Читать книгу "Роковая роль - Елена Топильская"

Стеценко под локоток завел меня в опустевшие лабиринты танатологического отделения, доставил в свой кабинет и, не спрашивая, налил мне чаю, а также любезно сдвинул со стола препараты кожных лоскутов, чтобы мне было где этот чай попить.

— А ты будешь? — спросила я.

— Буду, — Сашка и себе налил чаю и присел напротив меня.

Я чуть-чуть отпила из своей кружки.

— Горячий… Саш, пока чай стынет, можно я позвоню?

— Конечно.

Я последовательно прозвонила сначала канцелярию, а потом все кабинеты родной прокуратуры; конечно, уже поздно, все ушли, только я болтаюсь по казенным домам, как будто у меня нет других радостей в жизни. А между тем хорошо бы хоть Зою найти, чтобы выяснить последние новости. Посмотрев на часы, я прикинула, что если Зоя с последним ударом часов сорвалась с рабочего места, то с учетом времени, необходимого на закупку вкусной и калорийной пищи для пациентов травматологического стационара, она уже минут пять как должна скрашивать койко-день Горчакову. Оставалось набрать номер мобильного Лешкиного телефона.

— Ну ты, старуха, с головой-то дружишь или совсем уже охренела? — ласково спросил меня друг и коллега Горчаков вместо «здрасьте». — Вон Зоя тут уже подпрыгивает, тебя обыскались. Передаю трубку.

Зоя бешеной скороговоркой, чтобы не ввести Горчакова в расход, выпалила мне в ухо, что во-первых, дело по убийству оперуполномоченного Бурова уже пришло в район и поручено («догадайся, кому», — прокричал в трубку Горчаков), конечно, мне; во-вторых, меня искали: шеф, убойный отдел, городская прокуратура по поводу оформления командировки в Коробицин, оперуполномоченный Козлов Петр Валентинович, криминалист Федорчук, писатель Латковский, мама, бывший муж, завморгом, эксперт Маренич, два адвоката по моим делам и три адвоката по делам Горчакова…

На пятой минуте перечисления Лешка просто забрал у Зои трубку и спросил, какого черта я, имея мобильную связь, отключила телефон и ушла в подполье?

— Леш, я забыла про телефон. А с утра вообще в тюрьме была, Барракуда велел тебе кланяться.

— Протоколы у него подписала?

— Подписала.

— По краже поговорила?

— Поговорила. Отрицает, и довольно убедительно.

— Чем мотивирует?

— Бабушкой-блокадницей.

— Чего? — удивился Лешка.

— Я тебе с Зоей передам протокол его допроса, почитаешь.

Я спросила Лешку, как его нога, порадовав тем, что весь следственный изолятор уже знает про его травму.

А Лешка сказал, что хахаль здешней медсестры — той самой, с людоедскими манерами — меня знает, я его якобы допрашивала.

— Ага, Лешка, — засмеялась я, — уголовный мир сжимает вокруг тебя свои кольца?

— Да нет, этот хахаль — бывший работник милиции.

— Фамилия?

— Киреев.

— Не знаю такого.

— Вспомни хорошенько.

— Ладно, заеду к тебе, поговорим.

— Он тебе привет просил передать. Кроет тебя на чем свет стоит, говорит, ты его допрашивала три часа.

— Да не знаю я такого, — прервала я Лешку, но он продолжал.

— Ты дослушай; говорит, ты его три часа допрашивала, не выпуская изо рта сигарету.

Я хихикнула.

— Тогда понятно. А самогон из большой бутыли я не прихлебывала?

Попрощавшись с Лешкой, я начала прозванивать всех по вышеприведенному списку. Сначала позвонила маме, и узнала, что сыночек мой проболтался относительно истинных причин его эвакуации из дома, поэтому мама, в течение целого дня не сумев застать меня на работе, сходит с ума от страха, воображая, что маньяк уже напал на меня, разрезал на кусочки и развеял по ветру. Так, с мамой я провела профилактическую беседу, убедила ее в том, что до кусочков еще дело не дошло, и что не родился еще маньяк, способный справиться со мной. Маму я относительно успокоила.

Следующим в списке, по старшинству, был шеф. Я осмелилась побеспокоить его дома, услышала, что дело об убийстве оперуполномоченного стоит на контроле в городской прокуратуре, поэтому до отъезда к командировку я должна представить развернутый план расследования, назначить основные экспертизы, а завтра к девяти утра мне следует быть в городской с рапортом, содержащим подробное обоснование необходимости проведения следственных действий лично мной в Коробицине, поскольку наш зональный настаивает на том, чтобы в командировку ехал оперативник, а не я. Шеф же считает, что целесообразно ехать мне, а я должна доказать это руководству. Так, если в девять мне нужно быть в горпрокуратуре (не понимаю, что изменится, если я там буду не в девять. А в десять, например), то не позднее половины девятого нужно поймать шефа, чтобы он завизировал мой рапорт. Я уж не говорю о том, что этот рапорт нужно составить.

Теперь, по логике вещей, надо связаться с Костей Мигулько. Но сначала я набрала номер нашего экспертно-криминалистического отдела. Мигулько еще долго будет торчать на работе, а Федорчук вот-вот уйдет, если уже не ушел. А если он меня искал, то значит, у него что-то важноe. Tрубку в ЭКО долго не снимали, я уж решила, что упустила Федорчука, и расстроилась. Но тут мне ответили, к телефону подошел сам Гена и сказал, что торчал на работе специально, ждал моего звонка; отчаялся и собрался домой, но уже с лестницы услышал телефон, пришлось вернуться, о чем он не жалеет.

— Маш, я чего тебя искал, — Гена, как обычно, говорил тихо и обстоятельно, — я тут исследовал записку из квартиры актрисы. Может быть, тебе будет интересно?

— Будет, — мгновенно подтвердила я.

— Я почему-то так и подумал. Пальцев на ней огромное количество. Но старых. Пальцы разные. Ты не забудь мне заслать ее дактило-карту.

— Геночка, если дело возбудим, зашлю обязательно.

— А что, дело не возбудили? — удивился Гена.

— Пока нет.

— Странно. Там же типичное убийство. Я усмехнулась.

— Похоже, Гена, ты один так считаешь.

— А ты?

— А я пока сомневаюсь. Но думаю, что там действительно убийство.

— Вот видишь. И еще одного человека я знаю, который готов это убийство раскрывать.

— Ты про Петра Валентиновича, что ли?

— Ну да. Между прочим, ты к мальчику присмотрись, с ним в разведку пойти можно. Он уже ко мне прибегал, интересовался, чего я выжал с места происшествия. А вот ты не удосужилась пока.

— Я вообще-то тоже не груши околачивала, — обиделась я.

— Пошутил, — невозмутимо сказал Гена. — Так вот, слушай дальше про записку.

— А что, еще не все?

— Да нет, это только начало. Я еще почерк посмотрел, у меня допуск есть на почерковедение.