Читать книгу "Несущий свободу - Игорь Поль"

Им говорили: корни сегодняшних проблем зародились в начале колонизации, когда для реализации программы строительства инфраструктуры и развития сельского хозяйства была разрешена трудовая иммиграция с планет Кембриджского Альянса. Говорили: через шестьдесят лет неконтролируемой рождаемости Ольденбург превратился в процветающее государство, коренные граждане которого по большей части оказались сосредоточены на благоустроенных и промышленно развитых центральных островах, а потомки гастарбайтеров, некогда получивших временные визы, попросту заполонили оставшиеся территории, в особенности архипелаги Симанго, Куригу и Чанабали. Это была явная ложь, такая же, что скрывалась за фразой «собирание земель». В одной из уничтоженных их группой деревень, в полуразрушенном здании школы, Хенрик случайно наткнулся на старую географическую карту на немецком языке. Так вот, в глаза бросилась очевидная странность: карта была датирована периодом начала освоения планеты, но географические названия на ней были отнюдь не немецкими. Белые ублюдки просто морочили ему голову. С самого начала. Слухи о том, что Хаймат в свое время не был выкуплен «Маннесом» полностью, считались вражеской пропагандой.

Говорили, что у гроссгерцога Зигфрида не было иного выхода, кроме как начать программу вытеснения нежелательных гостей. Про Кембриджский Альянс было сказано, что тамошние политики объявили действия Ольденбурга нарушением прав человека, геноцидом и этническими чистками, после чего флот Альянса произвел высадку миротворческих сил, в десятки раз превышавших по численности все тогдашние полувоенные формирования Ольденбурга. Открывая огонь по малейшему поводу, силы Альянса установили контроль над большей частью территории Хаймата, разделив его на зоны контроля. Прикрываясь расплывчатыми формулировками, войска Альянса произвели настоящую оккупацию; в подконтрольных Альянсу зонах были созданы марионеточные государства-карлики, в экономическом и военном плане полностью зависящие от своих защитников. Привыкший ко лжи, он не верил и этому – истина была где-то посередине.

Теперь они пели по-иному: офицеры-воспитатели с упоением талдычили о патриотическом подъеме, охватившем нацию, о том, что с приходом к власти великого герцога Карла и партии «Свободный Хаймат» нация стала сильна; похоже, они и сами в это верили. Теперь ольденбуржцы способны отстоять свою землю. Они очистят охваченные хаосом кровавых междоусобиц заокеанские территории и вернут себе принадлежащее по праву. Так говорит его королевское высочество. Так говорит партия «Свободный Хаймат». Страна с уверенностью смотрит в будущее. Белые поселенцы вновь едут на Хаймат: их размещают в военных поселениях на Симанго под охраной пехотных дивизий, этих поселений становится все больше. Теперь на востоке архипелага даже есть два ольденбуржских города. Карл обещает, что вся планета вернется законному владельцу еще при жизни текущего поколения. Хенрик зло сплюнул: с тех пор как он покинул стены военной школы, он старался жить сам по себе, выполнять все, что от него требуют, и не задумываться о последствиях; уверял себя – этот мир мне не перестроить. Жизнь одинокого волка создавала иллюзию независимости: «я все сделал – оставьте меня в покое», таким было его кредо. Но чертова политика все же догнала его.

На мгновенье ему до боли захотелось почувствовать рядом родственную душу, пускай это будет хоть бездомная собака; грусть уходящей жизни коснулась его. Он вновь подумал о Грете: она хотя бы умела его слушать.

Машина с шумом пронеслась по улице, он пришел в себя и привычно разозлился – размяк, позволил себе замечтаться, утратил бдительность. Злость сменил страх: он испугался, что теряет навыки, что чип, выключаясь, унес с собой часть его умения выживать. Сжав зубы, он вгляделся в свое мутное отражение на стекле, привыкая к новой внешности: нос стал тяжелее, на подбородке алел фальшивый чирей, вместо шрама осталась быстро сужающаяся белая полоска кожи, над верхней губой топорщились короткие усики.

«Стрекоза» облетела квартал и вернулась, не обнаружив ничего подозрительного. Тихо жужжа, она опустилась на перила и замерла, вытаращив на него фасеточные глаза.

Время обеда вышло, толстяк так и не появился. Придется рискнуть и навестить того в магазине: его единственным козырем была скорость. Скорость и дерзость. Интересно, как быстро копы додумаются, что он вовсе не уличный воришка? Должно быть, на его стороне играла царящая в городе суматоха. Последний раз взглянув на улицу за окном, он расправил плечи и уверенно двинулся вниз по лестнице.

34

Джон закашлялся от пыли, в носу сразу запершило: вся улица была как в тумане, дома укоризненно смотрели черными дырами, ощетиненными осколками стекла. Их развороченный автомобиль ярко полыхал у перекрестка, перевернувшись на крышу; ручейки белого металла стекали с него на дорогу, рваные полосы жаропрочного пластика извивались в огне, будто щупальца. Они подбежали к машине, тщетно пытаясь разглядеть то, что осталось внутри салона; Джон прикрывал лицо рукой, спасаясь от жара и осторожно дышал ртом – парящий пластик источал едкую вонь. Разглядеть что-либо внутри не удавалось. Передняя часть автомобиля была оторвана и висела, дымя, на изогнутом штыре столба освещения, остальное было похоже на кусок скомканной фольги.

– Похоже, у нашего друга есть сообщники, как думаете, лейтенант? – морщась от дыма, прокричал Лерман.

Джон не ответил, оглядывая улицу. Он подумал, что вряд ли найдет свидетелей – окрестные жители дружно улепетывали кто куда; те же, что набегут сюда вскоре, будут заняты только одним – грабежом брошенных домов, торопясь успеть до приезда полиции. Такие вместо ответов на вопросы норовят ткнуть ножом в живот или выстрелить в спину.

– Никакой надежды, лейтенант, – сказал Лерман. – Его в лепешку превратило. Бедный деревенский чудило, мы его даже не знали как следует.

– Кого?

– Кубриа, кого ж еще?

Джон вновь осмотрелся; слезящиеся глаза и дым затрудняли обзор.

– Слушайте, мы ведь оставляли машину там, дальше? – сомневаясь в чем-то, спросил он.

– Точно. Вон у того дома, сэр, – подтвердил Гомес.

– А взрыв произошел здесь. Вот воронка. – Джон указал на яму внушительных размеров у перекрестка. – С чего бы Кубриа вздумалось уезжать?

Лерман посмотрел на него сочувственно:

– Да не вините вы себя, лейтенант. Все мы ходим под богом. На его месте мог оказаться кто угодно. Я вызову подмогу из местного участка.

– Кабот, Гомес – проверьте улицу. Пройдите вдоль обочины до дома врача. Загляните во все дыры. Кубриа может оказаться где-то рядом.

Полицейские переглянулись. «Должно быть, решили, что у меня крыша поехала», – догадался Джон.

– Ну же, парни. Время не терпит. Ищите его. Не нарвитесь на мародеров, держите оружие наготове.

Пожав плечами, сержанты двинулись в указанном направлении, скорее делая вид, что ищут: запах паленого мяса жег легкие, дело было яснее ясного. Кабот решил, что вернется, как только найдет хоть что-нибудь, ну хоть ботинок, отброшенный взрывом, или клок одежды. Гомес же по привычке выполнял приказ лейтенанта от и до; он был уверен, что ничего не найдет, однако намеревался честно добрести до следующего квартала, глядя по сторонам.