Читать книгу "Братство выживших - Андрей Троицкий"

Свет в комнате погашен, но внутри кто-то есть. Зудин прищурился, напрягая зрение, и словно получил ножом в грудь. Предчувствие его не обмануло, Алла действительно в отсутствие мужа путается с грузчиком.

Постепенно мужское любопытство перебороло эмоции, Зудин поднялся, снова заглянул в окно. Алла скинула с себя халат, и любовники повалились на кровать. Зудин подавил стон, рвавшийся из груди, на несколько секунд смежил веки.

– Будь ты проклята, тварь поганая! – шептал он себе под нос. – Все, тебе не жить.

Он обежал дом и прежним маршрутом добрался до забора. Перебрался через загородку, галопом промчался по соседскому участку, закрыл за собой калитку. Он сел в машину и, вставляя ключ в замок зажигания, заметил, как дрожат руки.

– Тебе не жить, гадина, – повторил Зудин словно заклинание. – Не жить.

Глава 20

По дороге волнение немного улеглось. План дальнейших действий сложился в голове легко, словно домик из детских кубиков. Зудин не станет горячиться и не запятнает кровью собственные руки. Сегодня вечером в «Императрице» собираются члены националистического движения «Штурмовик».

Лидер «Штурмовика», Игорь Юрьевич Лопатин, старый приятель Зудина и всегдашний партнер по картам. Его ребята запросто разберутся с Аллой и Осетровым. Хоть завтра же. Инсценируют ограбление, во время которого хозяйка якобы подвернулась под руку грабителям. И тем не осталось ничего другого, как проломить ее башку кочергой. Но куда убедительнее будет выглядеть инсценировка несчастного случая, скажем, пожара. Конечно, дом жалко. Но это далеко не царские хоромы. Да и Зудин после того, что здесь случится, не сможет жить в этом проклятом месте. Так что гори дом синим пламенем. А с ним вместе и память о бывшей жене, которая оказалась неблагодарной тварью.

Зудин остановил машину возле черного входа в «Императрицу», в коридоре наткнулся на официантку Сухову, курившую у туалета. Хотел пройти мимо, но женщина перегородила ему дорогу.

– Валентин Петрович, в зале за угловым столиком вас какой-то мужчина ожидает. Он уже второй раз приходит. Такой симпатичный, в цветной шелковой рубашке и сандалиях.

Зудин прошел в зал, гадая, кого принесла нелегкая. Действительно, за угловым столиком допивал вторую бутылку пива незнакомый брюнет в цветной рубашке навыпуск. Подойдя к столику, Зудин назвал себя.

Тимонин поднялся, пожал протянутую руку.

– Я – друг покойного Вити Окаемова.

Валентин Петрович слегка опешил и насторожился: двоюродного племянника он не видел уже много лет, хотя заочно и одалживал у него деньги. На Витькиных похоронах не присутствовал, потому что на наследство не рассчитывал, а дорога до Москвы и сопутствующие траты представлялись слишком значительными. А вот долги с него могли спросить «добрые люди». Может, и этот за долгом приперся, на хвост хочет сесть? Тогда напрасно деньги проездил.

– Очень, просто очень приятно, – улыбнулся он затравленной улыбкой.

– Я приехал выполнить последнюю волю Окаемова, – сказал Тимонин. – Передать вам некоторую сумму наличными. – Поднял с пола портфель и постучал по нему ладонью. – Половина лежащих там купюр – ваша.

Господи, какие деньжищи! Зудин почувствовал слабость в ногах и приземлился на стул.

С раннего утра Боков и Девяткин были на ногах. Покинув спящий дом на Рублевском шоссе, они доехали до аэропорта Домодедово, оставили машину на платной стоянке и заняли очередь. Напрасно. Билеты на девятичасовой и на более поздние рейсы распродали еще вчерашним вечером. Девяткин долго стоял перед окошком кассы, барабанил в запертую дверь администратора, того не оказалось на месте.

Когда же регистрация пассажиров на самолет заканчивалась, администратор нашелся. Лысый, как бильярдный шар, мужчина быстро шагал по залу ожидания. Его сопровождала группа пассажиров, которые гомонили на разные голоса, совали под нос чиновника авиабилеты. Девяткин, орудуя локтями, пробился через толпу и, ухватив администратора за руку, стал что-то горячо втолковывать, показывая полицейскую книжечку. Потом, выбравшись из клубка пассажиров, он подбежал к Бокову.

– Никакого уважения к органам правопорядка. Вот и расшибайся для них после этого в лепешку, лови жуликов и бандитов… Есть только один билет по брони, но этот лысый черт обещает два билета на шестнадцать часов тридцать минут. Что скажешь?

Боков задумался, прикидывая все возможные варианты. Оставаться здесь и ждать в одиночестве следующего рейса – боязно, мало ли что может случиться. С Девяткиным спокойнее.

– Если уж лететь, то вместе, – ответил он.

– Логично. Есть еще рейс в Волгоград из аэропорта Шереметьево-один. Тот самолет вылетает на полчаса раньше. В Шереметьево поедем или здесь останемся?

– Полчаса роли не играют.

– Я тоже так думаю, – согласился Девяткин. – Тогда я за билетами, а потому туда.

Боков сделал круг по залу ожидания, наткнулся на дверь туалета, вошел внутрь.

Следом за ним в туалет вошли два прилично одетых кавказца. Их третий спутник остался перед дверью. В течение ближайших десяти минут он должен был никого не впускать в помещение, объявляя пассажирам, что идет уборка.

Когда Боков мыл руки перед раковиной и вытирал ладони бумажным полотенцем, незнакомый кавказец приблизился к нему, одной рукой ухватил Бокова за галстук, намотал его на ладонь и затянул узел так, что шея пошла морщинами. Другой рукой вытащил из кармана выкидной нож. Щелкнула пружина, выскочило лезвие с двойной заточкой.

– А ты не брился сегодня. Почему? – осторожно провел лезвием по его щеке Валиев. – Хочешь, глаз выколю? – Он поднес лезвие к правому глазу, уколол кожу на щеке. Затем ослабил хватку.

– Куда вы с ментом отправились?

– Мы хотели… У него родственники…

– Говори или сдохнешь! Где Тимонин?

– Он в Волгограде. У дальнего родственника… – И Боков рассказал все, что знал.

– Хороший мальчик. – Валиев спрятал нож в карман и отступил на шаг. – Проваливай! И не трепись, собака грязная. Летите в Волгоград. Мы с тобой не виделись и не разговаривали. Одно слово менту, и твоя жена получит твою худую башку. Как сувенир.

Валиев и два его компаньона взяли такси и отправились в Шереметьево. В Волгоград они вылетели ровно в шестнадцать часов по московскому времени.

Тимонин проснулся далеко за полдень, открыл глаза и долго не мог понять, где находится и как сюда попал. Голова болела так, будто накануне ее положили на наковальню, а сверху уронили промышленный молот. Он лежал на дощатом полу перед узкой кроватью, видимо, свалился во сне.

Из этой неудобной позиции можно было разглядеть стол, застеленный клеенкой, деревянный потолок, саму кровать. И, наконец, валявшийся под кроватью портфель из свиной кожи, со вчерашнего дня заметно похудевший. Перевернувшись с бока на живот, он отжался от пола ладонями, встал на колени. И тут услышал выстрелы.