Читать книгу "Место для жизни - Юлия Винер"

В результате у Аркадия сложилось навязчивое ощущение, что его стискивают, давят на него со всех сторон, ему всегда было тесно и душно, и не только в обществе женщин, а и мужчин, которые и подавно были все гораздо выше и объемнее его. И хотя в жизни у него бывали и успехи, и удовольствия кое-какие, и вообще приятные минуты, однако самое глубокое свое, мало даже осознанное желание — чтобы у него был собственный, отдельный ото всех кусочек жизненного пространства, где никто не будет давить на него и дышать его воздухом, — осуществить никогда не удавалось.

Да он никогда и не пытался.

— И сколько просишь? — спросил Лиор, которого Аркадий помнил сопляком с разбитыми коленками.

— Двадцать тысяч.

— Ах-ха-ха, ты мой сладенький! Смеешься?

— Она же почти уже на ходу!

— Вот и ходи на ней, почти, ха-ха! Ладно, шесть дам.

— Восемнадцать. Последняя цена.

— Семь, топ, минус полгода стоянки.

— Да ты что? Ты видел, сколько в нее вложено?

— А то нет. Я же и вырасти успел, и в море с моей американкой сколько раз сходил, и в армии отслужил, и денег подзаработал, пока ты вкладывал. Видел и сочувствую. Потому и беру. Нужно мне, думаешь, твое деревянное корыто? Из сочувствия только, по доброте душевной.

Корыто… Его красавица, его любимица, его десятилетиями холенное, лелеянное детище… Семь тысяч…

Всякая охота торговаться пропала у Аркадия, хотя нужно было. Было просто необходимо.

— Подавись ты своей добротой душевной, — угрюмо сказал он мальчишке Лиору.

Двадцать с лишним лет назад жизнь Аркадия изменилась кардинальным образом. Пожалуй, это изменение было для него не меньше даже, чем перемена места на карте, климата и языка. А уж с разводом и с новой женитьбой это и сравнивать не стоило.

И разводом, и новой женитьбой он тоже был обязан этой перемене. Впрочем, ни развода, ни новой женитьбы на самом деле не было, но это выяснилось намного позже.

На новом месте сперва долго копили на квартиру. Машину купили, из вторых рук, но почти новую, хорошую, а квартиру все еще снимали. Накопить всю сумму на покупку было, разумеется, невозможно, но им, как новым гражданам, полагалась приличная банковская ссуда. Аркадий с тоской думал о том, что эта ссуда навеки привяжет его к будущей квартире и к жене, которую он когда-то, кажется, любил, но давно уже перестал, и он всячески тянул с собиранием всех необходимых документов.

И почему только он не развелся раньше, еще в России? Благо детей у них не было. Все надеялся, что жена захочет этого сама, изменит ему и уйдет. Но жена, все еще очень недурная собой, хотя и критиковала каждый его шаг, грызла его и колола и выставляла перед людьми на посмешище при каждом удобном случае, однако не изменяла и не уходила. Аркадий подозревал, что, прожив столько лет за его спиной, которую она непрерывно молотила своими попреками и язвительными замечаниями, она давно забыла, каково жить без этой спины. И теперь бросить ее, хоть и большую, но мало приспособленную женщину, одну в новой стране казалось как-то непорядочно. Тем более что на двоих квартирную ссуду давали приличную, а если каждому по отдельности, то очень мало. Вот он и тянул, ожидая сам не зная чего.

На его счастье, пока что накопленного было еще недостаточно даже для первого взноса за такую квартиру, какую хотела жена. К тому же каждый год в августе она требовала, чтобы ехать в Эйлат «в отпуск». Отпуск, правда, продолжался не более трех-четырех дней, но и эти немногие дни вырывали чувствительный кус из сбережений. Дорого стоил бензин, дорого стоила гостиница, дорого стоили развлечения и рестораны, на которых неумолимо настаивала жена. Для нее эти три-четыре дня шикарной жизни в эйлатской гостинице служили хоть какой-то компенсацией за утрату статуса балованой светской дамы, какой, она считала, был у нее на прежней родине.

Она ходила по пляжу в первоклассном купальнике, добытом немалой ценой еще в Москве, и с горечью видела, что другие женщины, даже совсем простые, старые и некрасивые, одеты ничуть не хуже ее. Зато раздеты ее ровесницы, и даже помоложе, были куда хуже, и это ее утешало. Она красовалась своей гладкой кожей и стройными бедрами среди всех этих громоздких животов и задов, вялых грудей и испещренных целлюлитом ляжек и с победной усмешкой указывала Аркадию на особо выдающиеся экземпляры.

Но Аркадий не смотрел на женщин. Взгляд его был прикован к сказочному видению, которое ежедневно стояло у него перед глазами метрах в пятидесяти от берега, не удаляясь и не приближаясь. Еще в первое утро, едва взглянув, он почувствовал некое стеснение над желудком. С каждым следующим днем сжимало над желудком все сильнее, стучало в горле, глаза застилало прозрачным туманом. Но и сквозь туман Аркадий постоянно видел это чудо, неясно говорившее ему, что вот-вот может наступить некая перемена в его жизни.

Это был небольшой кораблик, в сущности, большая лодка. «Яхта», — умильно шептал про себя Аркадий. Что ты там бормочешь, раздраженно спрашивала жена, я же говорю тебе, что ты должен… Привычное чувство, что он всегда что-то должен, теперь никак не отзывалось на ее слова. Аркадий смотрел и смотрел, и что-то зрело в его душе.

Небольшой деревянный кораблик, весело блестевший белыми бортами. На белой поверхности ярко светилось красным имя суденышка: «ЯФА ШЕЛИ» — моя красавица. От носа до мачты и от мачты до кормы шевелились на ветру гирлянды разноцветных флажков. Через борт свешивалась в воду веревочная лестница, А по борту растянуто было полотнище с большими выгоревшими на солнце буквами: ПРОДАЕТСЯ.

В последнее утро на пляже Аркадий устроил жену на лежаке под тентом и быстро ушел. Жена была недовольна — он никогда не уходил, не сказав ей, куда, зачем и надолго ли, — но не успела его задержать. Она еще не знала, что такую заботу о ней он проявляет в последний раз.

Аркадий легко разыскал хозяина кораблика, который пил кофе со спасателем на вышке.

— Интересуешься? — лениво спросил хозяин по имени Ика.

— Интересуюсь.

— Всерьез? — спросил тот, разглядывая щуплого небольшого Аркадия.

— Ну… посмотреть надо.

— Посмотреть… Плавать умеешь?

— Э… умею.

— Доплывешь?

— Э-э…

— Э-э или доплывешь?

— Думаю, доплыву.

— Думаешь… Ну тогда пошли, — сказал хозяин со вздохом и встал.

Аркадий доплыл, хотя и не без помощи Ики. Уцепившись за веревочную лестницу, он долго отпыхивался, пока Ика не крикнул ему сверху нетерпеливо:

— Идешь? Или там останешься?

Но когда Аркадий добрался до палубы, у него снова перехватило дыхание. Ноги его мягко ступали по темно-зеленому ковровому покрытию, каким выстилают полы в гостиницах. Вдоль бортов шла балюстрада из пузатых деревянных столбиков, точно как в музейной подмосковной усадьбе, куда Аркадий с женой ездили когда-то на экскурсию. Над головой празднично вились и шелестели флажки.