Читать книгу "Штамм. Начало - Чак Хоган"

– Уничтожить? – В голосе Норы впервые послышались враждебные нотки. – Но почему?

– Я рекомендую сжигание. Кремацию. Просто и наверняка.

– Вот он! – послышался голос от одной из боковых дверей. Служащий морга вел к ним патрульного полицейского. Вел – к Сетракяну.

Старик не обратил ни малейшего внимания на идущих к нему людей, только заговорил быстрее.

– Ну пожалуйста! – еще раз сказал он. – Вы и так почти что опоздали.

– Вот он, – повторил служащий морга, вышагивая к Сетракяну и указывая на него полицейскому. – Тот самый деятель.

– Сэр! – с добродушным и даже несколько скучающим, безразличным видом обратился к старику полицейский.

Сетракян опять проигнорировал патрульного. Он твердил свое, видя перед собой только Эфа и Нору:

– Нарушено перемирие. Нарушен древний, священный договор. Нарушен человеком, который давно уже не человек, а сама мерзость. Ходячая, всепожирающая мерзость!

– Сэр, – сказал полицейский, – могу я переговорить с вами?

Сетракян протянул руку и перехватил запястье Эфа, пытаясь привлечь его внимание.

– Он теперь здесь. Здесь, в Новом свете. Именно в этом городе. Именно в этот день. Именно в эту ночь. Вы понимаете? Его нужно остановить.

Пальцы старика, торчавшие из обрезанных шерстяных перчаток, были шишковатые, кривые и больше походили на когти. Эф выдернул руку из хватки старика, не грубо, но достаточно сильно, чтобы тот подался назад. Трость ударила полицейского по плечу, едва не угодив в лицо, и безразличие патрульного мгновенно сменилось гневом.

– Ну хватит! – воскликнул полицейский, выкрутил трость из руки старика и крепко взял его под локоть. – Пошли.

– Вы должны остановить его! – прокричал Сетракян, уводимый полицейским.

Нора повернулась к служащему морга.

– В чем дело? Что вы творите?!

Прежде чем ответить, служащий скользнул взглядом по ламинированным карточкам, висевшим на шнурках на груди Норы и Эфа, – там были четкие красные буквы: «ЦКПЗ».

– Незадолго до вашего появления он пытался проникнуть в морг, прикидывался родственником кого-то из погибших. Настаивал, чтобы ему разрешили осмотреть тела. – Служащий посмотрел старику вслед. – Просто упырь какой-то.

Старик продолжал отстаивать свое.

– Ультрафиолетовый свет! – кричал он через плечо. – Пройдитесь по телам ультрафиолетовым светом…

Эф замер. Правильно ли он расслышал?

– Тогда вы поймете, что я прав! Поймете, что я прав! – вопил старик, пока полицейский запихивал его, сложив едва ли не вдвое, на заднее сиденье патрульной машины. – Уничтожьте их! Сию же минуту! Пока еще не поздно…

На глазах у Эфа дверца захлопнулась, приплюснув старика, полицейский забрался на водительское место, и патрульная машина уехала.

Перебор

Эф сильно опоздал со своим звонком. Его, Келли и Зака встреча с доктором Ингой Кемпнер, семейным консультантом, назначенным судом, – встреча, на которую было отведено пятьдесят минут, – началась сорок минут назад. Впрочем, Эф чувствовал даже облегчение, что не сидит в офисе доктора на первом этаже довоенного кирпичного дома в Астории – том месте, где будет принято окончательное решение по делу о попечении.

Сняв трубку, доктор Кемпнер включила в кабинете громкую связь, и Эф бросился на собственную защиту:

– Позвольте мне объяснить… Все эти выходные я занимаюсь чрезвычайной, просто невероятно чрезвычайной ситуацией. Я имею в виду самолет с мертвыми пассажирами в аэропорту Кеннеди. Я ничего не мог поделать.

– Это не первый раз, когда вы не являетесь на встречу, – заявила доктор Кемпнер.

– Где Зак?

– За дверью, в приемной, – ответила доктор Кемпнер.

Значит, она и Келли разговаривают без Зака. Решение уже принято. Все закончилось, даже не начавшись.

– Послушайте, доктор Кемпнер… я лишь прошу перенести нашу встречу на другой день…

– Доктор Гудуэдер, боюсь, что…

– Нет… подождите… пожалуйста, подождите! – Эф ринулся в бой. – Послушайте, я похож на идеального отца? Конечно, нет. Я признаю это. Вот уже несколько очков за честность, правильно? По сути, я даже не уверен, что хотел бы быть «идеальным» отцом и растить скучного стандартного ребенка, который впоследствии, став взрослым, и не подумает изменить мир к лучшему. Но я знаю, что хочу быть максимально хорошим отцом, насколько смогу. Потому что Зак этого заслуживает. И сейчас это моя единственная цель.

– Все говорит об обратном, – ответствовала доктор Кемпнер.

Эф показал мобильнику средний палец. Нора стояла в метре от него. Его распирала злость, но при этом он странным образом чувствовал себя незащищенным и уязвимым.

– Послушайте. – Эф изо всех сил пытался сохранить хладнокровие. – Я знаю, что вам известно, как я переустроил свою жизнь в соответствии со сложившейся ситуацией, переустроил ее ради Зака. Я разместил свой офис в Нью-Йорке именно для того, чтобы постоянно находиться здесь, неподалеку от его матери, с тем чтобы Зак получал пользу от общения с обоими родителями. В обычном режиме я работаю исключительно в положенное время, от и до, у меня строгий график, все дополнительные часы расписаны заранее. В рабочие субботы я беру двойную смену, чтобы получить два выходных за каждый отработанный.

– В эти выходные вы посещали собрание «Анонимных алкоголиков»?

Эф помолчал. Из него словно выпустили воздух.

– Вы что, не услышали, что я сказал? – спросил он.

– У вас не возникало потребности выпить?

– Нет, – проворчал Эф, прилагая невероятные усилия, чтобы не наорать на доктора Кемпнер. – Я не пью двадцать три месяца, и вы это знаете.

– Доктор Гудуэдер, вопрос не в том, кто больше любит вашего сына. В таких ситуациях это даже и не вопрос. Прекрасно, что вы оба так искренне, так глубоко привязаны к ребенку. Ваша преданность Заку очевидна. Однако в вашем случае, как это чаще всего и бывает, вряд ли удастся найти способ предотвратить конкуренцию из-за сына. Предлагая судье мои рекомендации, я буду следовать руководящим принципам, принятым в штате Нью-Йорк.

Эф сглотнул, ощутив во рту горечь. Он попытался прервать доктора Кемпнер, но консультант продолжила:

– Вы не согласились с изначальным намерением суда лишить вас попечения над сыном, вы боролись с ним изо всех сил. И для меня это служит серьезным свидетельством вашей любви к Закари. Вы также значительно изменили собственную жизнь, это очевидно и достойно восхищения. Но теперь мы видим, что вы сами, если угодно, стали для себя судом последней инстанции. И сами вынесли себе вердикт – именно в тех формулировках, которые мы используем для решения вопроса о попечении… Вопрос о лишении вас прав на свидания с сыном, конечно же, не стоит…