Читать книгу "Римский орел - Саймон Скэрроу"

Однажды прохладным весенним днем на этот рынок забрел и Катон в поисках книг, пригодных для обучения своего командира.

— Только смотри, без стишков, философии и прочей хрени, — предупредил его центурион. — Найди что-нибудь, подходящее не для столичного умника, а для честного и простого солдата.

— Командир, начать можно с простого, но, в конечном счете, усложнений не миновать.

— Это еще когда будет, а пока давай что-нибудь попонятнее. Ясно?

— Так точно, командир.

— Вот тебе деньги. Надеюсь, ты не потратишь их зря.

— Я постараюсь, командир.

— И смотри, никому ничего не сболтни. Если кто-нибудь спросит, скажи, что покупаешь мне чтиво в дорогу. Путь, мол, неблизкий, скучно трястись просто так. Купи что-нибудь по военной истории, или… неважно. Главное, про уроки молчи.

— Слушаюсь, командир.

Зябко кутаясь в свой воинский плащ, Катон прокладывал себе путь сквозь гомонящую толпу солдат и торговцев. Повозки, выстроенные в ряды, просто ломились от ошеломляюще разнообразных товаров. Самосская керамика, лиры, одежда, всевозможная мебель, ковры, безделушки, амфоры… короче, тут было всё. На одной из телег сидела стройная молодая рабыня в поношенной тонкой тунике. У ее ног лежала табличка с надписью «Продается». Дрожа от холода, девушка примостилась на козлах, подтянув колени к подбородку и обхватив ноги руками. Когда Катон подошел к ней, невольница подняла глаза. Большие, зеленые, они влажно мерцали, и юноша замер как вкопанный. Секунды текли, а он все стоял, пока не сообразил, что выглядит дураком, и не заставил себя двинуться дальше.

Вскоре он нашел то, что искал. На задке одной из повозок круглились свитки разных размеров, и, когда Катон принялся рыться в них, хитроглазый старик-финикиец отошел от жаровни в надежде сбыть ему хоть что-нибудь. Учитывая молодость покупателя, он первым делом предложил ему набор, пусть не вполне точных в анатомическом отношении, но весьма занимательных рисунков, иллюстрирующих различные способы любовной игры. Катон, в свою очередь, постарался убедить финикийца в том, что его эти способы интересуют намного меньше, чем исторические труды, и, когда они расстались, кошелек торговца несколько отяжелел, а Катон разжился целой охапкой свитков.

И все же отнюдь не они занимали его на обратном пути. Возвращаясь, Катон невольно искал глазами телегу с юной рабыней. Разумеется, чтобы взглянуть на нее еще раз, не более. Ни на что другое рассчитывать он не мог. Юноша хорошо это понимал, однако сердце его с каждым шагом колотилось все сильней и сильней.

Телега, нагруженная всякой всячиной, стояла на прежнем месте, но козлы ее были пусты. Катон сделал вид, будто рассматривает товары, хотя глаза его беспокойно обшаривали раскинутые за рядами повозок шатры.

— Ищешь что-нибудь, славный воин?

Катон поднял голову. Смуглый восточный купец в не по сезону ярком плаще глядел на него.

— Нет. Ничего. Просто смотрю.

— Понятно. — Торговец по-прежнему не сводил с него глаз, в которых угадывался намек на улыбку. — Значит, просто смотришь? Ну-ну.

— Да. У тебя… э… тут была девушка.

Торговец медленно склонил голову.

— Она… твоя? Я имею в виду, ты привез ее из тех краев, где живешь?

— Нет, воин. Это рабыня. Я купил ее у трибуна. Недавно.

— О, вот как?

— Да. Купил и только что продал. Буквально с минуту назад.

— Продал? — Сердце Катона подпрыгнуло.

— Продал, молодой воин. Вон той госпоже.

Торговец указал на высокую стройную женщину, за которой следовала приглянувшаяся Катону невольница, обе шли в сторону крепости. Не сказав больше ни слова, Катон стал проталкиваться через толпу. Спешно и совершенно бездумно. Ему нужно было снова увидеть эту девушку, вот все, что он знал, и ноги сами несли его за удалявшейся парой. На подходе к воротам женщина рассеянно оглянулась, потом повернулась и приветливо помахала рукой.

— Ба! Мой Катон! И ты выбрался на прогулку?

Изо всех сил стараясь не пялиться на молодую рабыню, Катон на негнущихся ногах подошел к Флавии.

— Доброе утро, моя госпожа.

— Вижу, ты накупил книг, и немало.

— Да, госпожа. Для моего командира.

— Ах да, — улыбнулась Флавия, скользнув взглядом по свиткам. — Он, кажется, ревностный поклонник Вергилия. А для себя ты что-нибудь отыскал?

— Нет, госпожа. — Катон все-таки посмотрел на рабыню и покраснел, когда та улыбнулась в ответ. — Я не могу себе это позволить.

— Вот как? Это плохо. Но послушай, Катон. Мне, похоже, придется оставить тут кое-какие свои книги, поскольку в повозках не так много места. Наверное, не все они на твой вкус, но, возможно, тебе все же удастся отобрать из них что-то.

— Благодарю, госпожа. Это очень любезно.

— Загляни ко мне ближе к вечеру. — Флавия посмотрела на Катона, потом перевела взгляд на рабыню. — Вы что, знакомы? — спросила она.

Катон побагровел.

— Нет, госпожа! Мы никогда не виделись, госпожа.

— Меня не проведешь! — Флавия усмехнулась. — Вы смотритесь как влюбленная парочка. Впрочем, у молодежи всегда одно на уме. Как у кроликов.

— Нет, госпожа. — Катон пошел пятнами и тяжело задышал. — Уверяю, что я… даже в мыслях… — Он совершенно смешался и смолк.

— Мир, Катон! Мир! — Флавия вскинула руки. — Я не хотела тебя обидеть. Если чем и задела, то не со зла. Извини. Ты меня слышишь?

— Да, госпожа.

— Надо же! Я и впрямь его огорчила. Ладно. Я сумею все сгладить. Позже, когда ты придешь. А сейчас, умоляю, ступай прямо в казарму. Не броди вокруг лагеря с таким кислым видом, это нанесет репутации легиона непоправимый урон.

— Со мной все в порядке, моя госпожа.

— Ты уверен? Что ж, тогда до встречи.

— Да, моя госпожа.

— Идем, Лавиния!

Лавиния. Катон мысленно повторял это имя, глядя вслед его носительнице. Возле ворот молодая невольница неожиданно оглянулась и подмигнула ему.

ГЛАВА 18

В доме легата царила предотъездная суматоха. По всем покоям были расставлены дорожные сундуки, и рабы сноровисто их загружали, перекладывая все бьющиеся предметы слоями соломы. Флавия с сердитым видом наблюдала за ними, и они, поджимаясь, удваивали старания, зная, что госпожа скора на руку и в случае какой-либо оплошки может прибить нерадивца, а то и велеть его высечь. Кроме посуды и прочей кухонной утвари, отправке в Рим подлежали постельные принадлежности, кое-какая мебель и некоторые предметы домашнего обихода. Все это должно было найти свое место в доме Веспасиана на холме Квиринал. Флавия с Титом собиралась проводить мужа до галльского побережья, а затем вернуться в столицу, как только армия отплывет за пролив. К тому времени, надо думать, волна репрессий пойдет на убыль, и можно будет рассчитывать на мало-мальски сносную светскую жизнь. Впрочем, Рим, в любом варианте, больше подходит для Тита, чем здешняя глушь, ибо мальчик растет и очень скоро ему понадобятся учителя. Веспасиан, считавший, что с азами таких основополагающих дисциплин, как право или риторика, следует знакомить ребенка чуть ли не прямо с пеленок, настаивал, чтобы Флавия не откладывая начала подыскивать их отпрыску педагога.