Читать книгу "Дело Каллас - Ален Жермен"

Бертран понял, что поспешность здесь повредит. Ей надо было прийти в себя. Не повышая тона, он почти нежно спросил:

– Как это произошло?

– Вы не будете меня ругать, инспектор?

– Что вы, мадемуазель, говорите без опаски.

– Это я ее убила, но не помню, как и где. Я ее спрятала.

– Не беспокойтесь, вы вспомните потом, это придет независимо от вас.

– Вы так считаете? Очень мило, что вы понимаете меня. Могу я вам предложить немного мавродафне?

Тон ее стал светским, фривольным, поверхностным. Так говорит хозяйка дома, заботящаяся о том, чтобы вечеринка прошла блестяще.

– Охотно, это любимое вино инспектора Джонсона, – солгал Бертран.

Мария встала. Ее легкая фигурка едва угадывалась под цветастым кимоно. Неуверенно ступая на высоких каблуках, она направилась в небольшую комнату в стиле ренессанс, оборудованную под бар. Поставив на серебряный поднос три хрустальных бокала, она наполнила их душистым вином.

– Мне прислали его прямо с Патмоса лет десять назад, – пояснила она, элегантно обслуживая гостей.

– За ваше здоровье, господа.

– За ваше, мадемуазель, – одновременно ответили Уильям и Бертран, воспользовавшись случаем, чтобы рассмотреть руки хозяйки.

Длинные, тонкие, великоватые; такие руки невозможно забыть. С коричневым пятнышком на тыльной стороне правой кисти – руки Эрмы, Сенты, Сесилии. Руки Лины.

– Вы смотрите на мои руки? Видите ли, руки на сцене должны выражать чувства, но не все время. Если вы слишком много жестикулируете, это бесполезно. Зато когда жесты оправданны, вы можете использовать их до бесконечности. Ну, что вы скажете о моем мавродафне?

– Изумительное вино, – похвалил до сих пор не раскрывавший рта Уильям. – Если бы англичане узнали об этом нектаре, они тотчас бы забросили портвейн и шерри. Моя подруга Дженнифер Адамс была без ума от этих сладких вин. Ах, да вы же должны знать ее! Вы, может быть, даже пели вместе?

– У меня было столько партнерш, что я даже не помню их имен. Адамс, говорите? Да, возможно… Ну вот, – сказала она, отставляя недопитый бокал, – рада была с вами познакомиться, а теперь я должна вернуться к моим экзерсисам. Вынуждена вас покинуть.

– Позвольте еще один вопрос? – проявил настойчивость Бертран.

– Прошу вас.

– В каких отношениях вы были с Сарой фон Штадт-Фюрстемберг?

Лицо Марии исказилось. Не осталось и следа фривольности. Неожиданная перемена ее облика ужасала.

– Уходите немедленно! – взвыла она. – Как вы осмелились произнести это имя в моем доме! Теперь-то я вас разгадала… Вы хотите меня арестовать, не так ли? Вы хотите упечь меня в тюрьму, чтобы прославиться! Но я этого вам не позволю, незабвенная Каллас бессмертна! Никто, вы слышите, никто не смеет повелевать мной! Не родился еще человек, который смог бы посягать на мое достоинство! Пытались многие, но все они проиграли.

Приступ ярости сделал ее одержимой. Худенькое тело сотрясалось в конвульсиях. Тени ее фигуры на стенах, отбрасываемые светом свечей, создавали впечатление раздвоения. Невообразимая сила вселилась в ее тело. Встретившая инспекторов слабая, изможденная женщина превратилась в настоящую фурию.

– Приготовься, – шепнул Бертран Уильяму, нащупывая свой револьвер. – Будь начеку, у нее вспышка безумия, она может быть опасной.

Телефонный звонок положил конец шизофреническому припадку.

– Прошу простить меня, – заявила ее другая половина, прежде чем снять трубку. – Ах, месье Лебраншю, как поживаете? А ваша книга? Умираю от нетерпения, так хочется увидеть ее. Насколько я понимаю, в ней очень много страниц посвящено моей карьере. Когда вы хотите зайти? Знаете ли, я почти не выхожу из дома. Было бы чудесно. Спасибо, что позвонили. – Она положила трубку и повернулась к своим посетителям. – На этот раз я действительно должна с вами расстаться. Еще раз спасибо за ваше участие. Приходите, когда захотите. С удовольствием побеседовала с вами. О Theos mazi sas.[60]

Приведенные в замешательство, оба инспектора попрощались.

– Спустимся пешком? Чертовски хочется поразмять ноги, – предложил Бертран и, не дожидаясь ответа друга, стал спускаться по лестнице.

Очутившись в холле, Уильям достал из внутреннего кармана миниатюрный магнитофон.

– Со всем тем, что есть на этой пленке, плюс мои свидетельские показания, у тебя не должно быть проблем с получением ордера на обыск и постановления об аресте, – заметил он.

– Теперь понятно, почему ты там проглотил язык. Ты манипулировал кнопками. Congratulations dear! Well done![61]

– You're welcome! – поблагодарил тот, открывая тяжелые ворота, выходящие на улицу. – After you, sir![62]

На тротуаре инспектор Джонсон остановился, взял Бертрана под руку.

– Что ты думаешь о том телефонном звонке?

– Эрнеста Лебраншю? Право, не знаю, а ты?

– Гм-м… Непонятно…

– А мне кажется, этот критик захотел преподать нам урок. Не мог удержаться, чтобы не поиграть в детектива, и что-то подсказывает мне, что анонимка – его рук дело… Для того чтобы показать, что ему удалось то, в чем мы потерпели неудачу! Должен признать, в чувстве юмора ему не откажешь!

Знакомый голос окликнул их:

– Эй, инспекторы, ну и как?

– Надо же, легок на помине! – воскликнул Бертран с понимающей улыбкой.

– Надеюсь, вы не в обиде? – весело сказал журналист, искренне пожимая руки полицейским. – Рад вас снова увидеть, Уильям.

– Как вы узнали ее адрес? – выпалил англичанин.

– Очень просто: набрал ее новую фамилию на компе.

– Вы говорите о Каллас? – спросил Бертран.

– Как бы не так! – веселился Эрнест. – Какая настоящая фамилия дивы?

– Вот в чем дело! Как это я раньше не додумался! Вы набрали фамилию, а не сценический псевдоним! – восхитился Уильям.

– Банк сорван! Интересно, что Лина Геропулос была почти однофамилицей своей соотечественницы. А ту звали Мария-Сесилия Калогеропулос. Каково! Всего-навсего небольшая приставочка «Кало…».

– Когда вам надоест быть критиком, приходите-ка ко мне в Скотленд-Ярд! – пошутил Уильям, дружески хлопнув его по спине. – Неплохо, совсем неплохо для какого-то французишки. А ты как считаешь, Бертран?

Мужчины переглянулись и расхохотались. На какое-то время они забыли, что над их головами, на третьем этаже, скрывалась опасная преступница, тронувшаяся умом. Бертран первым спохватился.