть и так далее.

– Ну так что? – спросила Ольга Владимировна. – Забираешь?

– Нет, – выдохнул грек.

– А жаль, – честно призналась она. – У меня бы голова не болела, куда девать ребенка на каникулы.

Так нет ничего удивительного в том, что Ольга Владимировна в полицейском участке наповал сразила следователя, который должен был выяснить причины ее поступка. Когда в участке появилась гид, следователь посмотрел на нее почти с ненавистью – ведь они с этой прекрасной русской Ольгой собирались отправиться в ближайшую таверну и ждали гида исключительно из бюрократических соображений – бумажки заполнить.

– Она самая прекрасная женщина, которую я видел в жизни! – воскликнул по-гречески следователь. – Переведите, пожалуйста, – попросил он гида.

– Это обязательно? – вспыхнула та.

– Да, обязательно, – ответил грек, с обожанием глядя на Ольгу Владимировну.

Гид сквозь зубы начала переводить.

– Да поняла я, поняла, – оборвала ее Ольга Владимировна.

Гид надеялась, что эту чокнутую бабу хотя бы оштрафуют, поэтому когда она увидела, как следователь, обняв задержанную за талию, выводит ее на улицу, открывая и придерживая двери, то возмутилась до глубины души.

Настя не знала, что у ее матери было с греком в оставшиеся от поездки дни, но на автобус, который вез туристов в аэропорт, Ольга Владимировна, естественно, опоздала. Всего на десять минут. Гид решила ее не ждать – больше из вредности, чем из опасений, что самолет улетит без туристов.

Остальные члены группы собрались в автобусе за пятнадцать минут до назначенного времени. Ольга Владимировна же просто пила кофе в соседнем кафе. Но отъехавший автобус ее даже обрадовал – она никогда не любила общественный транспорт и коллективное вытаскивание чемоданов. Она поступила так, как и должна была в этой ситуации, – позвонила следователю и сообщила, что ее бросили на произвол судьбы. Следователь не мог допустить, чтобы его прекрасная Ольга расстраивалась и… В общем, в аэропорт Ольга Владимировна приехала быстрее автобуса. Следователь, чтобы у красавицы русской не осталось плохих воспоминаний о Греции, завалил ее кофе, сувенирами и сладостями. Когда в зал отлета вошла гид, она почти не удивилась, увидев разъяренного полицейского, который собирался оштрафовать ее за грубое отношение к русским туристам, хотя такого правонарушения не существовало в природе. Русские туристы совершенно не собирались расходиться и обступили полицейского и гида. Их интересовало, почему Ольга приехала на машине, а они на автобусе, всем ли перед отлетом дают бесплатные сувениры или только Ольге, что будет гиду за такое отношение, почему их привезли так рано, а также принимают ли здесь в магазине доллары и где туалет.

Спустя года два Ольга Владимировна опять попросила отправить ее отдохнуть. Очень просила. Клялась дочери, что все будет в порядке, что она уже немолодая и ни на какие горы не полезет, в участок не попадет и «ничего такого» делать не будет. И выпросила. Ольге Владимировне был куплен тур на Кипр. Настя поехала ее провожать в аэропорт, чтобы хотя бы вылет проконтролировать. В аэропорту Ольгу Владимировну как подменили – она стала сиять улыбкой, кокетничать. В общем, душой она была уже на Кипре. Чтобы как-то ее угомонить и дотянуть время – Ольга Владимировна требовала подать трап немедленно, – сели в кафе. Настя выпила кофе, а Ольга Владимировна сказала, что для полного, полнейшего счастья ей не хватает только пятидесяти граммов коньяку. Чтобы родительница была счастлива, Настя поставила ей бокал. Наконец пора было идти на регистрацию. Ольга Владимировна от коньяка буквально расцвела – сверкала глазами, зубами и обнаженным декольте. Собственно, на декольте молодой пограничник и среагировал. Вообще-то все мужчины, которые попадались Ольге Владимировне на жизненном пути, так реагировали на ее пятый размер бюста. Пограничник улыбнулся, Ольга Владимировна улыбнулась ему в ответ. Он спросил, куда такая женщина летит. Женщина кокетливо повела плечом и доложила, что на Кипр. Пограничник поинтересовался, не везет ли такая женщина запрещенные к провозу предметы. Женщина промолчала, потому что соображала, что может относиться к запрещенным предметам, и зачем-то стала поглядывать на собственную сумку. Пограничник, все еще улыбаясь, задал вопрос, что случилось и почему женщина побледнела и занервничала. В сумке у Ольги Владимировны лежали книги – Чейз и Шолом-Алейхем. За Чейза она была спокойна, а вот насчет Алейхема сомневалась. Ей вспомнилось, как совсем недавно – да это и было недавно – она в этом же аэропорту провожала свою подругу, уезжающую в Израиль на ПМЖ. И подруге, писательнице, не дали провезти ее собственные рукописи. Ольга Владимировна оценила обстановку и решила в случае чего спасаться чувством юмора.