Читать книгу "Красный вереск - Олег Верещагин"

— Не надо, — глаза Антона сделались вновь стеклянными, обреченными, но губы еще жили, одни — во всем существе, и шептали какие-то глупости: — Я никому не скажу… честное слово — я убегу…

До Антона оставалось два шага.

— Закрой глаза, — попросил Олег.

…Камас, войдя точно в горло, сел в бревна — Олег бил уже поставленным на взрослого ударом… Он смотрел только в лицо Антона, но через оружие ощутил, как судорога сотрясла умирающее тело. На лезвие почти ничего не вытекло — камас рассек не артерии, а гортань и позвоночник. Олег одержал свое слово. Едва ли убитый успел осознать что-то из того, что почувствовали его нервы. Глаза подернулись пылью, рот открылся уже сам собой, и из него выплыл маслянистый, густой кровавый пузырь. Лопнул с еле слышным «пок», и струйки крови потекли на подбородок, закапали на комбинезон и лезвие…

Олег качнул камас и вырвал его. Антон уютно и неспешно сел в траву у стены. Уткнулся подбородком в грудь, и волосы мокрыми прядями упали на лоб. Кровь больше не капала.

"Он спит, — сказал себе Олег, вытирая клинок. — Все нормально, он спит. А мне пора идти. Надо уходить сейчас. Все нормально."

Он лгал себе. Ничего не было нормально. Ничего уже не могло теперь быть нормальным… Ничего.

* * *

Странно, но чету Олег нашёл не на Темном. Он прошел какие-то две версты, никуда не сворачивая и почти ничего не видя, — лишь затем, чтобы попасть в объятья Холода и Святомира — Гоймир послал их посмотреть, кто там прется, как кабан через заросли.

Олег даже не удивился. Кажется, он отвечал на приветствия, хлопки и поздравления. Кажется, даже смеялся. Он не спросил, почему чета здесь. И хоть как-то живо отреагировал лишь на вопрос Гойира:

— Одно Антона не повстречал? Ну так, того…

— Да я помню, — сказал Олег, — что я, дурак, что ли? Видел, — Гоймир и Йерикка переглянулись, а Олег поспешил сказать: — Все нормально. Я его убил. Без проблем.

Потом он снова куда-то пошел, и, когда Йерикка, нагнав его, схватил за плечо, Олег его ударил, и Йерикка не увернулся, а лишь перехватил друга за руки, удерживая от падения в черный колодец, который называется обмороком…

…Все давно уже спали в наспех разбитом лагере, кроме часовых, костерка да Олега и Йерикки. Собственно, Олег рад был бы уснуть, но Йерикка, сидя рядом, костерил себя и просил прощения, хотя Олег не понимал — за что?..

— …дубина! Кровь Перунова, ну он же мне сразу показался подозрительным, так кто мне мешал его «пощупать»! Нет, поверил! Он же нас просто на дурачков взял — в каком мало-мальски крупном городе на юге нет улицы Невзгляда и Старого Квартала?! Ну и дурак же я! Надо было мне догадаться и самому его прикончить….

— Эрик, — тихо позвал Олег.

— Что? — сразу откликнулся тот, нагнувшись.

— Не говори ничего больше, я спать хочу, хватит, — попросил Олег.

— Конечно, — поспешно согласился Йерикка.

— Эрик, — снова позвал Олег, и рыжий горец почувствовал, как ладонь друга — холодная и мокрая от пота — коснулась его руки.

— Что? — снова отозвался тот.

— Пожалуйста, — голос Олега сорвался, — не уходи. Мне страшно. Мне ОЧЕНЬ страшно.

— Я буду здесь, — Йерикка твердо повторил: — Я буду здесь, ты спи.

— Ты не уйдешь? Ты будешь скотиной, если уедешь, Эрик, я умру от страха…

— Я всегда буду с тобой… — Йерикка помедлил и закончил: — Друг.

— Хорошо, — удовлетворенно вздохнул Олег. — Хорошо.

* * *

— Никогда не думал, что папоротник может быть таким вкусным, — заметил Олег, копаясь палочкой в золе.

— На безрыбье и рак — рыбу… то есть, рыба, — Йерикка, растянувшись на охапке вереска, покрытой плащом, ловко поправлял разболтавшуюся накладку на пистолете. Ветер свистел над оврагом; день был холодный и солнечный. Но тут, в затишье, оказалось тепло и спокойно. Горцы лежали или сипели — кто лениво переговаривался, кто спал, кто чистил оружие, кто пек в небольших бездымных костерках корни орляка, кто перебивал голод черникой. Поохотиться не успели, трофейные сухие пайки Гоймир открывать не разрешил.

— Самое прикольное лето в моей жизни, — со вздохом признался Олег, добыв наконец-то корешок и вытирая его о плащ. Йерикка искоса посмотрел на него, словно оценивая сказанное, и с интересом спросил:

— Слушай, а ты понимаешь, что тебя могут убить? Мы же играем в "кто

хитрее" и вовсе не обязательно останемся самыми хитрыми.

— Если постоянно думать о том, что тебя могут убить, то сдвинешься раньше, чем это случится, — возразил Олег. Йерикка подумал и согласился:

— И то верно.

Он хотел еще что-то добавить, но сверху бесшумно спрыгнул Резан.

— Гоймир, — не садясь, мотнул он головой, — выжлоки по-за полверсты.

Все разговоры разом угасли. На Резана смотрели семнадцать пар глаз. Гоймир чуть-чуть выдвинул из ножен зловеще замерцавший клинок меча:

— Числом? — задумчиво спросил он.

— Полста, — ответил Резан. — По ручейку стоят. Но близким еще стрелки, так что…

— Так что без огня возьмём, — заключил Морок. — Так ли, князь? В мечи их!

— Йой-а, — лениво начал Гоймир, — я-то разом молчу одно…

— Да будет! — возбужденно перебил Гоймир. — Промнемся, Гоймирко, а? — он вскочил, выхватывая меч — и сверкающий нимб засиял вокруг замершего на расставленных ногах мальчика. Горцы вскакивали один за другим, возбужденно обнажая мечи:

— Рысь!

— Рысь да победа!

— Скукой скучаем!

— Кровь-от им пустить!

— Да и свою погреть!

— До боя!

— Князь, твое слово!

— Всей докуки — плюнуть и растереть!

Гоймир еще колебался, хотя отчётливо было видно, что его самого дико тянет в бой. Хор голосов совершенно определенно уговаривал его атаковать. Конечно, Гоймир был князь-воеводой, но он оставался мальчишкой по возрасту и горцем по рождению — а значит, ему хотелось подраться!

— Тишком! — слегка повысил он голос. Тишком, слово мое! Морок, угомонись! Твердиславко, не горлань, твердь треснет! Добро! Довольно, за-ради Сварожичей! Мирослав, смолкни концом! Кому-от ножнами по хребту?! — установилась относительная тишина, все ждали, опустив мечи. — Добро, возьмем их в мечи. Да тихо! — он снова повысил голос, видя, что все вокруг готовы опять завопить, теперь уже — ликующе. — Йерикка, сам-восемь поведешь ручьём. Глубоко ли, Резан?

— Вершков десяток, за голенище не плеснешь, — ответил тот.

— Добро… Я с остатними сзади зайду. Как ворон трижды каркнет — то на место вышли. Как лис-то — тявкнет — разом до боя. Йерикка, до лошадей выжлоков не пустишь. Пошли!